Слепой рывок

Она не шелохнулась.

Голос скрипки, нервный, манящий, чарующий, вдруг сорвался на фальшивую ноту, руки скрипача замедлили движение, затем смычок выпал из ослабевших пальцев, с глухим стуком ударился о край стола, с хрустальным звоном опрокинул бокал, отлетел в сторону.

Скрипач замер, словно его парализовало, лишь взгляд метнулся к Кате Римп, обжег ее, и прерывающийся шепот в последнем надрывном усилии донес до слуха обрывок фразы:

– За что?..

– Прости! – Она смахнула слезы, встала. – Ты не представляешь, на что способны люди. Прости меня, скрипач…

Тихий голос в коммуникаторе доложил:

– Сетевая атака началась. «Вирт» загружается в защищенное киберпространство боевых искусственных интеллектов России, Евросоюза, Объединенной Америки и Новой Азии.

Глава 1

Мегаполис Россия. 12 ноября 2197 года

Раннее утро.

Пять инмодов – цилиндрических капсул размером три на два метра – висели под потолком переоборудованной однокомнатной квартиры, удерживаемые в горизонтальном положении специальной электромеханической системой.

За герметичным окном сервы чистили фасад здания, удаляя со стен налет агрессивных химических соединений. Пустынные улицы города тонули в клубящемся, вялотекущем промышленном тумане. Солнце взошло четыре минуты назад, и его утренние лучи окрасили отравленные выбросы в цвет сукровицы.

Информационная панель, расположенная подле окна, отображала некоторые параметры внешней окружающей среды:

«Температура + 32 градуса по шкале Цельсия».

«Уровень кислорода 17 процентов».

«Степень загрязнения воздуха токсичными отходами – 24 процента».

«Скорость ветра для пятого городского уровня – 3 метра в секунду».

«Высота основного облачного покрова – 1132 метра. Прогнозируется моросящий кислотный дождь».

«Рекомендация глобальной системы здравоохранения: поддержание режима «инмод».

Внутри переоборудованной квартиры властвовала автоматика. Трансформируемая мебель была убрана в стенные ниши, спрятана под облицовкой и не использовалась уже очень давно. Гулкую сумеречную тишину помещения нарушали лишь редкие тоновые сигналы датчиков.

На отдельном экране отображалось время Сети. Цифры показывали восемь часов пятьдесят восемь минут утра.

При работающем режиме индивидуального модульного жизнеобеспечения большинство текущих параметров теряло практический смысл, отображалось лишь в качестве справочной информации.

Восемь часов пятьдесят девять минут.

Инмоды синхронно пришли в движение. С тихим гулом механизмы опустили капсулы до уровня пола и повернули их в вертикальное положение.

Иван Стожаров открыл глаза. Сногаз уже улетучился, но неприятный медикаментозный запах еще щекотал ноздри.

С некоторых пор (по непонятной причине) он просыпался чуть раньше положенного времени. Всего на минуту, но этого хватало, чтоб стать свидетелем трансформаций инмода, ощутить вибрации механизмов, услышать щелчки фиксаторов, заметить движение сегментов внутренней облицовки, почувствовать, как мягкие ремни, фиксирующие положение тела во время сна, шелестя приводами, уползают в узкие прорези, вкусить краткий миг реальности и пережить мгновенья подсознательной тревоги, граничащей с необъяснимым, немотивированным отчаяньем, когда приступ глухой тоски вдруг хватает за горло, сжимает его, слегка придушит и медленно отпускает, оставляя неприятный осадок на весь день.

Девять ноль-ноль.

Внутри инмода наступил рассвет. Включился стек-голограф, и границы реальности мгновенно расширились до иллюзии бескрайнего простора. Запахи и звуки заполнили сформированное кибернетической системой пространство, придавая ему степень достоверности.

Иван ненавидел первые минуты после пробуждения. Далеко не всегда удавалось отогнать неосознанное беспокойство, побороть беспричинную тревогу. От этого настроение портилось на весь день.

Кибстек на запястье правой руки тихо пискнул, и на фоне иллюзорного голографического пейзажа появилась надпись:

«Семейный коннект».

Иван скривился, мимолетным движением зрачков вызвал интерфейс управления, сделал несколько переключений, затем остановил взгляд на пиктограмме отмены.

Хорошая попытка, жаль, что безрезультатная. Уловки не помогают. Заблокировать семейный коннект практически невозможно. «Ну, ничего, – глубоко вздохнув, подумал Иван. – Завтра день рождения».

Ему исполнялось двадцать лет, и, став совершеннолетним, он сможет сам выбирать время и способ общения с родителями.

Голографическое окружение тем временем видоизменилось, под ногами пришла в движение беговая дорожка.

«Ну, нормально! – мысль несла откровенное отвращение. – Родители, как всегда, в своем репертуаре. Ничего нового придумать не могут! Опять утренняя пробежка всей семьей!» – Он непроизвольно скривился.

– Ванек, привет! – Антошка, его младший братишка, вприпрыжку догнал Ивана. Маленький, еще ничего не понимает. Псевдореальность его вполне утраивает, да и не видел он в жизни ничего другого.

– Ты чего опять такой мрачный? – Софья бежала по-спортивному. Изо всей семьи она единственная всерьез относилась к утренним пробежкам. Мечтает о скором и светлом будущем. Готовится к нему.

Иван ничего не ответил – надоело. Каждый день одно и то же. Хоть бы декорации сменили.

Вот и родители. Показались из глубины дремучего соснового бора, бегут друг за другом по вьющейся между деревьями тропке.

– Всем доброе утро! – сбиваясь с дыхания, отец весело помахал рукой. Ему тяжело. Брюшко, одышка, годы. Мама семенит следом. «Ну просто идиллия», – зло подумал Иван, машинально, в силу привычки, поддерживая темп.

Отец его раздражал, впрочем, как и семейный коннект в целом. Единственный вид сетевого соединения, запрещающий использование аватаров. «Ну и почему я должен каждое утро смотреть на это рыхлотелое уродство?» – неприязненные мысли почему-то всегда проецировались на отца.

Тропки слились вместе, образовали проселок под сенью разлапистых крон.

– Ой, подождите, не могу! – Мама перешла на быстрый шаг. – Ванечка, Антоша, Софочка, что хотите на завтрак, мои маленькие?

– Оладушки! – тут же закричал Антошка. Софья демонстративно погрозила ему кулаком. «Вот дура! – подумал Иван. – Всего-то на два года младше меня, а элементарных вещей не понимает! О фигуре, видите ли, заботится. Располнеть боится. Как будто не знает, что еда различается лишь вкусовыми добавками. В основе один и тот же пищевой концентрат со строго выверенным химическим составом, несущим определенное число калорий».

Отец поравнялся с ним.

– Опять не в настроении? – Он взглянул на сына.

– А чему радоваться? – блекло, не желая провоцировать скандал или нарываться на очередную нотацию, спросил Иван.

– Да хоть бы новому дню! – жизнелюбиво произнес отец, хотел дружески похлопать сына по плечу, но тот уклонился.

– Слушай, пап, может, не надо? Давай сегодня без нравоучений, ладно?