Мальцов. Как один генерал «Америку в России» построил

Принц Пётр Георгиевич Ольденбургский родился 14 августа 1812 года, чуть меньше, чем за две недели до Бородинского сражения. Так, с самого начала своей жизни он оказался сопричастен к величайшим событиям российской истории.

И это притом, что по своему происхождению он был русским почти что номинально. Его родителями были великая княжна Екатерина Павловна, дочь императора Павла I, и принц Пётр Фридрих Георг (в русском варианте – Георгий Петрович) Ольденбургский, который при Павле состоял генерал-губернатором ряда областей Российской империи и главным министром путей сообщения.

Вы можете заметить, что здесь слишком много иностранных имён. Не стоит этому сильно удивляться. Вспомним, что значительную часть правящей династии Романовых составляли этнические немцы. Взять хотя бы Екатерину Великую, которая при рождении звалась Софией Августой Фредерикой Ангальт-Цербстской… А жена Николая I Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, известная нам больше как православная императрица Александра Фёдоровна?

Но ладно, не будем здесь погружаться в генеалогические и династические тонкости – не это цель нашей книги. Вернёмся к принцу Петру Ольденбургскому.

Лишившись в детстве отца, а затем и матери, осиротевший принц какое-то время жил в семье своего деда, герцога Петра-Фридриха-Людвига в нижнесаксонском Ольденбурге. Изучал древние и новые языки, геометрию, географию, русский язык. Особенно усердно занимался юридическими науками и логикой.

В 1830 г., когда принцу исполнилось 18 лет, он получил приглашение от Николая I (своего дяди) вернуться из Германии в Россию и поступить здесь на службу.

1 декабря того же года Ольденбургского ждал очень тёплый приём в Петербурге. Император зачислил племянника на действительную службу в лейб-гвардии Преображенского полка и подарил ему имение в Петергофе. Как показало время, эти монаршьи милости не были просто какой-то родственной прихотью или «блатом».

Принц сначала командовал батальоном, затем полком, и 6 августа 1832 года получил повышение до генерал-майора. По его же инициативе в Преображенском полку была организована школа, где будущих гвардейцев не только учили грамоте, но и воспитывали в них людей нравственных и набожных.

Но, несмотря на все высокие звания, военная служба принца тяготила. Ему чужда была муштра и жестокость, которую порой проявляли солдаты. В 1834 году произошёл случай, о котором впоследствии рассказывал сам Петр Георгиевич. Однажды, по служебной обязанности, ему довелось присутствовать в Преображенском полку при экзекуции. Гвардейцы за что-то наказывали женщину – палками били по её обнажённым плечам. В тот же день принц, возмущённый до глубины души, поехал к министру внутренних дел Блудову и попросил доложить императору, что он хочет подать в отставку, ибо не желает в дальнейшем принимать участия в чём-то подобном.

Прошение удовлетворили. Ольденбургский вышел в отставку и тут же был назначен сенатором. Это произошло 23 апреля 1834 года. А 15 июня, как мы сказали выше, судьба свела вместе Петра Георгиевича и Сергея Ивановича Мальцова.

Их объединяло не только то, что они были практически ровесниками с разницей в два года, людьми, которые уже имели опыт военной службы и занимали при этом высокое положение в обществе. У них во многом были общие взгляды на государственное устройство. И, в первую очередь, – убеждение, что империи нужно дать образованных людей.

Так, будучи на службе в России, принц очень быстро убедился, что здесь на всех уровнях власти не хватает грамотных чиновников, которые бы решали насущные вопросы в соответствии с законами империи. Тогда у Петра Георгиевича родилась идея открыть Училище правоведения, где бы готовили будущих государевых людей. Как пишет С. А. Панчулидзев в своей «Истории кавалергардов», составить Устав этого будущего заведения Ольденбургский доверил своему адъютанту. Сергей Иванович с задачей справился, и более того – он детально продумал, какой должна быть программа и организация Училища.

Этот проект одобрили на высочайшем уровне, и после этого принц принялся хлопотать о дальнейшем устройстве Училища. На свои деньги он приобрёл и переоборудовал здание на углу Фонтанки и Сергиевской улицы (ныне ул. Чайковского). На это Пётр Георгиевич потратил более миллиона рублей – громадные средства! 5 декабря 1835 года Императорское Училище правоведения торжественно распахнуло свои двери в присутствии Николая I и множества высоких гостей. Ольденбургского назначили его попечителем.

