Меч на ладонях

В ответ на вопросы он только пожал плечами:

– Я тут, кажись, вашего хохла нашел.

На плаще стражника лежал бесчувственный здоровяк неопределенного возраста.

Грузный, в синих выцветших шароварах и гимнастерке, он был туго связан кожаными путами. Усатое лицо его покрывали кровоподтеки.

Рядом зашелся воплем стражник, но покричать ему не дали: Сомохов, несмотря на интеллигентное лицо, вполне жандармским тычком в зубы заткнул зарождавшийся крик, а Малышев запихал в рот стражнику кляп.

7

Пока Сомохов приводил в чувство и перевязывал избитого казака, Малышев коротко пересказал услышанное от стражника Пригодько. Тот хмыкнул:

– А я в эту каморку со стражей влез. Там двое сидели. Пьяные. Меня увидели – вскочили. – Захар перевел дыхание и сплюнул: – Недоростки, как и этот, но шустрые гады, жилистые. Ну, я им по голове легонечко ножиком, они и легли отдыхать. Одного несильно, а второй, ежели до доктора не отвестить, может и того…

– А усатого где откопал? – Костя показал рукой на Горового.

Захар хитро улыбнулся:

– Да в комнатенке за сенями, где эти холуи сидят. Я там пошарил на предмет оружия и еды. Нашел комнатку, где мой трофейный винтарь висит, но открыть не смог.

Известие о ситуации, в которую они попали, сильного волнения у Захара не вызывало. То ли он не придавал этому значения, то ли не доверял археологу и фотографу. Гипотезу о том, что окружающее пространство – реальность века десятого-одиннадцатого, воспринял безразлично.

– Не знаю, как там с веками, – заключил Захар, – а вот здешний народ мне не нравится. Мнение мое таково: ежели хотим гуртом отседова выбраться, то надобно двигать по-быстрому.

С предложением продолжить допрос стражника Пригодько не согласился.

– Ежели сюда с десяток таких железных лбов с ножами прибегут, они нас как глухарей на току соберут. Солнце еще высоко стоит. Идем до каморки, где винтарь мой трофейный висит, там еще барахла полно. Берем оружие – и на прорыв. Выйдем в лес, а там на восток, к нашим.

Несмотря на простоту и явную недоработанность, план Захара пришелся всем по душе. Никому не хотелось здесь торчать. «Туземец» после возвращения Захара на все вопросы отвечал только сквернословием и все норовил заорать. Не помогали ни зуботычины, ни кинжал у горла.

Замаскировав связанного малорослого воина обрывками какой-то дерюги и проверив, не вылезает ли кляп изо рта, бывшие пленники таинственной секты почитателей Архви двинулись на прорыв. Первым в униформе стражника шел Захар с мечом в руке. Далее Малышев и Сомохов несли грузного бесчувственного Горового.

Сразу за залом, где содержались пленники, находился узкий проход, заканчивавшийся дверью в маленькую караулку.

Обстановку здесь составляли деревянный стол, пара скамеек, развороченная стойка с короткими копьями. На полу – тела двух стражников. Один еще тихонько хрипел, пуская пузырьки кровью из разрезанного горла, у второго была раскроена голова, и признаков жизни он не подавал. Две горящие лучины придавали растекшейся по полу крови причудливые оттенки. Не сговариваясь, Сомохов и Малышев согнулись в приступе рвоты. Когда тошнота при виде нескольких литров крови и мозгов прошла, Костя просипел Пригодько:

– Ты ж говорил, ты их маленечко? Один, типа, даже живой?

Захар пожал плечами:

– Вроде этот еще дышал, а тот, который с горлом… Ну, вот энтот. – Он для верности ткнул пальцем в тело. – Тот меня чуть не зарезал, я ж его его же ножом и пропорол.

Сомохов согнулся в новом приступе тошноты. Костя, поборов рефлексы, нашел в себе силы спросить, где же Захар видел комнату с оружием.

– Да тута, за углом. – Захар махнул в сторону второй двери из кордегардии. – Там сенцы, а за ними лестница вниз и каморка, где у энтих котомка и винтарь мой лежат. Я, как это увидел, значит, думаю: пойду за остальными, достанем винтарь и этих с ножиками, как волк телят, гонять будем. Только там с лестницы голоса слышны. Надо тихонько комнатку отворять.

Оставив Сомохова с Горовым, который начал стонать, Константин и Захар, вооруженные копьями и кинжалами стражников, вылезли в коридорчик. Освещенный чадящей лучиной, он заканчивался очередной дверью, от которой вбок и вниз уходили темные ходы лабиринта. В каморке с оружием, найденной Захаром, было прорезано одно маленькое, не забранное решеткой окошко, в которое Костя рассмотрел висящий на стене автомат, похожий на ППШ, и свою сумку с фотоаппаратом. На лавке около стены лежали две винтовки, по-видимому принадлежащие археологу и казаку, пара кобур, два вещмешка и Костин револьвер с рюкзачком.

