Конкистадоры Гермеса

Я предпочел задержаться возле «Франца-Иосифа» – после того как корабль доставит императора Фридриха обратно в Потсдамскую резиденцию под Берлином, нам предстоит очередной вояж. Куда – неизвестно, точных инструкций Бибирев мне пока не предоставил. Неотвязный Гильгоф остался со мной, нашего присутствия на скучных официальных переговорах не требовалось.

К «Францу» нас не пустили, невзирая на универсальные пропуска с допуском по высшей категории, – корабль временно находился под охраной германского Лейбштандарта как транспортное средство главы государства. В конце концов, сейчас немцы в своем праве, будем уважать принципы экстерриториальности.

– Кажется, они ничего не сломали, – хмыкнул доктор, удовлетворившись внешним осмотром. – Двигатели не свинтили, неприличные слова гвоздем на корпусе не нацарапали.

– Веня, вы сегодня невыносимы! Что стряслось? Вы становитесь таким говорливым только когда нервничаете.

– Заметили? Согласен, небольшой мандраж имеет место… Сейчас нам все равно делать нечего, давайте спустимся в Бронзовую Комнату, покажу кое-что интересное.

Кроме общедоступной сети пневмоканалов на «Кронштадте» есть несколько закрытых линий, пользоваться которыми могут лишь немногие избранные. В зале основного терминала следует отыскать неприметную дверь с надписью «Для технического персонала», отправить карточку в прорезь замка, затем спуститься вниз по узкой металлической лесенке и вызвать капсулу, которая доставит пассажира в командный центр, расположенный на фантастической глубине в недрах астероида.

– Ума не приложу, как можно было это построить, – проворчал я под нос, обращаясь больше к самому себе.

Гильгоф, однако, расслышал и ответил:

– Ничего сложного по большому счету. Инженеры использовали естественные пустоты, оставалось пробить туннели, создать защитную капсулу… Бронзовую Комнату возводили полтора десятилетия, срок немаленький, но для такого масштабного сооружения вполне нормальный. Командный центр постоянно обновляется, здесь мы проверяем все самые перспективные разработки.

Мы миновали саму «комнату» – круглый зал с куполообразным потолком, прошли через комплекс связи (дежурные операторы проводили меня недоумевающим взглядом. Дурацкая сабля!) и вскоре очутились в небольшом помещении с проекционной нишей во всю стену и несколькими креслами.

– Группа «Гермес», карту сто двенадцать, – произнес Гильгоф. Искусственный разум мгновенно активировал систему, ниша озарилась сине-зеленым светом и явила объемное изображение планеты.

– Плоские проекции, если не трудно, – Доктор общался с ИР вежливо, будто с человеком. – Наклонную, равнопрямоугольную и азимутальную.

Вместо вращающегося «глобуса» здоровенный экран отобразил привычные карты. Два материка, острова, небольшие ледниковые шапки на полюсах. Красными точками обозначены поселки – по сравнению с густонаселенной Землей их оказалось исчезающе мало.

– Мне нравится Гермес. – Гильгоф уселся рядом со мной и уставился на мерцающую нишу. – Жаль, что человечество очень скоро начнет уничтожать и эту замечательную планету – опять все засрем и загадим, набросаем окурков, пивных банок, пластиковых пакетов и яблочных огрызков. Не умеют люди жить в мире с окружающей средой, увы. А природе не остается делать ничего другого, кроме как мстить. Я материалист, но иногда мне кажется, что Вселенной надоело терпеть заразу, именуемую «человеком», и появление нейтронной звезды отнюдь не случайно…

– Оставим философию. Что такого особенного вы хотели показать?

– Читали мой отчет о пребывании на Гермесе в начале лета?

– Его моментально засекретили, но кое-какие выдержки на глаза попались. Бибирев считает, что мне не следует забивать голову лишним багажом – пускай тамошними чудесами занимается отдел биологической безопасности. Вы имеете в виду сооружения, найденные вами на Западном материке? Якобы созданные не-человеком?

