Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Снизу приветственно махала ребятня, прохожие задирали головы, машинки так и хотелось взять руками.

Через полчаса миновали южную границу Москвы и полетели вдоль Симферопольской трассы.

Такой красоты Сан Саныч не видел ещё никогда. На большом самолёте мгновения взлёта и посадки были скоротечными, а с большой высоты всего этого не разглядеть. Тут всё, как на макете, рядом. Можно было погладить рукой мягкую зелень деревьев, чиркнуть ногой по серебристой глади реки. Маленькие коровки рассыпаны по изумрудной зелени луга. Слышен неистовый лай зашедшейся собаки. Сверху всё казалось идиллической картиной.

Два часа полёта промелькнули как сказочный сон. Снизились. Стали выбирать место для посадки. Сверху поля и луга казались ровными как платок. С высоты десять метров это превратилось в пашню с лужами и буреломом. Луга были кочкастые, болотистые. Нашли ровный участок просёлка, лихо зашли на посадку и сели. Мягко попрыгав на ухабах, аппараты остановились.

Внизу было очень тепло. Сан Саныч в полёте от избытка чувств весь взмок и с радостью скинул куртку и шапку:

– Здорово! Сколько километров пролетели?

– Сотни полторы.

– Десять таких перелётов и мы дома.

– Меньше. Дальше садиться будем пореже. Бензин вырабатывается, лететь легче.

Следующий перелёт продолжался не менее трёх часов. Сели на мягкий травянистый луг. К вечеру на горизонте показался Харьков. Над Харьковом Сан Саныч задумался, не слишком ли он опрометчиво пообещал достать бензин? Сверху-то не видно, где он есть. Тут он вспомнил, что в Харькове есть свой аэродромчик недалеко от авиационного института.

Нашли без труда. Ещё издали заметили распластанные по земле крылья – сегодня здесь тоже летали. Приземлились без проблем.

К ним подошли удивлённые харьковчане. Ещё больше они удивились, когда в одном из прилетевших, обладателе ушанки, узнали Сан Саныча. Сразу предложили любые свои услуги.

Пока Сан Саныч проводил импровизированную пресс-конференцию, с заправкой было уже всё готово. После ужина в полевых условиях, устроенного гостеприимными хозяевами, снова взмыли в вечернее небо. Солнце уже приближалось к горизонту, но решили ещё лететь часа два. Однако в сумерках плохо видно неровности поверхности земли и часа через полтора пришлось сесть с посадочной фарой, предусмотрительно прикрученной опытной Екатериной.

Сан Саныч быстро развёл костёр и вызвался всю ночь сторожить лагерь от случайных гостей, пока пилоты отдыхают. Те рухнули в свои кресла и заснули мертвецким сном.

Утренняя прохлада заставила всех подняться и быстренько взлететь.

Автотрассу Сан Саныч знал как свои пять пальцев – часто ездил по ней между Москвой и Крымом. Он помнил и узнавал мельчайшие ориентиры, даже знакомые выбоины, поэтому оказался прекрасным штурманом.

Около Запорожья под ними начала расстилаться поразительной красоты местность. Обширные водные просторы, покрытые деревеньками холмы. Даже с такой небольшой высоты мирской суеты не было заметно. Опрятные поля, мирно пасущиеся стада, чистенькие домики с цветниками вокруг, рыбаки на лодках возле камышовых зарослей. Всё как и прежде. Никаких перемен.

Только один раз, пролетая над фабричным посёлком возле трассы, они услышали автоматную стрельбу, разрывы гранат, крики людей. Внизу горели несколько домов. Шло какое-то сражение или наведение порядка. Они тут же набрали высоту. Их, к счастью, не заметили. На всякий случай, следовало соблюдать осторожность. Набрали высоту метров пятьсот. Теперь аппараты были уже малозаметны и практически неуязвимы для стрелкового оружия.

Прошли Сиваш, облетев слева контрольно-пропускной пост. Прекрасная синяя вода, белые соляные отмели, покрытые разноцветными яркими пятнами мелкой растительности, асфальтовая нитка пустынной трассы, обрамленная шеренгами деревьев и кустарников… Как красива была их планета!

Полёт на дельтаплане – это совсем не то, что в реактивном лайнере. Ощущаешь духовитый зной над пашней, сырую прохладу большой реки, аромат садов, терпкий запах полыни…

Своеобразный запах имел каждый маленький городок или ферма. Эти ощущения сменялись с калейдоскопической быстротой и разнообразием.

Долго шли над дорогой. Какая-то парочка в открытом автомобиле, заметив дельтаплан, устроила своеобразные гонки, то уносясь вперёд, то отставая.

Сели вблизи Симферополя на каменистом лугу.

Чем ближе был конечный пункт, тем острее наростало беспокойство, правильно ли он поступил, что удрав из бункера, обманул и напряг людей?

