Механоформы. Резервный космодром

– Виной всему – деньги. – Возразил Генрих Итем, смерив Брызгалова иронично-презрительным взглядом. Что знает молодой выскочка о той Окраине, где абсолютную власть давали только деньги? Огромные риски, сопоставимые с ними прибыли, плеяды миров, живущих по закону сильного…

Сумеет ли он вернуть те времена?

– Сказки о нереализованных амбициях генетиков Зороастры для меня – пустой звук – Наставительно, жестко произнес Генрих. – Они понимали, что самое ценное в нашем мире, – информация и, следуя привычным для себя методикам, создали идеальную биологическую машину, используя в качестве «подопытного материала» разный сброд, какого и сейчас полно на планетах Окраины. Беглецы с Зороастры занимались скорее бизнесом, чем наукой. Добыча информации из корпоративных сетей, и последующая ее продажа – вот истинная цель создания избыточно имплантированных личностей. – Уверенно высказал он свою позицию по данному вопросу.

– Да, но наши предки с удовольствием, даже я бы сказал, с рвением подхватили технологию, создав «корпоративные школы», откуда выходили и кибрайкеры и их антиподы – мнемоники. – Ворчливо произнес Брызгалов. – Нет ничего удивительного, что Конфедерация разгромила нелегальную сеть подготовки такого рода «специалистов».

– Господа, мы уходим от темы. – Заметил Роббер Актура. – Нам нанесли болезненный удар. Кибрайкеры и мнемоники давно стали неотъемлемой составляющей Корпоративной Окраины. Без их участия теряют смысл множество уже начатых проектов. Однако проведенный через Совет Безопасности Миров закон «О допустимом уровне имплантации», и всеобщая амнистия, объявленная в отношении кибрайкеров, не совершивших тяжких преступлений, фактически полностью «обескровили» нас. Теперь Конфедерации на вполне законных основаниях готовит мнемоников, мы же лишены такой возможности…

– Давайте изъясняться проще. – Презрительно усмехнувшись, предложил Итем. – Те кибрайкеры и мнемоники, с которыми мы работали, за истекшие двадцать лет либо состарились, либо переметнулись на сторону конфедератов. Нам предлагают принимать на работу мнемоников, подготовленных в Центральных Мирах, но как мы можем доверять критическую для корпораций информацию специалистам, взлелеянных в стане потенциального противника?

– Выход придется искать. – Поддержал его Актура. – Современный мир без мнемоников уже немыслим. – Повторил он. – Что касается кибрайкеров, то тут вопрос скорее этический, нежели профессиональный. И охотники за информацией и ее стражи обладают приблизительно одинаковой подготовкой. Дело в принципах, в морали, в готовности преступить закон, – вот, по моему мнению, определяющие качества для современного кибрайкера.

– К чему ты клонишь Роббер? – Спросил Брызгалов.

– Мнемоники, даже подготовленные конфедератами, станут работать на нас. За деньги. Это вопрос цены, не более. А вот кибрайкеры, которых мы собираемся использовать в самых секретных, критических операциях, должны иметь дополнительный стимул, их принципы, воспитанные в стане противника, следует «обнулить». – Ответил Актура.

– Интересно, каким образом? – Ехидно поинтересовался Итем.

– Они должны работать на нас не столько за деньги, сколько за идею. – Не обращая внимания на скепсис, прозвучавший в голосе Итема, ответил Актура. – Неважно какую. Лучшим гарантом надежности любого кандидата я считаю ненависть к Конфедерации.

– Откуда бы ей взяться? Все мнемоники проходят серьезную идеологическую подготовку. – Вставил реплику Брызгалов.

– Да, но при этом они остаются людьми. Раз мы сами не можем готовить нужных специалистов, значит, должны научиться производить селекцию, провоцировать ситуации, которые оттолкнут нужное нам количество мнемоников от идей Содружества космических рас, вселят ненависть, страх перед Конфедерацией. Тогда мы легко сумеем переманить их на свою сторону, предоставив не только гарантии безопасности, деньги, но и возможность реализовать свои внутренние порывы.

– А как по мне, – достаточно денег. Вопрос цены, – очень верно сказано. – Заметил Брызгалов. – К чему усложнять?

