Посредник

– Отставить панику, – выслушав, сказал Иван. – Закройте Дверь и забудьте. Это может продолжаться от двадцати четырех часов до двух-трех суток.

– Что именно – «это»?

– Явление известно и описано, оно не представляет никакой опасности. Вариант слепого периода, когда «червоточина» дает небольшой сбой, замыкаясь на саму себя.

– Но ближайший слепой период, судя по расписанию, следует ждать только в апреле! Девятнадцать суток. И что значит «замкнулась на саму себя»?

– Долго объяснять. Повторяю: угрозы не существует, я лично сталкивался с подобным неоднократно. С огромной долей вероятности, шагнув вперед, вы окажетесь в своей же квартире, но, возможно, в другом временном потоке.

– То есть?

– Оставьте, к чему вам лишние приключения? Просто смиритесь с существованием данного феномена. У вас же не вызывают раздражения или ажиотажа снегопад, полнолуние или молнии во время грозы? Проверьте Дверь завтра вечером, уверяю – всё будет выглядеть как обычно. Надеюсь, я сумел вам помочь?

– Отчасти, – буркнула Алёна. – По меньшей мере успокоили. Я боялась, что это происшествие Славика до инфаркта доведет.

– Не позволяйте Вячеславу принимать всё так близко к сердцу. Объясните, что «сломать» Дверь невозможно. Никому и никогда. Прецедентов самопроизвольного закрытия «червоточин» также не отмечено. Редкие сбои – да, случаются. Однако мы имеем дело с невероятно сложной и неизученной структурой пространственно-временных аномалий, вполне естественно, что ответить на все вопросы о принципах их действия люди смогут только в далеком будущем. Или вообще не смогут. Никогда. Будьте любезны, передайте трубку Славику…

Близко к сердцу, значит? Вот именно. Славик, еще два месяца назад всерьез задумывавшийся о том, что Дверь следовало бы заколотить досками или вообще навсегда заварить, закрыв стальными листами, теперь воспринимает странное наследство как неотъемлемую часть своей жизни – привык, осознал ответственность, обрел вкус к ремеслу аргуса. Говорить он может что угодно, грозиться забыть о Двери навсегда, на ту сторону не ходить и других не пускать, однако избавиться от Зова уже не сможет. Это как наркотик – ремиссии могут быть сколь угодно длительными, но однажды закоренелый морфинист снова возьмется за шприц.

…– Хоть бы предупредили! – пожаловался Славик, закончив беседу с Иваном. – Жоффр, конечно, говорил, что от Дверей следует ждать необычных сюрпризов, да и про слепые периоды я отлично знаю. Только когда Дверь временно «отключается», мы в проеме ничего не увидим – обычный пыльный чулан, или что там предусмотрено проектом квартиры? Хотелось бы знать, каким образом «червоточина» самозамыкается? И что находится там, за черной пеленой?

– Не вздумай проверять! Иван прямо сказал: закройте и некоторое время не отпирайте! Мало ли?..

После обеда Славик не выдержал. Дождался, пока Алёна не соберется в библиотеку университета, где заказывала ксерокопии с редких изданий по культуре Древней Руси, и снова взялся за тяжелый латунный ключ.

Просто посмотрю. Посмотрю, и ничего больше.

Изменений никаких – прежняя «нефтяная пленка», разделяющая мир на «здесь» и «там». Вытянул руку, пальцы исчезли во мгле, по коже пробежали мурашки, словно от холода. Левой ладонью крепко ухватился за косяк, машинально задержал дыхание (казалось, будто в воду ныряешь), зажмурился и наклонился вперед, так, чтобы голова и грудь оказались на той стороне.

Вдох-выдох. Отлично, воздух пригоден для дыхания. Пахнет чем-то кондитерским – гвоздика?

– Ой, – громко сказал Славик, оглядевшись. – Не понял?

Сделал шаг назад, в прихожую. Протер глаза – слегка пощипывало.

Ваня не обманул: сегодня «прореха» стала кольцевой – с обоих сторон одна и та же квартира в доме на Мойке. С ума сойти.

Нет, дорогой мой. Не одна и та же. Здесь обои темно-малиновые с золотом. Там, и это было прекрасно видно даже при выключенном электрическом освещении, стена обтянута плотной ворсистой тканью, закрепленной обойными гвоздиками с элегантными рифлеными шляпками. Уж не бархат ли? Славик успел заметить, что тумбочки под зеркалом нет, зато в наличии высокая стойка красного дерева, отсутствующая в нынешней реальности. Бронзовое бра на месте, однако на нем поблескивают хрустальные висюльки, ныне отсутствующие.

«Не лезь туда, балбес! – в голове незамедлительно возник нравоучительно-занудный голос. – Гончаров умер, никто не станет вытаскивать тебя из неприятностей!»