Чаши весов его совести и разума колебались. Был особый период. У Президента – чрезвычайные полномочия, дающие возможность делать с людьми что угодно во имя общей цели. Да и у самого Сан Саныча тоже были огромные полномочия. И он мог делать с людьми что угодно. Сан Саныч ясно припомнил, что за исключением ухода от преследователей, он по работе всегда только увлекал людей идеей и никогда никого насильно не заставлял, а тем более не неволил под страхом оружия или заточения, хотя видел, как порой другие руководители допускали прямое насилие. Он понимал, что это было необходимо в тех условиях. Но одобрять насилие по отношению к другим, оправдывая его великой целью, и не терпеть его в отношении себя – это, как говорится, две большие разницы.

“Наверно, это признак всех начальников!” – испугался за себя Сан Саныч.

Вновь вспомнил мрачный бункер, гнетущую безысходность, этих непробиваемых людей, слепо выполняющих приказы. Они высокопрофессионально посеяли в нём сковывающий страх. О каких там правах человека в бункере можно вообще говорить!?

Сработал инстинкт самосохранения и тяги к свободе. Он действовал, руководствуясь этим инстинктом и своим пониманием Права, вопреки воле Президента и его людей.

Последний перелёт занял не более получаса. С высоты птичьего полёта обсерватория выглядела белыми куличами, разбросанными по зелёной скатерти, накрытой посреди гор. Знакомая до мельчайших подробностей местность предстала в непривычной полноте вся и сразу, будто любимые Сан Санычем укромные уголки разом обнажили свои тайны. Вечерний горный воздух сгущался в ущельях. Он, учёный-астроном, всегда устремлявший свой взор далеко вверх, впервые смотрел в обратном направлении, с точки зрения звёзд.

Пошли на снижение. Как не хотелось заканчивать полёт! Надо было раньше заняться мотодельтапланом. Как он прост в управлении! Сан Саныч замечал, в воздухе Екатерина бросала перекладину, лазила по карманам, красила губы, поправляла одежду, просто смотрела по сторонам. А аппарат всё летел и летел себе по прямой, словно висел в воздухе на невидимых нитях. Рядом также неподвижно висел её парень.

Приземлились. Сняли шлемы и куртки. Тело мгновенно растворилось в благоухающем ласковом воздухе горного Крыма. Маленькие куличи превратились в огромные башни. Сан Санычу казалось, что из Гулливера, пропускавшего всё под своими ногами, он превратился в лилипута.

Подошёл один из работников и, удивленный, поздоровался с Сан Санычем:

– О, Сан Саныч, вы с неба?

– Да, прямо из Москвы с этими ребятами.

– На этих таратайках?

– Ну, что вы, прекрасные аппараты – взлетают с пятачка, бензина не требуют и даже вырабатывают! Лететь – одно удовольствие!

Сан Саныч обратился к сотруднику с просьбой устроить ребят в обсерваторскую гостиницу, выдать продовольствия вволю и бензин.

– Нет, нет, мы на улице – тут такая красота, а завтра к морю рванём, мы когда-то на соревнованиях в Планерском летали.

– Тогда сейчас мы вам устроим показательные выступления Анастасии со всеми фильмами, Николай Семёнович, отведите их, пожалуйста, к Евгению Борисовичу. А вам, ребята, я советую завтра через Ай-Петри лететь. На плато во многих местах можно сесть. Затем – в Ялту на центральный пирс в порту, потом так же – в Алушту, потом – в Рыбачье на стадион, в Судаке на дальней окраине у самого берега есть широкая площадка… А там и Планерское. Пока не прощаемся…

Сан Саныч поднялся к себе в кабинет. По дороге встречались редкие сотрудники, которые фактически здесь жили и работали не за страх, а за совесть.

Пока дошёл до кабинета, несколько раз пришлось принять соболезнования по поводу экспедиции. Распахнув дверь, он с разгону прошёл пару шагов и оказался в ловушке. У него были гости.

Отступать было уже поздно. По обе стороны стола сидели те самые двое, которых он водил за нос. С ними был ещё третий, видимо, старший. Был тут и начальник охраны обсерватории, и бывший директор, и ещё какой-то чин из местных.

Чин вежливо усадил Сан Саныча и вручил ему бумажку с сакраментальной подпечаткой, в которой предписывалось срочно доставить его по назначению.

“Да, – подумал Сан Саныч, – меня убили такой же бумажкой!”

На лицах присутствующих он не прочёл ни злобы, ни удивления. Видать, эти двое или теперь трое, никому ничего не рассказали.

Не подал виду и Сан Саныч, поведал вкратце о последних событиях и начал собирать свои вещички.

Позвонил в больницу. Врач его не обрадовал. Ни с того, ни с сего началось воспаление в месте перелома. То ли гипс холодный был, то ли ещё что… Заживёт. Через денёк-другой выпишем, мол. С ребёночком всё в порядке.

Затем Сан Саныч позвонил Женьке:

– Жень, привет, тут к тебе ребят приведут, ты им покажи покрасивее, не сочти за службу! Что там с Асей – не отдают?

– Понимаешь, она всё терпела, а у ней – воспаление надкостницы, руку разнесло. Колют вовсю. Это – несколько дней.