– В том-то и дело, что именно человеком и никем иным! Обнаруженные останки принадлежат людям, генетический анализ это подтвердил. Есть небольшие различия в структуре ДНК, но они не существеннее, чем разница ДНК европейца и, допустим, австралоида… Сенсация тысячелетия, новость номер один: ареал обитания «человека разумного» Землей не ограничивается, у нас есть прямые родственники. А теперь внимательно смотрите на экран. Отобразить объекты «Одиссей»!

На карте Гермеса появились восемь красных черточек, по четыре на материк.

– Дороги, – коротко сказал Гильгоф. – Дороги из ниоткуда в никуда. «Франц-Иосиф» не зря трое суток болтался на орбите Гермеса, съемки поверхности планеты велись в самых разных диапазонах. Результат – перед вами. Все восемь Дорог построены на двадцать четвертой параллели к северу от экватора, все до единой находятся в реликтовых лесах, длина каждой – девяносто два километра. Направление – точно с юга на север. Расположение симметричное, Дороги словно бы охватывают планету поясом, построены они через каждые сорок пять градусов, на меридианах…

– Одного не понимаю, как их раньше не обнаружили? Мы колонизировали Гермес сто с лишним лет назад!

– …И за эти годы население планеты возросло всего лишь до шестисот с небольшим тысяч, – перебил меня Гильгоф. – Большинство колоний находятся в Южном полушарии, транспорт почти не развит – тамошнюю авиацию всерьез можно не принимать, это всего лишь древние винтовые тарахтелки для связи между единичными поселениями. Впрочем, я не исключаю и другую версию: неизвестные строители не хотели, чтобы земляне обнаружили Дороги.

– Но каков смысл? – озадачился я. – Зачем нужно было возводить абсолютно бесполезные трассы на планете, знаменитой только своим диким зверьем и полной невозможностью использования высоких технологий?

– Понятия не имею. Единственное относительно здравое предположение – это культовые сооружения. Версию подтверждает некрополь на Острове… Есть еще один аспект данной проблемы, не менее любопытный. Вы с этим самым аспектом знакомы, даже коньяк вместе пили.

– Не понял?

– Крылов. Наш неунывающий Коленька, преподнесший мне и моему скучному департаменту сюрприз, почище всех гермесских Дорог вместе взятых. У парня уникальная способность влипать в неприятности, он их к себе притягивает, как магнит. Признаться, господина Крылова ради его же собственной безопасности надо было не брать с собой на Гермес, а запереть в обитой войлоком комнате и давать в руки исключительно мягкие игрушки.

– Он что, до сих пор болеет?

– Уже нет. Точнее… Даже не знаю, как сказать. Внешне – здоров как бык. Если хотите, заглядывайте в научный блок, поздороваетесь. Коленька сейчас трудится на «Кронштадте», под моим весьма пристальным надзором. Проблема в другом. Он теперь не относится к нашему биологическому виду.

– Чего? Чего-чего? Это как?

– Да вот так. Был homo sapiens, а теперь – черт-те что и сбоку бантик.

– Не понимаю! Русланыч обзавелся хоботом и плавником на спине? Рогами и копытами?

– Если бы я сам хоть что-то понимал… Не беспокойтесь, свою обаятельную внешность Крылов сохранил целиком и полностью, все девицы в отделе от него млеют. Когда он их не пугает до полусмерти своими безобразными выходками… Скажем так: начинка другая.

– Б-р-р… – Я помотал головой. – Поточнее можно? Какая начинка?

– Генетическая. За месяц он произвольно изменил свой хромосомный набор, всю информацию в ДНК-РНК и большинство белков. Скажете, что это невозможно? Верно, невозможно. Однако хромосом у него сейчас не сорок шесть, а девятьсот двадцать.

– Сколько?

– Уши не моете, капитан? – внезапно рассердился Гильгоф. Он всегда злится, когда сталкивается с неразрешимой загадкой. – Сказал же – девятьсот двадцать! В два десятка раз больше, чем положено от природы. И это еще не финал, изменения на клеточном уровне продолжаются. Вообразите, мы поставили в тупик даже «Птолемея»: искусственный интеллект уверяет, что ничего похожего не может быть потому, что не может быть никогда. Очаровательное объяснение.

