Ограниченный конфликт

Астростанция «Рында-14» находилась в системе тусклого красного карлика на самой границе руссколанского сектора космоса. Пятикилометровый сфероид станции кружился на орбите вокруг звезды на достаточном удалении от двух планет системы. Обычных каменных, ничем не примечательных шаров. На второй планете системы до сих пор остались заброшенные рудники и небольшой металлургический заводик. Они были развернуты сорок восемь лет назад при строительстве станции. В дальнейшем нужда в них отпала, у княжества было достаточно богатых сырьевых планет рядом с обитаемыми мирами. А сама астростанция существовала как пограничная база флота и склад флотского снаряжения. Кроме того, на станции постоянно базировалась патрульная эскадра в составе шести крейсеров и восемнадцати фрегатов. На границах княжества были раскиданы десятки таких баз. Еще две дюжины уже заброшены. Граница ушла вперед, а демонтировать, перетаскивать и собирать заново огромные искусственные астероиды слишком накладно. Дешевле построить новые станции.

Корабль шел в надпространстве в одной десятой светового года от «Рынды», обеспечивая патрулирование, дозор и ближнее прикрытие базы на время разворачивания основных сил. Несколько крейсеров и фрегатов постоянно крейсировали на ближних и дальних подступах к базе, готовые принять на себя первый удар атакующих флотов врага. Или, что предпочтительнее, заранее обнаружить противника и предупредить своих.

«Илья Муромец» отвечал за участок ближней сферы дозора. Где-то вдалеке дрейфовали клиперы дальнего дозора, обеспечивая дальний периметр безопасности и раннего обнаружения. Изящные, элегантные быстроходные корабли, совершенно не приспособленные к серьезному бою, но зато под завязку набитые мощнейшей аппаратурой наблюдения и дальнего обнаружения. «Глаза и уши» флота. В случае столкновения с противником клипера спасали мощные двигатели, позволяющие обгонять даже сверхскоростные фрегаты новейшей серии «Дикий».

Славомир захлопнул за собой дверь каюты и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Только что закончилась вахта, восемь часов дежурства в боевой рубке крейсера. Надо было бы распаковать сумку, расставить, навести в каюте порядок, придать ей жилой вид, но сил уже не было. Прилуков махнул на сиротливо жавшийся в углу баул рукой, постоял сутки, и ничего, закрыл глаза и закинул руки за голову. Несмотря на усталость, сон не шел. Вроде Славомир недавно валился с ног от усталости, а стоило принять горизонтальное положение и расслабиться, как усталость исчезла. Наоборот, в мозгу кружился целый хоровод беспокойных мыслей, в голову настойчиво лезли воспоминания. Из небытия воскресли старые и забытые люди и проблемы.

Вспомнилось, что после того боя Славомир так ни разу и не позвонил домой на Винету. Он раздраженно отмахнулся от назойливых мыслей, но воспоминания снова и снова с маниакальной настойчивостью лезли в голову. Перед Славомиром прошли его друзья по космошколе, сослуживцы, знакомые с Винеты, вспомнилась Ивена. Они мирно разошлись пять лет назад. Обычная старая как мир история – два человека, понявшие, что их ничего уже не связывает. Славомир начал забывать, как она выглядит. А тут в мельчайших подробностях вспомнилась сцена пятнадцатилетней давности.

Космопорт Дубравна. Ночь. Разрывая плотные тяжелые дождевые тучи, на посадку заходит бот с фрегата «Грозящий». Идет ливень. Потоки воды обрушиваются с неба на черный термопласт посадочного поля. Катер, заметный только по навигационным огням, садится в лучах прожекторов на покрытое лужами летное поле. Струи воды хлещут по обшивке. Маленький кар пристыковывается к люку. Славомир и еще три космофлотца с «Грозящего» забираются в кар, и маленькая машина, разбрызгивая лужи, мчит к зданию космопорта. Сквозь косые струи дождя виднеется ярко освещенное здание на фоне тяжелых туч, затянувших ночное небо.

Космопорт быстро приближается и вскоре полностью заполняет собой лобовое стекло машины. Пахнет свежестью. В нос ударяет целая феерия ароматов. Запах дождя, грозовой свежести, листьев и трав, земли. Нос улавливает еле заметный привкус соленой воблы. Откуда здесь, в каре, этот запах? Славомир почти забыл этот мир запахов за время, проведенное в стерильной атмосфере корабля. Кар влетает в приветственно открытый портал и замирает. Через минуту космонавты входят в центральный холл.