– А Роббер прав, и он нисколько не усложняет. – Достаточно резко ответил Итем, поддерживая идею Актуры. – Есть ситуации, когда идея работает надежнее любых материальных стимулов. Нам следует объединить усилия, собрать тех, кто еще верен корпорациям, и искать, искать способы вербовки мнемоников. Привести на Окраину нужных специалистов, заманив их сюда деньгами, всегда успеем. Но не забывайте, что мы работаем в зоне рискованного бизнеса, где все еще достаточно грязи. Утечка информации определенного рода для любой из ведущих корпораций сектора равнозначна приговору.

– Согласен. – Подумав, нехотя кивнул Брызгалов.

– Как будем действовать? – В своей манере сразу перешел к уточнению деталей Роббер.

– Создадим объединенную транскорпоративную группу. Некий «особый отдел», который займется вопросами разработки и перевербовки молодых мнемоников, как выпускников конфедеративных академий, так и абитуриентов.

– Какой нам толк от недоучек? – Фыркнул Брызгалов.

– Сами воспитаем. – Цинично ответил Итем. – Главное – уровень имплантации, и первичная проверка на совместимость психики индивида и киберпространства информационных сред. Остальное – идейные убеждения и прочее, – мы в состоянии дать мнемонику здесь, на Окраине. Кроме того, при глубоком изучении проблемы я выяснил: мнемонический отдел Конфедерации ведет секретный проект, являющийся ни чем иным, как продолжением и развитием исследований, связанных с наследственностью избыточно имплантированных личностей.

– А поподробнее? – Заинтересовано переспросил Роббер Актура.

– Еще когда на Окраине существовала подпольная сеть «учебных центров», их организатор и владелец, ныне покойный Огюст Дребуа уделял особое внимание исследованиям наследственности мнемоников и кибрайкеров. Он обратил внимание на изменение структуры коры головного мозга у некоторых воспитанников. Дребуа всерьез считал, что бежавшие с Зороастры генные инженеры, совершавшие первые операции по имплантации, внесли изменения в геном своих «пациентов». Человеческий организм обладает высокой степенью адаптивности, и, как следствие, – в местах сопряжения имплантов с корой головного мозга у большинства мнемоников наблюдалось формирование уникальных биологических нейросетей. Путем экспериментов Огюст выяснил, что новые участки нервных тканей обладают более сложной структурой, чем необходимо для эффективной связи между вживленным кибернетическим устройством и рассудком избыточно имплантированного человека. Проще говоря, нервная система мнемоника, спустя некоторое время после имплантации, формировала новые, уникальные участки нейронных сетей, способные распознавать и обрабатывать данные, получаемые от не свойственных человеку аппаратных средств восприятия окружающего мира.

– И что с того? – Поморщился Брызгалов.

– У мнемоников и кибрайкеров рождались дети. – С нотками презрения в голосе ответил Генрих Итем. Он не выносил, когда в его присутствии кто-то проявлял несообразительность. – И зафиксированные у родителей изменения в ряде случаев передавались по наследству. Дребуа не успел завершить исследований, но если судить по его записям, попавшим ко мне в руки, Огюст предполагал, что данные изменения – эволюционные, и потомкам мнемоников в третьем поколении уже не потребуются импланты.

– Смелая теория. – С сомнением произнес Роббер Актура.

– Я тоже поначалу отнесся к записям старика с недоверием. Пока один из информаторов, внедренный в мнемонический отдел флота Содружества не передал мне сведения о некоем тщательно засекреченном эксперименте, с кодовым названием «третье поколение».

– Догадки.

– Возможно. – Генрих посмотрел на Брызгалова и добавил: – Задумайся, Володя, а если Дребуа был прав? Нам запретили проводить операции по избыточной имплантации, но что если мнемоники третьего поколения действительно существуют, и у них проявила себя предсказанная наследственность? В таком случае достаточно получить соответствующий генетический материал, и мы сможем клонировать взрослых по анатомическому строению людей, с необходимыми нам потенциальными возможностями рассудка. Останется лишь малость, – несколько месяцев усиленной мнемонической подготовки, накачки клона необходимыми знаниями, и мы получаем идеальных исполнителей, которым в процессе «виртуального обучения во сне» будет привита абсолютная преданность корпорациям.