– Ну знаете, доктор… – Я лишь руками развел. – Жить становится все интереснее!

– Точно! Причем личность Коленьки изменениям не подверглась, разум у него свой собственный, психиатрическая экспертиза доказала абсолютную вменяемость. Он ужасно расстраивается из-за столь пристального внимания к своей персоне, поэтому я с одобрения Бибирева решил человека лишний раз не травмировать и просто наблюдать, что будет дальше. Кое-какие догадки, впрочем, имеются – я убежден, что Крылов подцепил на Гермесе некий вирус, запустивший механизм генетической перестройки организма. Но выделить этот вирус у нас не получилось, как ни старались.

– Разве подобные вирусы существуют?

– Откуда я знаю? Теоретически их можно создать искусственно, но при всех нынешних достижениях в биологии и генной инженерии наша цивилизация доселе на это не способна. Вот и думайте теперь о связи между Дорогами на Гермесе, тамошним некрополем и стремительно превращающимся неизвестно в кого господином Крыловым. Причем сам Коленька теперь не испытывает никаких особых неудобств – самочувствие в норме, только кушать приходится больше. Учтите, сам он почти ничего не знает – результаты исследований тканей мы скрываем, говорим, что диагноз пока не поставлен. Еще удавится с горя…

– Надеюсь, это не заразно? – невесело усмехнулся я.

– Спешу успокоить, никакой опасности нет. Но история темная, согласитесь.

– Более чем. И какие же выводы?

– Не самые приятные. Кроме того, надо вспомнить о некоторых других настораживающих и абсолютно необъяснимых чудесах. Я вам еще не надоел?

– Отчего же, обожаю, когда мне рассказывают гадости. У вас отлично получается, Веня.

– Рад, что вы цените мои скромные таланты. Итак, возвращаемся к Гермесу. За сто двадцать лет наблюдений человек выяснил, что климат на данной планете исключительно стабилен, солнечное тепло распределяется равномерно, серьезные ураганы отмечаются редко. И вдруг, начиная с этого лета, оба материка подверглись нескольким… назовем так: атмосферным ударам. Мощнейшие грозы, резкое понижение температуры в зоне циклона, и почему-то легкие подземные толчки от половины балла по Рихтеру до двух. Тектоническая активность посреди континентальной плиты – это, извините, нонсенс. А уж тем более в увязке с атмосферными явлениями. Я сам видел одну из таких гроз – впечатления самые удручающие. «Франц» оставил на орбите Гермеса спутник, защищенный от воздействия звезды, можете оценить всю прелесть…

Картинка на проекционной нише сменилась, возникли красные и синие линии, обозначающие теплые и холодные воздушные массы, над материками поползли белые перья облаков.

– Видите? – вскричал Гильгоф. – Увеличить квадрат А5! Вот! Штормы зарождаются над океаном одновременно, у западных побережий обоих материков. За два часа, понимаете? Два! Вне зависимости от передвижений атмосферных фронтов, или как они там называются! Больше ничего необычного не заметили?

– Заметил, – мрачно сказал я. – Двадцать четвертая параллель, Северное полушарие. Грозы создаются искусственно, это ясно как день.

– Вот вам выводы: наше присутствие на Гермесе нежелательно, – провозгласил Гильгоф. – Человечеству вежливо дают понять, что мы залезли на чужую территорию. Пока Гермес являлся захолустнейшей аграрной планетой с минимальным населением, землян там терпели. А когда истинные хозяева Гермеса уяснили, что грозит масштабная экспансия, они сделали весьма прозрачный намек: или не бузите, или убирайтесь вон. Весь ужас в том, что Гермес является основой в стратегии Эвакуации, а мы не знаем, какими возможностями обладает потенциальный противник. Картина маслом: завтра мы высаживаем на планету несколько миллионов переселенцев, послезавтра обнаруживаем на Гермесе груду обугленных косточек бывших сограждан. Вы меня час назад спрашивали, что стряслось? Стрясся Гермес, будь он трижды неладен!