Славомир невольно поморщился, после феерии дождя, омывавшего летное поле, в здании было неестественно тихо, сухо и уютно. Слишком комфортно. Божественная, очищающая стихия дождя была не в силах проникнуть в эту затхлую, уютную нору. Зал был почти пуст. Киберуборщики деловито сновали по полу. Несколько человек, в ожидании шлюпки на грузопассажирский «Слободан Милошевич», оккупировали стойку бара. Две влюбленные парочки тихо ворковали у информационного экрана. А у стены, грациозно закинув ногу за ногу, сидела Она.

Славомир замер, он смотрел только на нее, на Ивену. Она ждала его, прилетела в космопорт ночью сквозь ливень, чтобы встретить первой. Она встречала его, молодого штурмана, гордящегося своими новенькими лейтенантскими погонами и бредящего дальним космосом. Простая девчонка, познакомившаяся полгода назад с выпускником космошколы. Они встречались во время нечастых прилетов Славомира, изредка общались по коммуникатору. Обычное, ничего не значащее знакомство. Сегодня она прилетела на встречу.

Ивена поднялась, прижала ладони к груди и бросилась навстречу Славомиру. Этот миг навеки врезался в память во всех деталях. Невысокая, слегка округлых чувственных форм шатенка. На щеках румянец от смущения и избытка чувств. Она бежит навстречу, через весь зал, обтягивающий серебристый комбинезон подчеркивает гармоничную девичью фигуру. Молодой парень, сидевший у стойки бара, открыв рот, смотрит на Ивену, совершенно забыв про свой коктейль и соседа, с которым он только что о чем-то горячо спорил. Мгновение, и Славомир захлебнулся, утонул в густых шелковистых волосах, захлестнувших его лицо. Вынырнул и встретился с восхищенным нежным взглядом зеленых колдовских глаз.

Эта ночь запомнилась в виде не связанных между собой эпизодов. Они купались в Светлыне. Взявшись за руки, бежали под дождем, мокрые насквозь и счастливые. Обнимались. Куда-то мчались на бешеной скорости, выжимая из флаера все до предела. Обнимали и ласкали друг друга. Целовались под проливным дождем. Дождь словно смыл всю грязь, всю напускную серьезность и ханжеское целомудрие. Они будто родились заново, чистые, непосредственные и свободные от всего лишнего и мешающего хрупкому, нежному и в то же время всесокрушающему и поглощающему без остатка чувству Любви.

Через четыре дня Славомир улетел. «Грозящий» уходил на Высокую Радугу. Через три месяца, во время следующего его прилета, они поженились. А еще через десять лет, точнее девять лет и десять месяцев, Ивена подала на развод. Славомир был готов к такому финалу, любовь, вспыхнувшая в ту незабываемую ночь, тихо и незаметно умерла. Так получилось, что Славомир все реже и реже бывал дома. Ни супруга, ни сыновья, двое озорных мальчишек, и двое удивительно похожих на Ивену девчонок-близняшек не могли заменить свободу и безграничность дальнего космоса. Жена это слишком хорошо понимала. Прилуков полностью посвятил свою жизнь флоту и в свои 38 лет заслужил репутацию одного из лучших офицеров Руссколанского военного флота, прекрасного специалиста и убежденного холостяка. С тех пор ничто не могло поколебать эту репутацию. Славомир был однолюбом, и ни одна женщина не могла вытеснить из его сердца любовь к безграничному звездному простору и дальним походам.

Тревожные звонки боевой тревоги бесцеремонно прервали воспоминания. Славомир вскочил с кровати и, выскочив из каюты, одним прыжком влетел в люк транспортной системы, по пути ткнув пальцем в пульт управления. Боевые корабли землян пронизывались сложной паутиной автоматической транспортной системы, которая в считанные секунды доставляла людей в любую точку корабля. На случай аварии кораблестроители заложили в конструкцию и обычные пути сообщения: коридоры, шахты, переходы, но военные космофлотцы пользовались ими крайне редко.

Славомир влетел в рубку, прямо в свой кокон. Мягкие, дружелюбные руки боевого модуля управления заключили старпома в свои объятия, сразу включился прямой контакт с инфосистемой корабля. В мозг хлынул поток информации от центрального компьютера «Муромца». Клиперы «Берегиня» и «Листопад» засекли три быстроходные среднеразмерные цели, идущие курсом на «Рынду-14».

«Отхожу, удерживаю контакт на пределе», – прозвучал в голове уверенный голос командира «Листопада». Сразу после получения сигнала с клиперов капитан первого ранга Явлинов положил корабль на курс перехвата неопознанных кораблей – кто бы это ни был, их присутствие в районе сосредоточения флота было крайне нежелательным. Сигарообразный, гладкий, без выступающих за броню выносных элементов корпус «Муромца» мелко дрожал от рева маршевых двигателей, крейсер держал «самый полный». Рейдер мчался вперед, как гончая или скорее как звездная касатка, кит-убийца, почуявший добычу.