«А что такого-то? – возразил голос номер два, развязный и оптимистичный. – Закрытая квартира это вам не дельта Невы времен викингов! Быстро осмотрюсь и назад! Там тихо, вроде никого дома нет… По крайней мере не напугаю хозяев!»

«Хоть оденься поприличнее, – проворчал первый. – Выглядишь, как бомж».

Ладно, уговорили. Вполне подойдут клетчатая рубашка-ковбойка и черные джинсы. Демократично и неброско.

Что с собой взять? Нет, идею с карабином отставить сразу. Фотоаппарат? Отличная мысль. Складной ножик в карман. Всё, пожалуй.

Вперед.

Славик криво усмехнулся, припомнив, какой страх испытывал при первой попытке заглянуть на ту сторону в октябре прошлого года. Сейчас нет и тени опасений, только неуемный интерес: а что там, за барьером?

Вернее не «что», а «когда».

Последние сомнения отпали – это его, Славика, квартира. Знакомый рисунок паркета в прихожей, разве что плитки посветлее, покрыты не лаком, а мастикой. Дверь ничуть не изменилась, коричневые деревянные рейки внешней обшивки, отсутствие ручки, форма скважины аналогичная. Но почему Дверь не заперта?

На вешалке у входа светлый дамский плащ, в стойке зонт. Несколько пар туфель, мужских и женских. Бра зажигается не с помощью современного выключателя, а тонкой бронзовой цепочкой – надо дернуть вниз. Со стороны кухни на пол падают полоски солнечного света.

Очень тихо, слышно лишь приглушенное тиканье больших напольных часов, стоящих в гостиной.

– Прошу прощения! – громко сказал Славик, решившись. – Извините, есть тут кто-нибудь? Госпожа Кейлин?

Имя бывшей владелицы квартиры слетело с языка с необычайной легкостью. Людочка обитала здесь с самого рождения в далеком тысяча девятьсот девятнадцатом году, а в том, что «временной поток» на этой стороне проходил через ХХ век, Славик не сомневался: электричество. Только лампочки в бра необычной формы…

Ответа на призыв Славика не последовало. Никого.

Тихо прошел в сторону кухни. Запнулся на пороге. Покачал головой.

Из привычной обстановки замечен лишь пузатый буфет с резными мордами грифонов. Техника исчезла. Стол находится не возле окна, а посреди кухни, оранжевая скатерть. На полках старомодные кофейники, начищенные медные сковороды, несколько кастрюль. Здоровенная газовая плита неизвестной конструкции, как бы не чугунная. Венские стулья с гнутыми тонкими спинками.

Ох ты ж какой интересный предмет – черная тарелка радиоточки, будто из фильмов сталинской эпохи. Как включить? Впрочем, не сейчас. Продолжим осмотр.

Гостиная, наоборот, практически не изменилась за некоторыми исключениями – другая обивка на креслах, вместо бумажных обоев, как и в коридоре, ткань с рисунком. Видимо, тогда так было принято. Когда – тогда?

На секретере обнаружились чернильница-непроливайка, подставка для металлических перьев и записка на листке линованной бумаги. Почерк мелкий и очень аккуратный, видно, что его обладатель учился если не каллиграфии, то чистописанию точно.

«Л! Завтра придет Аглая, напомни ей, чтобы взяла белье из прачешной. Телефонировала Зинаида Константиновна, просит передать книги, связку я оставил на столе. Буду на даче до конца недели. Папа».

Папа? «Л» – это наверняка Людочка, она же Людмила Владимировна Кейлин. Бинго!

Год! Какой год?

Славик осторожно выдвинул несколько ящичков секретера. В верхнем сразу наткнулся на пачку денег – крупные бело-зелено-черные купюры с портретом Ленина и надписью «Десять червонцев». Под ними лежат розовые облигации займа Осоавиахима. Ого, где же это мы очутились?

Стоп. На входной двери был замечен необычный предмет, каковой в 2009 году не наблюдался – почтовый ящик. Почтальон отправляет корреспонденцию в прорезь, а хозяин квартиры забирает газеты и письма не выходя на лестницу. Очень удобно.

Проверим?

Замечательно, попадание точно в цель! «Известия Совета Народных Комиссаров» и «Правда». Плюс открытка с видом Петергофа.

14 сентября 1939 года. Две недели назад началась Вторая мировая война.

Добро пожаловать, Вячеслав Михайлович.

Проверим открытку. Отправлено вчера из Ораниенбаума. Некая Софья приглашает Людочку на пикник в парке, можно приехать в субботу пригородным поездом на 11:20. Дата на штемпеле совпадает с газетной.

Славик вздрогнул и присел, услышав резкий дребезжащий звонок. Кто-то звонит с парадной лестницы? Нет, звук идет со стороны гостиной.