Домик для человека

Он принял – не стоит ждать ответа. Неоспоримо. Однако хотел говорить, потому продолжал. Ещё хотел бежать, драться, кричать, но эти желания только созревали.

–Вряд ли очередной аборт. Хотя, кто знает? Времена стали свободные, глупых вопросов больше не задают. И порицающих взглядов не кидают. Но ты бы сказала о таком. Верно же? Как и всегда, во время застолья, когда большая часть людей уже ушла. Ещё и со смешком, как грубая советская ведьма. Я вот думаю, угадала ли ты с карой? Точно инсульты? Были в твоей жизни события и хуже. И связаны, например, со мной, и ничем их уже не переплюнуть.

Андрей подошёл к окну и поглядел через жалюзи на тоскливый ландшафт. За годы ничего не изменилось, разве что маленькое зданьице с тысячей кранов и задвижек внутри поменяло цвет и снова обросло граффити.

Озарением для Андрея стало понимание причины – почему у него такая нелюбовь к зиме? Холод, снег и лёд доводили его до ярости все взрослые годы, казалось бы, без явной причины. За тридцать лет мог бы и привыкнуть, но нет. Совсем нет. Скорее, наоборот, с каждым годом ненавидел всё сильнее.

–Лучше бы зим не было. Лучше бы дед не перевёз тебя сюда, а оставил на юге. Там нет зимы. Там я не смог бы так сглупить. Всё сложилось бы иначе.

Отложив со стула гигиенические мелочи и лекарства, Андрей сел и наклонился к матери.

–А может, ты моя кара? Где-то в прошлых жизнях я был редкой мразью, пришло время расплачиваться? Помнишь ту историю? Вряд ли. Память разбилась ещё после первого удара, и часть осколков потерялась. А я вот помню. Может, придумываю, но уверен, что помню каждый звук, особенно хлопающую дверь и дребезжащие стёкла, и твой крик.

В тот день и ночь всё так неудачно сложилось, что стоило бы поверить в судьбу. Хотя, что могло измениться от веры в неё? Андрей засиделся за компьютером. В эпоху до интернета игры на дисках забирали многие свободные вечера мальчишек. И он не заметил, как наступила ночь. В летнюю пору будние и выходные дни смешивались. Андрей не помнил, какой то был день недели, но родители ушли в гости после работы, оставив на нём младшую сестру. Невелико дело, постоянно случалось. Но в тот раз неудачный выбор места – в самом углу комнаты, где теперь лежала мать – отрезал его и от плача сестры, и от звуков возвращения матери. Почему-то она вернулась раньше отца и быстро пришла в ярость. Или пришла уже яростной.

Только из середины комнаты через звук в наушниках пробились крики. Прошла ещё секунда, прежде чем Андрей понял свой промах. Не так, чтобы он включал музыку на всю громкость, просто наушники плотно прилегали к ушам, и игры в стиле фэнтези так захватывали его.

Мать резко закрыла ноутбук. Сын едва успел убрать руки.

–Она уже целый час орёт! Тебе сложно оторваться от своих бродилок и подойти?! – крик был сдавленным, выходил из всей неё и точно пытался вдавить Андрея в стену, а потом размазать.

–Да я не услышал. Сейчас подойду, – тогда в словах мальчишки, наверняка, было слишком много гонора, но Андрей помнил только дрожание в голосе и страх во всём теле.

–Я уже и сама подойду! Тебя просили посмотреть, пока нас с отцом нет дома!

–Да я отвлёкся на пару минут! – лучшего способа защититься у мальчишки всё равно не нашлось, он повысил голос в ответ. Зря, но кто в таком возрасте умеет анализировать?

–Весь вечер в свои дебильные игры играешь! Я этот компьютер нахер выкину! Мы его тебе для учёбы покупали!

Пьяная она загоралась быстро. Точно спичка, вымоченная в бензине и подсушенная. Это пламя неудачно перекинулось и на Андрея. Только не праведной яростью, а усиливающимся страхом. И он становился всё больше, заставляя повышать голос всё громче.

–Я, итак, целыми днями сижу с ней. С друзьями даже не хожу никуда! А я хочу погулять!

Раненым котом, зажатым в угол, мальчишка попытался выстроить атаку. Только старая школа воспитания не терпела неподчинения, особенно в моменты, когда младший был даже частично прав.

Понимая, что крик разбудит дочь, или не желая отвлекаться на её взрыды, мать встала и с силой закрыла дверь. Грохот и дрожание стёкол так и остались в памяти Андрея.

–Ах ты маленький говнюк! Я могу вообще не работать и сама сидеть с ней! Тогда и денег не будет, а будете жрать только гречку с сосисками!

На несчастье матери сын рос смышлёным мальчишкой и понимал, где заканчивалось рабочее время и начиналось послерабочее. И сидеть с сестрой ему приходилось именно во втором периоде дня. Потому аргумент матери не подействовал, только сказать это вслух не хватило смелости. Затих.

Победитель определился. Он всегда определялся быстро и единогласно. Гордая львица ушла, а ободранный кот остался у захлопнутого ноутбука. Спину придавило сверху, принуждая согнуться, руки бесполезно развалились на бёдрах. Андрей смотрел вниз, между коленей, неспособный поднять глаз. Ему не было стыдно, только страшно. Он хотел бы открыть ноутбук, чтобы продолжить игру и забыть о криках, но боялся. Ещё пару минут.

Фокус зрения вернулся. Андрей не постеснялся всмотреться в опухшее лицо матери. Сухие губы сильно-сильно потрескались и больше напоминали колодец. Рядом болтался зонд, через который Саша кормила беспомощную её.

Достав из упаковки салфетку, Андрей попытался немного увлажнить губы, но воды на ткани оказалось недостаточно. Ткань проскрипела по сухой коже, местами зацепившись.

–Только хуже, – прошептал недовольно он и скомкал салфетку. – Мудрёное дело – помогать человеку.

Теперь он откинулся на спинку стула и вспомнил о кофе. Растворимый и холодный, дважды не то, но всегда лучше чая. В голове продолжало дребезжать стекло. Он посмотрел на дверь – теперь стёкол не было, а не смени, так уже бы разбили. Каких только травм те двери ни пережили.

–Ах ты бессовестная, – чуть прищурился и улыбнулся Андрей. – Подслушиваешь!

Дверь тихо открылась. С видом виноватого ребёнка зашла Саша, вцепившись в ручку крепче необходимого, точно кто-то вот-вот попытается её украсть.

–Не могла же я зайти посреди такого момента. Ты тут душу изливаешь.

–Поэтому решила подслушать?

–Ну, тут уже не смогла побороть себя. Даже не удивляйся.

–Так-то, да. Любопытство – наше всё, а откровенность – наша слабость. Потому и не стоит быть слишком откровенным. Где-нибудь да всплывёт говном.

–Даже звучит мерзко.

–На деле ещё хуже. Без мерзкого запаха, но с едким послевкусием. За раз отбивает желание быть откровенным.

–Что-то ты совсем мрачным стал. У тебя всё хорошо?

–Да как всегда. В меру паршиво, в меру терпимо. И приехать сюда в хорошем настроении с улыбкой на лице мне показалось неправильным. Надеюсь, ты не против.

–Конечно, нет. Наверное, тут не до улыбок. Я могу уйти и закрыть дверь, если ты хочешь поговорить с мамой.

–Нет, не хочу. Говорить по душам не моё, особенно с ней, особенно на важные темы.

–Ты слишком суров с ней. И всегда ведь таким был. Я точно помню. И никогда не понимала, как можно таким быть.