Клиперы непрерывно передавали данные с локаторов, наводя крейсер на цель. Расстояние сжималось и отбрасывалось за корму. Звездная касатка, обгоняя медлительные неуклюжие кванты света, мчалась к своим жертвам. Три догонских эсминца (клиперы уже классифицировали цели) пока сохраняли прежний курс, видимо, их сенсоры еще не засекли корабли землян, и они шли прямо навстречу тяжелому руссколанскому крейсеру.

Курс, скорость, текущие координаты, отчеты о состоянии корабельных систем, четкие доклады боевых постов – все данные без промедления выдавались прямо в мозг пилотов, ответные мысленные приказы моментально принимались корабельным мозгом к исполнению. Экипаж, связанный нитью прямого киберконтакта, действовал как один человек. Артиллеристы были готовы обрушить на противника сокрушительную мощь своих излучателей и торпедных аппаратов, пилоты боевых катеров сидели в коконах управления своих машин и ждали команду на старт. Экипаж рвался в бой.

На экранах появились, стремительно приблизились, откатились назад и заняли место в кильватере «Листопад» и «Берегиня». Крейсер мчался вперед. Наведение пока осуществлялось с клиперов, их сенсоры на порядок превосходили локаторы крейсера. Наконец приборы «Муромца» засекли противника. Напряжение погони нарастало. Через несколько тяжелых, свинцовых, растянувшихся секунд догоны резко сбавили скорость и повернули, видимо они засекли «Илью Муромца» и решили отойти. Уйти, пока не поздно. Нет, уже поздно.

«Погоня!!!»

Рев реакторов усилился и перешел в тонкий, граничащий с ультразвуком визг, отдававшийся мелкой вибрацией корпуса.

«Форсаж!» «Полный вперед! Самый полный! Выжать все!!!» – Вадима Явлинова охватил охотничий азарт. Силуэты эсминцев на пространственных экранах медленно приближались. Догоны, видимо, выжимали из реакторов предельную скорость, но оторваться от «Муромца» не могли.

Трудно найти корабль, способный состязаться в скорости с новейшим руссколанским тяжелым крейсером. Сверхсовременная боевая машина, сочетающая в себе огневую мощь звена эскадренных крейсеров, скорость фрегата и ангарную палубу катероносца, предназначалась в первую очередь для дальней разведки в глубоком космосе и рассчитывалась на одиночный бой с любым возможным противником. Скорость, огневая мощь, энерговооруженность этого корабля на порядок превосходили любой эскадренный корабль любого известного флота. С ним могли конкурировать только корабли одного с ним класса: тяжелые крейсера дальней разведки. Элитные корабли земных флотов.

Расстояние неумолимо сокращалось. Теперь противник рассыпался веером, надеясь, что хоть один из трех эсминцев уйдет от погони.

«Катера, на старт. Старпом, распределить цели», – получив приказ, Славомир с головой погрузился в работу систем наведения и координации.

«Первое звено, второе, пятое… цель, ордер атаки. Старт!» – Катера с ревом срывались со стартовых столов, покидали ангарную палубу и устремлялись в погоню, следуя четким указаниям «Папы». Несколько секунд, и эскадрильи рассыпались по пространству, двумя боевыми роями настигая эсминцы противника. Сам «Илья» гнался за средним эсминцем. Вскоре дистанция сократилась до дальности выстрела главного калибра. Все, можно было открывать огонь. Еще немного, еще несколько длинных растянутых долей секунды погони, и крейсер легонько дрогнул от залпа носовых излучателей. Затем еще и еще.

Командир догонского корабля, поняв, что его просто расстреляют на предельной дистанции, развернулся и ринулся в отчаянную торпедную атаку. Артиллеристы крейсера перешли на беглый огонь. Залп, залп, еще и еще. Есть попадание, второе, третье. Получив третий импульс, пронзивший корпус насквозь, как фанеру, догон расцвел в тусклой сиреневой вспышке взрыва. Искореженные останки корабля выпали из надпространства и неторопливо дрейфовали в межзвездном пространстве.

«Боты номера 2 и 3, на старт» – спасательная команда, подчиняясь приказу Прилукова, вылетела на форсаже к обломкам эсминца. Славомир действовал на автомате, не теряя времени на бессмысленные раздумья, как положено по уставу. Хотя в душе он сомневался, что там остался хоть кто-то живой. Три импульса главного калибра крейсера не оставляли никаких шансов на спасение. Штурмовики и истребители настигли оставшиеся корабли догонов, и вскоре еще два бота направились к искореженному обрубку, в который превратился вражеский эсминец. Но оставшийся догон, умело увернувшись от катерных торпед и уничтожив три штурмовика и истребитель, растворился в пространстве. Оставшиеся катера, безрезультатно расстреляв боекомплект, повернули к «Муромцу».

