Ночная песня

Базой нашего пребывания на четыре дня должна была стать Росинка. Так называется место выхода горячих источников на склоне вулкана Менделеева. Добраться туда можно было по Кислому ручью. Как объяснили сотрудники заповедника: «Мимо Росинки не пройдете ни днем, ни ночью». Карты у нас не было, а приблизительная схема, набросанная на пачке сигарет сотрудником заповедника, была очень приблизительной. Заблудившись, мы вышли к дачам, жители которых подробно объяснили нам, как пройти на Росинку.

Дождь закончился. Выглянуло солнце и быстро просушило одежду. Но мокрый бамбук снова вымочил нас до нитки. Мы с удивлением разглядывали эти непроходимые заросли, двигаясь по набитой тропе вдоль ручья. Вода в этом ручье имела вкус разведенной лимонной кислоты. Было ясно, что это благодаря вулканической сере. Название ручья не требовало пояснений. Быстро темнело. Мы вынуждены были разбить лагерь прямо посреди бамбука, предварительно его умяв. В наступившей темноте, взяв фонарики, все разбрелись в попытке найти сухие дрова, но это оказалось невозможным. Ливень пропитал все водой настолько, что на моей памяти в первый раз в лесу опытные полевики не смогли разжечь костер.

Забравшись впятером в одну палатку, достали хлеб, консервы, кружки и ложки. Я вынул из рюкзака припасенную бутылку яранской водки, чтобы отметить прибытие. Усталость валила с ног. И хотя разум еще сопротивлялся, но физиология взяла верх. Пятеро усталых путешественников разбрелись по своим палаткам и моментально уснули.

Утро было типично летним. Солнце осторожно пробиралось своими лучами вдоль ручья, освещая вершины деревьев. На небе не было ни облачка, и лишь одно маленькое и абсолютно белое зацепилось за вершину вулкана. Лес потихоньку наполнялся пением птиц. Посоветовал двигаться прямо по ручью в кедах. Так идти намного легче, чем в сапогах. Ноги будут сырыми, но сам будешь сухим, да и не нужно петлять вдоль берега. Вняв моим увещеваниям, процессия двинулась по руслу Кислого. Все еще помнили вчерашний проход сквозь мокрый бамбук, поэтому сырые по щиколотку ноги никого не волновали. Они не мерзли, так как вода в ручье была теплая.

Дно ручья имело явно вулканическое происхождение. Это была просто застывшая лава. Бордовая каменная дорога, на которую нанесло камешки различной окраски и размера. Поворот сменялся поворотом. Вот пара упавших елей перегородила нам дорогу. Обойдя их, мы увидели клубы пара, поднимающиеся с правого берега ручья. Без сомнений, это была Росинка: валил пар, из горы лился кипяток, а напротив была расчищенная туристическая площадка.

Место было действительно живописным. Человеческими руками из камней были отгорожены три бассейна: с кипятком, горячей и теплой водой. Ручей выше выхода горячих источников был прохладным, но вода в нем тоже была кислая, как и ниже. Сбросив рюкзаки, Костя, Денис и я устремились к вершине вулкана – фумарольным серным полям, где было последнее извержение, произошедшее примерно сто лет назад. Сотрудники заповедника именно там советовали нам проводить свои поиски. В лагере остался кашеварить Алексей, а на долю Максима выпало возвращаться в Южно-Курильск, чтобы купить билеты на обратный пароход.

К фумарольным полям мы двинулись по руслу и через некоторое время вышли к месту, где соединялись два ручья. Правый был чистый и холодный, с вкусной водой, от которой ломило зубы. Левый был теплый и кислый. Между ними в месте соединения образовалась коса из осадочных пород. Она была высотой с трехэтажный дом и отточена дождями на вершине, как бритва. Решив, что холодная вода течет с ледников, наша группа отправилась по правому ручью, надеясь так быстрее дойти до вершины. Вода в ручье была настолько холодная, что скоро мы стали замерзать. Ручей бежал под пологом густого леса, и, хотя солнце светило ярко, лишь слабый свет добирался до нас. Преодолев очередной водопад, все осознали ошибку. Мы явно забирали вправо, а нам нужно было налево. С трудом, карабкаясь по отвесным стенам распадка, выбрались на свет, где нас встретил дружный курильский бамбук. Он хоть и не вьетнамский, но хлопот при продвижении по склону доставил нам немало. Я был в шортах, поэтому через сотню метров мои ноги были исцарапаны в кровь бесчисленным количеством тонких порезов и стали сильно походить на чулки. Сделать подряд можно было не больше десятка шагов. Если после этого не распутывать ноги, то просто рухнешь связанный тонкими зелеными прутиками. В Магаданской области трудно идти сквозь кедровый стланик: приходится ступать по нижним ветвям, которые в метре над землей. На севере Камчатки вас замучат ольшаники, по которым приходится пробираться как сквозь стальную паутину. Здесь нишу препятствий для продвижения людей выполняет бамбук.