– А если нас раскусят?

– Ничего не докажут. Генная инженерия давно научилась творить чудеса. Небольшое изменение в ДНК, и клон получает уникальные биометрические данные. Остается снабдить новых сотрудников качественными документами, имплантированной памятью о «прошлом», и нам не нужно опасаться происков разведуправления флота, – ведь никто не запрещал корпорациям принимать на работу эмигрантов с других планет, будь они хоть десять раз мнемоники.

– Похоже на мистику, или чудо.

– Чудес не бывает. – Резко возразил Итем. – Есть конкретные технологии и последствия их применения. Так что я, при здравом размышлении, склонен верить записям Дребуа.

– В общем решено. – Подвел итог обсуждения Брызгалов. – Каждая корпорация выделяет людей с соответствующей подготовкой и пусть начинают работать, иначе мы рискуем через пару лет оказаться в полной зависимости от подготовленных Конфедерацией специалистов. Существуют или нет эти мнемоники третьего поколения – посмотрим.

* * *

Планета Треул. Офис корпорации Спейсстоун.

Брызгалов остался крайне недоволен, как итогом своего выступления в Совете Безопасности, так и состоявшейся позже неформальной встречей первых лиц Корпоративной Окраины.

Ему не нравилось заигрывание с Конфедерацией, он боялся открытой конфронтации с Содружеством, и одновременно – не видел выхода из сложившейся на Окраине ситуации.

Стагнации никогда не приводят к добру. Да, Окраина изменилась, она утратила статус пограничных систем, теперь между пространством неисследованного космоса и планетами, где веками правили крупные финансово-промышленные группы, лежала не загадочная чернь Рукава Пустоты, а сияло шаровое скопление О'Хара, вотчина логриан, инсектов и харамминов.

Логрианские устройства «Вуали» на протяжении трех миллионов лет скрывавшие скопление звезд от посторонних взглядов, были отключены сразу по окончании Семидневной войны, и теперь Корпоративная Окраина, зажатая между скоплением О'Хара и центральными мирами Конфедерации, переживала не лучшие времена.

Чтобы развиваться, нужен простор. Необходимо освоение новых звездных систем, но вкладывать деньги в терраформирование планет скопления, Брызгалов не собирался. Причина тому – Дикие Семьи расы инсектов, – вот кто уж точно плевал на все существующие законы…

Прав Фредерик де Ритторен, – подумал Владимир, вспоминая давний разговор, состоявшийся у него с владельцем корпорации «Новый Свет», – нужно торить гиперсферные трассы через зону рискованной навигации, выходить за пределы шарового скопления, и там, вдали от Конфедеративного флота и ставшей уже совершенно невыносимой колониальной администрации, начинать освоение новых звездных систем, своими руками воссоздавать новую Корпоративную Окраину, – зону свободной торговли, энергичных людей, сверхрисков и сверхприбылей.

Однако не все обстояло так просто.

Пути через спутанные обилием звезд хитросплетения гиперсферных навигационных линий проложены уже лет двадцать, но не все так чисто и благополучно по ту сторону шарового скопления звезд.

Не зря де Ритторен мнется, не спешит воспользоваться гиперсферными трассами, проложенными картографическими кораблями его корпорации.

Чего он опасается? Обнаруженных в ходе разведки нескольких поселений расы Эмулотти?

Но это мелочи, по большому счету. За скоплением открываются бескрайние просторы спирального рукава Галактики, однако Фредерик что-то утаивает, раз не спешит туда. Или просто ему уже не по силам поднять такой одиозный проект?

Странное поведение для главы мощной корпорации.

Брызгалов глубоко задумался. Нет, де Ритторен человек действия, не раз доказывавший свое умение управлять огромной промышленной империей. Конечно, с годами приходят опыт и осторожность, но не до такой же степени, чтобы в полном смысле похоронить главный лозунг «Нового Света» – «Мы не придумываем миры, а открываем их». Корпорация процветала именно за счет постоянной разведки зон неисследованного космоса, и продажи результатов на аукционах, где фигурировали лоты неосвоенных, но потенциально пригодных для колонизации миров.

Фредерик чего-то боится.

Но как узнать, в чем причина его опасений?