Оседлавшие Пегаса

Ещё спала. Ещё Наполеон
Не испытал великого народа,
Ещё грозил и колебался он.

В трёх строчках Пушкин охарактеризовал положение, которое сложилось в отношениях России и Франции накануне Отечественной войны 1812 года: обе стороны знали о её неизбежности и обе готовились к ней. Царь предупреждал французского посла Коленкура, что в случае войны он будет отступать вплоть до Камчатки и армию Наполеона ждут сюрпризы русской зимы: «Если император Наполеон начнёт против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьёт, если мы примем сражение, но это ещё не даст ему мира. Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима».

Успешный воитель не внял Александру: не считал Россию достойной его меча и с её завоеванием помышлял о походе в Индию. Война началась 12 (24) июня, но русская армия перебрасывалась к границам с весны:

Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас…

События Отечественной войны Пушкин уложил в три с половиной строки:

И племена сразились,
Русь обняла кичливого врага,
И заревом московским озарились
Его полкам готовые снега.

В этих строчках уместилось всё: упоминание о вторжении в Россию разных народов Западной Европы; интерпретация Бородинского сражения как ничейного по своим результатам (Русь только «обняла» противника, но не задушила его); бесславный конец нашествия, освещаемый пожаром старой столицы и прикрываемый на полях бескрайней империи снегами Севера.

Вы помните, как наш Агамемнон[15 - Агамемнон – царь Аргоса, предводитель греков в Троянской войне.]
Из пленного Парижа к нам примчался?
Какой восторг тогда пред ним раздался!
Как был велик, как был прекрасен он,
Народов друг, спаситель их свободы!

Действительно, события 1813–1814 годов, завершившиеся взятием Парижа, необычайно подняли международное значение России. Ещё более оно возросло с созданием Священного союза, в котором Александр I занял руководящую роль, став де-факто царём царей. Пушкин осуждал Союз за подавление народных движений. Поэтому, говоря о вознесении России «над миром изумлённым», он имел в виду только освобождение Европы от засилья Наполеона. И ещё: к концу жизни его восхищение антагонистом царя заметно поблёкло:

И на скале изгнанником забвенным
Всему чужой, угас Наполеон.

Нет, повергнутого императора не так-то просто было забыть. И забыт он не был. Наоборот, после его кончины во Франции с каждым годом росли и усиливались бонапартистские настроения, что в конечном счёте кончилось восстановлением на престоле Франции династии Наполеона, а на первом этапе движения за это – возвращением останков императора в Париж.

…12 мая 1840 года, когда полусонные депутаты Законодательного собрания Франции начали дискуссию по поводу производства сахара, на трибуну поднялся министр внутренних дел Ремюза. «Месье, – провозгласил он, – король[16 - Луи Филипп.] приказал Его Королевскому Высочеству монсеньору принцу де Жуанвилю направиться со своим фрегатом к острову Святой Елены, чтобы забрать останки императора Наполеона».

Депутаты от неожиданности оцепенели, а затем разразились аплодисментами. Трудно себе представить более мощный стимул, чтобы взбудоражить общественное мнение Франции (а затем Европы), чем идею о возвращении тела Наполеона на родину. Через семь месяцев французы встречали прах великого человека, ставшего гордостью страны и завистью мира. Утром 15 декабря траурный кортеж проследовал через Париж. Шествие описал историк Андре Кастело:

«Погребальную колесницу тащили шестнадцать лошадей в попонах с золотым шитьём, их вели лакеи в императорских ливреях. Император в своей легендарной форме полковника кавалерийских стрелков гвардии на погребальной колеснице проезжал под Триумфальной аркой по площади Этуаль. Под звуки траурного марша он ехал по самой красивой в мире улице (на острове Святой Елены император пророчествовал: “Вы ещё услышите в Париже возгласы «Да здравствует император!»”).

И толпа, видя, как идут за гробом ветераны, приветствовала их криками, услышав которые на поле битвы противник дрожал от страха: “Да здравствует император!” Гренадёры, стрелки старой гвардии, драгуны императрицы, уланы в красных мундирах – все проходили перед толпой, выпятив колесом грудь, высоко вскинув голову на этом последнем параде – параде фантомов. И сердца этих уцелевших в сражениях людей колотились в груди, когда они сопровождали своего императора к тому сверкающему на солнце золотому куполу, под которым он обретёт отныне свой вечный покой».

«Представьте себе, что Москва взята…» После окончания Царскосельского лицея Пушкин был назначен статским секретарём в Коллегию иностранных дел. 6 мая 1820 года он был переведён в Екатеринославль (фактически выслан за вольнолюбивые стихотворения). Из Екатеринославля Александр вместе с семьёй генерала Н.Н. Раевского совершил путешествие на Кавказ. Своими впечатлениями о поездке он поделился с братом Львом:

«Кавказский край, знойная граница Азии, любопытен во всех отношениях. Ермолов[17 - А.П. Ермолов – с 1816 года командир отдельного Кавказского корпуса, в 1818–27 годах главнокомандующий в Грузии.] наполнил его своим именем и благотворным гением. Дикие черкесы напуганы; древняя дерзость их исчезает. Дороги становятся час от часу безопаснее, многочисленные конвои – излишними.