Выбравшись на открытое место, мы присели передохнуть. Перед нами раскинулись фумарольные поля. Сера и ее соединения придавали им желтый цвет с различными оттенками. Этот цвет в сочетании с буйной зеленой растительностью, голубым небом и синим океаном просто завораживали. Нам был прекрасно виден Южно-Курильск, лежащий полукругом в бухте. На другом конце острова сквозь дымку виднелся вулкан Тятя. Вот тут-то на привале Костя и поймал первого островного полоза. Эта полутораметровая зеленая змея воодушевила нас. Через десять минут Дэн (ласковое прозвище Дениса) поймал еще пару полозов. Спустившись к ручью, мы стали осматривать его склоны. Вот Денис снял с кустов еще одну змею, висевшую на ветвях. Костя тоже пополнил свой мешок. С островными полозами только не везло мне.

По берегу ручья идти было практически невозможно. Ноги утопали по колено в грязи. Зато по дну ручья было идти просто, как по асфальту. Только роль асфальта здесь выполняла застывшая лава. Она периодически образовывала ванны, в которых мы обязательно купались. Вдоль ручья булькали грязевые гейзеры. В одном месте фумаролы находились прямо у ручья. Они извергали пар, как будто это были сопла старинных орудий, стреляющих из портов корабля. Оставив друзей на склоне Кислого, я направился в лагерь. Неожиданно мой взгляд наткнулся на небольшую змею, переплывающую ручей. Поймав ее, я был несказанно рад. Это был малочешуйчатый полоз. Нам пока они не попадались.

Вскоре за мной в лагерь с «добычей» вернулись с вулкана Костя с Денисом и Максим из города, купивший билеты на пароход. Студент не приготовил нам пищи, так как костер у него упорно не хотел гореть. Мы с Костей поставили котлы с кашей и чаем в вытекающий из горы кипяток. После этого довести до кипения оба котла на костре заняло несколько минут даже с сырыми дровами. Кроме того, что кипяток из скалы служил для нас неким подобием газовой плиты, он еще и отчистил, благодаря своему химическому составу, котлы от многолетней сажи. Теперь они блестели лучше новых.

Вечером, достав из мешков пойманных змей, наши герпетологи выбрали несколько самых крепких самок и самцов, а остальных выпустили.

На другой день очередь кашеварить в лагере досталась мне. Макс с Костей ушли к мысу Столбчатому в поисках сцинков, а Дэн с Лехой отправились на фумарольные поля вулкана Менделеева. Я решил вначале приготовить пищу, а потом помыться и постираться. Как ни пытался разжечь по-хорошему костер, сырые дрова тут же тухли, стоило мне только ненадолго оставить их без присмотра. Я поместил снова котелки с пищей в горячую воду, что вытекала из горы. Но нужно было довести их до кипения на костре, а это требовало постоянного внимания из-за сырых дров. Страдания мои закончились часов в одиннадцать, когда солнце наконец оказалось и на нашей стороне распадка. Кроме приготовления обеда и сразу ужина, я насобирал дров впрок, просушил их под солнцем и засунул под навес палатки. Закончив с делами по лагерю, улегся в теплые ванны. Через десять минут тело было уже чистым без применения мыла. Кожа стала розового цвета. Вот тогда, лежа в ручье, и заметил, что на камнях рядом с теплыми ваннами периодически появляются маленькие симпатичные ящерицы. На солнце они переливались всеми цветами радуги. Ваш покорный слуга не герпетолог, а залезть в определители перед экспедицией поленился, поэтому понятия не имел, как выглядят интересующие нас сцинки. После пары неудавшихся попыток отловить радужных красавцев я бросил это занятие и вернулся к стирке.