А для С. И. Мальцова, кстати, история с Училищем на этом не закончилась. В 1849—50 гг. он некоторое время исполнял обязанности директора этого учреждения после князя Н. С. Голицына и до назначения на этот пост генерал-майора А. П. Языкова.

Девизом училища было латинское изречение: Respice finem («Предусматривай цель»). Это было одинаково близко как П. Г. Ольденбургскому, так и С. И. Мальцову, который всю свою жизнь работал на результат.

Что же ещё общего было у этих двоих людей? Без сомнения, то, что оба они мыслили в государственных масштабах, не ограничиваясь пределами села, города или губернии, но имея в виду целую империю, причём в перспективе многих десятилетий.

Это важное обстоятельство, о котором стоит помнить, если мы хотим понимать мотивы действий Сергея Ивановича Мальцова в будущем.

От Манчестера до Павловска

Служба у принца была для Сергея Ивановича не особенно обременительной; она давала возможность периодически выезжать за границу, где молодой адъютант знакомился с техническими новшествами. В 1835 году, как сам Мальцов полвека спустя вспоминал в письме к инженеру путей сообщения П. Е. Гронскому, он отправился в Англию, где проехал по железной дороге от Манчестера до Ливерпуля. Эта первая в мире ж/д линия регулярного сообщения была открыта всего за пять лет до этого, и воспринималась простыми европейцами как нечто небывалое. Но Мальцов сразу понял, что это не просто диковинный аттракцион – он верно решил, что железная дорога может стать величайшим благом для России с её бескрайними пространствами.

Домой он возвращался через Германию, где, воодушевлённый новой идеей, специально заехал посмотреть на конно-железную дорогу, соединявшую чешский Будеёвице и австрийский Линц. Строителем её был чех-инженер Франц Герстнер, с которым Мальцов встретился в Австрии.

Из письма П. Е. Гронскому: «…оказалось, что он знал моё имя, потому что я был единственным из России подписчиком на издание отцом Герстнера замечательного изложения механики. Благодаря этому обстоятельству я встретил в семействе Герстнеров весьма дружеский приём…»

Отца и сына Герстнеров можно по праву считать одними из первопроходцев-железнодорожностроителей в Европе. Они вкладывались в строительство ж/д линий и уже успели зарекомендовать себя как крупные специалисты в этом деле. Неудивительно, что эта встреча Мальцова, человека с острым чутьем на всё новое, весьма вдохновила. Он заручился согласием Франца Герстнера, что тот непременно приедет в Россию.

Вернувшись ко двору, адъютант Ольденбургского встретился с императором и начал его убеждать в пользе железных дорог для нашей страны. Что же на это отвечал Николай Павлович? О его реакции мы узнаём из того же мальцовского письма:

«Государь упомянул об опасности железных дорог, указав, что в Англии при открытии какой-то дороги задавили лорда. Против этого я старался выставить, какими опасностям подвергаются у нас при езде на лошадях. Тогда государь сказал: „А снега? Ты забыл, что у нас шесть месяцев нельзя ездить будет“. На этот вопрос я доложил, что можно будет расчищать. Государь еще что-то пошутил, но мой рассказ произвел на него впечатление…»

В другой раз при встрече «государь спросил меня, куда бы я повёл дорогу. Я отвечал: „Из Москвы одну в Китай, другую в Индию“. Государь, обратясь к Канкрину (министр финансов – прим. авт.): „Отправь его в сумасшедший дом!“ Засмеялся и пошёл».

Чем же руководствовался Сергей Иванович, представляя столь масштабный проект? В его идее было гораздо более здравого, чем показалось императору и министрам. На строительстве протяженных веток длиной в несколько тысяч верст можно было бы занять заключенных из острогов, а также крепостных, которые бы получили работу как минимум на 2—3 года вперёд. Вместе с тем, по мере того, как росла бы железная дорога, вдоль нее обязательно начали бы появляться рабочие посёлки – вот вам и освоение новых территорий от центральной России до азиатской границы…

Интересно, что шестьдесят лет спустя, при последних русских императорах Александре III и Николае II, этот проект отчасти был реализован в виде Транссибирской магистрали.