Должно надеяться, что эта завоёванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасной торговлей, не будет нам преградой в будущих войнах, и, может быть, сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии».

В этом фрагменте длинного письма обращает на себя внимание упоминание, сделанное мимоходом, о плане императора Франции завоевать Индию. Мысль о проникновении в эту экзотическую страну, жемчужину в короне Британской империи, волновала его всю жизнь.

В 1800 году этому представился случай. В ноябре Наполеон (тогда ещё первый консул) известил императора Павла I, с которым Франция официально была в войне, что желает вернуть в Россию всех русских пленных из разгромленного корпуса Корсакова.

Это умилило царя, и он в одночасье возненавидел англичан, союзников по второй антифранцузской коалиции, и возлюбил первого консула. В середине декабря в Париж прибыл посланник России генерал Спренгпортен. Бонапарт выразил самое горячее чувство симпатии к российскому императору, подчеркнув благородство и величие его души. Посланнику Павла Петровича Бонапарт сообщил, что русским пленным (около шести тысячи человек) за счёт французской казны сшиты новые мундиры по форме их частей, выдана новая обувь и возвращено оружие. В личном письме к царю первый консул заверил его в том, что мир между Францией и Россией может быть заключён в 24 часа.

Всё это совершенно пленило Павла. В ответе Бонапарту он согласился на мир и изъявил желание вернуть Европе тишину и покой. Спренгпортену первый консул заявил: «Ваш государь и я – мы призваны изменить лицо земли».

Опережая планы Бонапарта по нейтрализации Англии в европейских проблемах, царь снарядил четыре эшелона (22 500 человек) войска Донского и направил их в… Индию. Казаки выступили с Дона 27 февраля 1801 года, но шли недолго: 11 марта царь был убит придворными из его ближайшего окружения. Когда известие об этом дошло до Бонапарта, он воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже[18 - В день взрыва адской машины на улице Сен-Никез.], но они не промахнулись по мне в Петербурге».

О насильственной смерти Павла знал ограниченный круг людей. Пушкину это стало известно на исходе осени 1817 года. Вольное или невольное участие в этом злодеянии наследника престола навсегда уронило его как личность в глазах поэта. Саму картину душегубства Пушкин дал в оде «Вольность»:

Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —

И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит – в лентах и звёздах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаённы,
На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъёмный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наёмной…
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары…
Погиб увенчанный злодей.

Но вернёмся к нашему герою. Накануне вторжения в Россию Наполеон говорил графу Н. Нарбонну: «Чтобы добраться до Англии, нужно зайти в тыл Азии с одной из сторон Европы. Представьте себе, что Москва взята, Россия сломлена, с царём заключён мир или же он пал жертвой дворцового заговора. И скажите мне, разве есть средство закрыть путь отправленной из Тифлиса Великой французской армии и союзным войскам к Гангу, разве недостаточно прикосновения французской шпаги, чтобы во всей Индии обрушились подмостки торгашеского величия?»

То есть, приближаясь к границам Российской империи, Наполеон думал не о войне с ней, а о захвате Индии при её (России) содействии. При этом рассчитывал на трусость царя или дворцовый переворот и устранение Александра по аналогии с его отцом. Конечно, беседа владыки Европы с графом проходила с глазу на глаз. Наполеон избегал оглашать свои планы. Тем не менее что-то просочилось наружу.

Кастеллан, будущий маршал Франции, писал 5 октября 1811 года (!) в дневнике: «Говорят о походе на Индию. У нас столько доверия, что мы рассуждаем не о возможности подобного предприятия, а о числе месяцев, необходимых для похода, о времени, за которое к нам будут доходить письма из Франции».

Да что французы! Об истинных намерениях Наполеона знали и русские. В канун Бородинской битвы, вспоминал поэт-партизан Д.В. Давыдов, общее мнение было то, что если Наполеон одержит победу и заключит мир с Россией, то пойдёт с русской армией на Индию. Денис Васильевич этого не хотел и говорил князю П.И. Багратиону: «Если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь. В Индии я пропаду со ста тысячами моих соотечественников без имени и на пользу, чуждую моему Отечеству».

Более того, вслед за изгнанием остатков Великой армии из пределов России полковник П.А. Чуйкевич выпустил книгу «Покушение Наполеона на Индию 1812 года». Пётр Андреевич служил в это время управляющим особой канцелярией военного министра, одной из функций которой была внешняя разведка, и знал то, о чём писал по первоисточникам.

Вообще, если вдуматься, странную войну вёл Наполеон в России. С 24 (12) июня по 5 октября 1812 года, то есть за 104 дня, в среднем два раза в месяц он сделал шесть попыток заключить мир с Россией. Мирные поползновения императора варьировали от категорического заявления А.Д. Балашову «здесь и сейчас» до унизительного Ж. Лористону: «Мир во что бы то ни стало…»