Вечером первыми пришли Денис с Алексеем, принеся очередных змей, а ближе к закату – и уставшие от дальнего перехода Костя с Максимом. Они восхищенно рассказывали про мыс Столбчатый, получивший свое название за то, что состоит он из слипшихся колонн, которые периодически отваливаются от стены и лежат, похожие на греческие развалины. К сожалению, вместо сцинков они принесли лишь горбушу, пойманную ими в ручье, которую мы тут же и пожарили. За ужином я рассказал про маленьких радужных рептилий. Костя с Денисом дико обрадовались, так как, оказывается, на Кунашире других ящериц, кроме дальневосточного сцинка, не обитает. То, что мы так упорно искали, бегало у нас под носом.

Время пролетело незаметно. Пора было в обратный путь. Отпустив лишних змей, мы по максимуму собрали лагерь, чтобы на рассвете уйти по застывшей лаве из царства бамбука и фумарольных полей. Утром в день ухода полил мелкий нудный дождь. Если бы он лил и предыдущие дни, вряд ли бы наш отряд что-нибудь поймал. К сожалению, никто из нас так и не нашел ни одного японского полоза.

Тайфуны и циклоны – не редкость на Курилах. Вновь разыгравшийся шторм задержал на день прибытие нашего корабля. Воспользовавшись этим, мы отправились на побережье. Вдоль прибойки можно идти часами, разглядывая выброшенные на берег водоросли и беспозвоночных, отскакивая от набегающей волны. Нагулявшись вдоль берега, вернулись в Южно-Курильск. Захотелось домой купить красной рыбы и икры. Нетрудно догадаться, что это не составило проблем. Край богат дарами моря. Увиденное на улочках города вызывало диссонанс. Старые неказистые деревянные дома никак не вязались с большим количеством японских и корейских машин, стоявших около них. Строения были старыми и обветшалыми. Почти на каждом доме висели гигантские паутины с большими пауками. Из-за капелек дождя паутина казалась серебренной. Вот пауки, в отличие от машин, казались здесь уместными.

Мы выполнили свое обещание – предъявили вывозимых рептилий директору заповедника. Кроме предъявленных животных он просмотрел все наши вещи. На этом настояли мы сами, чтобы у него не было сомнений в нашей честности. Попрощавшись с островом, опять в шторм покидали берег. Волны так раскачивали судно и плашбот, что посадка была связана с определенным риском. Трап, как адская машина с гигантским лезвием, проносился над палубой парома. Нам, как и в день прибытия, не удалось поглядеть на остров с моря. Сплошная пелена дождя скрывала от нас Кунашир.

Шторм на обратной дороге внес изменения в наши планы. Мы опоздали на свой самолет. В Аэрофлоте, на основании штампа об опоздании, поставленном на билетах парохода, авиационные билеты нам поменяли, но рейс был через два дня. Это не сильно нас расстроило. Наша компания зашла к старому знакомому – герпетологу Вадиму, у него дома и поселилась. В первый дополнительно подаренный судьбой день мы съездили в окрестности Владивостока, где поймали несколько видов змей, на отлов которых не требовалось разрешений в связи с тем, что это были местные массовые виды. Максима змеи не интересовали. Он бегал с сачком за махаонами Маака. Их было уже мало. Эти крупные бабочки с черно-зелеными переливающимися крыльями как птицы проносились мимо него, гонимые ветром. Пару энтомолог все-таки поймал.

В день отлета хотелось еще посетить и другую сторону залива, но погода резко испортилась. Похолодало, а на море разыгрался шторм. Не рискнув еще раз опоздать на самолет, мы остались во Владивостоке. В аэропорту перед отлетом пришлось выуживать из Максима и его рюкзака все камни, что он прихватил на вулкане, так как на оплату его неприподъемного багажа просто не было денег. Костя, который носит из нас самый маленький размер обуви, даже залез прямо в кедах в болотные сапоги Макса, чтобы облегчить рюкзак. Приморье провожало нас холодными дождями, поэтому расставанье с ним не было таким грустным, как если бы мы уезжали в хорошую погоду.

P. S. Еще три года судьба не позволяла Косте и Денису открыть свою зоовыставку, но они сохранили пойманных животных, а некоторые из них уже оставили потомство. Я люблю заходить к ним, поглядеть на пойманного мною малочешуйчатого полоза, сидящего на выставке рядом с экзотической игуаной. Он подрос и стал настоящим красавцем. Острова остались российскими. Я вряд ли когда-нибудь попаду туда, да и Константин с Денисом теперь больше мечтают о Вьетнаме. Они уже переросли границы своего государства. Но если все-таки Россия надумает отдать Кунашир Японии, я думаю, нам придется вернуться туда за непойманным японским полозом.