«Сволочь, сбил Володьку, если бы была еще одна торпеда…».

«Я четыре торпеды сбросил. Я же почти вплотную подошел!»

«Ребята, Ярослав жив! В капсуле болтается».

«Еле ползу. Сейчас в пространство выпаду».

«Беру на буксир. Добрыня, держись крепче».

«Мужики, дайте дорогу, у меня стабилизация барахлит».

«Гад, скотина, паучье отродье, мандавошка переросшая, он меня насквозь прошил! Еле ползу».

«Ребята, не засоряйте эфир. Проверьте район еще раз, подберите все капсулы. Поврежденным машинам садиться в первую очередь» – Славомир Прилуков резко оборвал беспорядочную ругань пилотов.

Бой окончился, катера возвращались на корабль. Первыми сели поврежденные машины, затем штурмовики. Четко, как на учениях, машины одна за другой влетали в ангарные ворота и опускались на свои места. Пилоты выбирались из коконов управления, одновременно служивших спасательными капсулами, и на катера набрасывались техники во главе орд ремонтных киберов. Механики пополняли боекомплект, вели срочный ремонт, заряжали бортовые аккумуляторы. Пополняли топливные баки. Два штурмовика и три истребителя, изрешеченные огнем скорострелок, были буквально облеплены людьми и роботами.

– Быстрее, парни, работаем, – старший авиамеханик Борис Артемин смахнул пот со лба и прислонился к полированному борту истребителя. Но подгонять людей не требовалось, застоявшиеся без дела, соскучившиеся по настоящей работе, люди трудились с энтузиазмом, с огоньком.

– Борис Стерхович, у «восьмерки» надо полностью менять излучатели, – седовласый старшина вывесился из люка поврежденного штурмовика, – размочалило под ноль, – механик обреченно провел ладонью у шеи.

– Проклятье на все четыре стороны! А блок наведения?! Это же почти восемь часов выеживаться! Меняйте все. – Артемин хотел еще что-то добавить, но его прервал динамик общего оповещения, проревевший голосом Явлинова: «Всем очистить полетную палубу. Повторяю, касается всех. Подразделению космической пехоты обеспечить конвоирование пленных».

Через считанные секунды суета в ангаре прекратилась, и в опустевший отсек влетел спасательный бот. Славомир с интересом наблюдал через видеокамеру, как из открывшегося грузового люка появились три прозрачных контейнера с сидевшими в них догонами. Пленники, видимо, еще не оправились после боя и сидели в углах, поджав под себя длинные суставчатые лапы. Все трое были с корабля, уничтоженного катерами. На разбитом главным калибром эсминце выживших не было. Киберы быстро подхватили контейнеры и потащили их по коридору к отсеку, наспех переоборудованному под тюремные камеры. Солдаты в полной боевой выкладке, в бронескафандрах, со штурмовыми винтовками наперевес топали впереди и позади киберов, сопровождая ценный груз.

Через минуту после того, как механики вернулись на ангарную палубу, прозвучал тональный сигнал связи с базой для командного состава крейсера. На Явлинова, Прилукова и штурмана Глеба Ливанова с виртуального экрана смотрел Всеслав Сибирцев. Представитель Великого Князя выглядел уставшим, но в его серо-голубых глазах мелькали озорные искорки.

– Поздравляю, космофлотцы, просто поздравляю. Молодцы, Ратибор Святославович вами очень доволен. Мы следили за боем. Прекрасный перехват.

– Один ушел от погони, – с сожалением заметил Явлинов.

– Плохо, но мы еще не встречались с таким противником. Какие у вас потери, командир? – озабоченно поинтересовался Сибирцев.

– Трое погибших, один ранен, – отрапортовал Славомир Прилуков, как офицер, командовавший катерами рейдера, он считал себя одного ответственным за гибель людей и провал атаки.

– Не казни себя, старпом, – СГБшник по тону говорившего сразу понял, в чем дело, – ты действовал правильно. Мы не сталкивались с такими кораблями: немногим больше эсминца, но лучше вооружен, настоящий легкий крейсер. Командир, к вам идет фрегат «Буйный», передадите на борт пленных и полный отчет о бое по форме «003».

Глеб Ливанов присвистнул. Форма «003» означала полный комплект записей бортжурнала и всех корабельных сенсоров, плюс личные доклады старших офицеров.

– Не удивляйтесь, вы одержали первую победу над врагом и вдобавок взяли пленных. Да, чуть не забыл, – Всеслав Бравлинович почесал затылок, – сколько у вас догонов?

– Трое.

– Вадим Станиславович, постарайтесь держать их отдельно друг от друга и полностью обыщите. Я понимаю, – Сибирцев слегка замялся, – у вас нет опыта, но постарайтесь не дать им шансов пообщаться.