Из коридорчика, уходящего вниз, донеслись встревоженные голоса и звяканье оружия. Их внезапно перекрыл мощный гортанный рев, голоса сменились звуками схватки. Звонкие удары металла о металл, частые шмякающие звуки перемежались криками и ревом.

– Да там никак серьезная разборка у местных началась. – Малышев кивнул вниз.

Пригодько не ответил.

– Самое время и нам вооружаться, – прошептал Костя, которого вид огнестрельного оружия вдохновил и даже заставил забыть о своем незавидном положении. – Давай-ка, друг Захар, мы эту дверь ломанем.

Малышев смело всунул в щель дверной ручки прихваченное у стражников копье. Нажал посильней… Еще сильней… Вздулись жилы, заскрипело, выгибаясь, крепкое древко. Железный наконечник копья обломился, и неудавшийся взломщик со всей дури врезался в деревянный косяк. Удар был такой силы, что правое плечо мгновенно онемело, заныло в локте.

– Здоров ты, фотограф, но дурак, – прошептал с расстановкой Захар. – Кто ж ножиком такую дверь ломает? Это ж кладовая или клеть… Она и не на таких бугаев построена.

Захар засунул руку в карман и вытащил гранату на короткой деревянной рукоятке.

– Эти блаженные у меня все оружие забрали, а диск запасной да бомбу оставили… Последняя эта. Все, что оставались у роты, перед прорывом мне и Лешке отдали. Тот свои растратил, а я одну сберег.

Костя почувствовал, что начинает закипать:

– Что ж ты, дурень сиволапый, ее прятал?! Давай мандячь ее на дверь, и рванем.

Пригодько нахмурился и покачал осуждающеголовой. Тщательно подбирая слова, он ответил:

– Может, я и дурень, да только ты ж поболеменя на дурня похож. – Захар похлопал по деревянным брусам, из которых были сделаны пол и стены коридора. – Ежели бомбой здеся бахнуть, нас же с тобой стенами и накроет.

Фотограф только крякнул и выругался. Безусый сибиряк был прав на сто процентов.

Покрутив гранату в руках, он отдал ее обратно.

Ситуация оставалась – хуже не придумаешь. Все могло поменяться, если получится захватить огнестрельное оружие, хотя, и это Костя понял особенно четко, говорить о том, что порох даст преимущество перед людьми, способными переносить других через века, было глупо. Кто знает, сколько еще козырей у них в рукавах, помимо разговаривающих зеленокожих обезьян? Попахивало средневековым колдовством, то есть тем, что серьезная наука всегда отрицает, но чего упорно боится типичный обыватель. Малышев не причислял себя к последним, но за время путешествий наслушался такого, что стал относиться к байкам и легендам куда менее скептично. Надо было выбираться. Красноармеец больше думал о том, чтобы им не ударили в спину из темного зева прохода, ведущего вниз. Принимать решение о способах изъятия оружия из закрытого помещения он предоставил товарищу.

Спустя минуту тыканья фотографа наличествующими острыми предметами в замок и матюгания сквозь зубы план был разработан.

Из запасного диска для «Суоми», как Пригодько называл свой автомат, был вылущен десяток патронов. К задействованному оборудованию добавили яркую пластиковую газовую зажигалку, а от майки был оторван кусок ткани, тут же скрученный в тонкую трубочку. За минуту патроны с помощью зубов и мата были лишены пуль, а взрывчатое вещество из всех, кроме двух, аккуратно засыпано в ключное отверстие в замке. Порошок из последних двух гильз завернули в оторванный от майки лоскут ткани и тщательно закрутили полученное, образовав своеобразный шнурок с начинкой. Самодельный жгут должен был сработать в качестве бикфордова шнура. Осталось только поджечь и посмотреть, смогут ли их усилия вскрыть замок одиннадцатого или даже десятого века.

Но воплотить план в реальность им не дали.

Шум внизу, уже превратившийся в привычный фон, начал стихать. Послышалась русская речь. Кто-то, сквернословя и громыхая, взбегал по лестнице. И этот кто-то сносно изъяснялся на вполне понятном русском языке, по крайней мере на той его части, которая относится к нелитературной.

Увидев, что Костя уже собирается ринуться навстречу неизвестному, Захар удержал его.

– Погодь, фотограф, – зашипел он в самое ухо. – Не всякий самовар чайнику брат. Покамест все друзья наши с нами. Посмотрим, за кого энтот будет, а там и поручкаемся, ежели чего.

На размышления у них были доли секунды. Костя кивнул.

Подхватив обломки копья и задув по пути лучину, они ретировались в начало коридора, разумно полагая, что в неосвещенном углу их не заметят.

Звяканье и брань послышались ближе, и вскоре показался невысокий крепкий мужичок, вооруженный коротким мечом и круглым деревянным щитом. Стеганая кожаная безрукавка с нашитыми железными бляхами и круглая металлическая шапка с кольчужной бармицей[22 - Бармица – кольчужная сетка, прикрепленная к нижнему краю шлема и защищающая шею и уши.] составляли броню русскоязычного незнакомца.

Два стражника с копьями выскочили следом.