17.08.1997

Костромской уик-энд

Неделя не предвещала ничего хорошего, правда, в конце ее маячили майские праздники. Я как раз раздумывал, как их провести, когда на столе зазвонил телефон. Сняв трубку со старого дискового телефона, услышал знакомый голос. Меня разыскал мой старый университетский друг Дима Мирошниченко. Он сказал, что Василий Митин приглашает нас к себе в Кострому на охоту.

У кого не было никогда настоящих друзей, вряд ли поймет моих чувств. С Васей и Димой я не просто жил в одной комнате в общежитии, я делил с этими людьми один хлеб. Мы вместе сидели на лекциях, таскали байдарки и рюкзаки в природоохранных рейдах, орали биофаковские песни у костров, зарабатывали и тратили деньги. Пуд соли съели вместе точно. За время учебы много раз провожали друг друга в армию, различные экспедиции, а потом встречались снова. Окончив университет, разъехались по России-матушке, но общаться не перестали.

Годы идут, и здесь мы, к сожалению, бессильны. Семья, работа, проблемы потихоньку делают свое дело, как бы мы ни хорохорились. Но есть еще пока порох в пороховницах, поэтому Димин звонок и Васино приглашение я принял на ура. В четыре часа утра, прихватив двух подсадных уток, палатку, ружья и десятка два кассет для автомагнитолы, мы неслись на Диминой «девятке» по безлюдной дороге к Костроме. Начались майские праздники. Машин на дороге было очень мало. Из динамиков Юрий Шевчук задушевно пел: «Это все, что останется после меня, это все, что возьму я с собой». Над трассой в северном направлении пролетали клинья гусей, призывно крича с высоты. Весенний ветер влетал через открытые окна машины, будоража свежестью.

Не бойтесь быть самим собой, даже если вы покажетесь себе несерьезным или смешным. Стоит ли излишняя напыщенность и чопорность того, чтобы прятать беззаботного безусого мальчугана под бородатым важным дядькой, когда вас никто не видит или почти никто? Давно забытое ощущение полной ясности своего существования снова захватило мою голову. Я орал песни вместе с музыкантами, а Димыч терпеливо это выслушивал, хотя, как говорится, в детстве мне медведь на ухо наступил, а может, даже сразу и на оба.

Утро было теплым и безоблачным. Весеннее солнце грело почти по-летнему. Весна – лучшая пора года, так как каждой новой весной с пробуждением природы пробуждаешься сам. Весна становится оплотом новых надежд. Хочется дышать этим пьянящим воздухом бесконечно, но, как известно, за бодрящей весной наступает знойное лето.

Быстро позавтракав у моего родного брата в Иванове, мы снова поспешили в Кострому, к Василию, который для нас с Димой тоже вроде брата. К полудню мы прибыли к нему домой, и, хотя Митина дома не оказалось, нас уже ждали. Стол ломился от яств и напитков. Вскоре появился и хозяин. Отобедав, мы отправились собираться на охоту.

Решив не брать Васин двухместный «уазик», мы стали упихивать вещи в «девятку». А вещей, надо сказать, было много. Основное место заняла байдарка. Затем дошла очередь до продуктов. Взяв с собой пять ржаных ярославских батонов, кучу консервов и ведро картошки, Василий начал вынимать из гаража припасенное спиртное. Когда он загрузил пару бутылок водки, наливку и бутылку домашнего вина (запивать), я спросил: «А, собственно, на сколько дней мы едем, так как я больше, чем на четыре, не могу». Вася невозмутимо ответил: «Пока не выпьем». Дима добавил: «Четыре дня? Маловато будет». Купив в ларьке бутылку минеральной воды разлива Костромской епархии с обязывающим названием «Святой источник», мы отправились в путь.

Место, куда приехала наша машина, было очень живописным. Старые рыборазводные пруды заросли тростником и камышом. По весне в них скопилось много воды. На эти заросшие водоемы и собирались сотни пролетных уток и гусей. Дима, несмотря на все наши с Васей протесты, заехал в самую глубь прудов. Колея, по краю которой он ехал, была проторена «уазиками». Если бы машина съехала в нее, пришлось бы искать трактор, а так не хотелось тратить время на подобное времяпрепровождение. На наше счастье, стояла вторая неделя сухой погоды, да и водитель у нас был не промах.

Егеря, проверив наши документы, предупредили, что охотиться можно только на утренней и вечерней заре. Бросив машину на обочине, прихватив ружья, уток, выпивку и продукты, мы отправились вглубь угодий строить шалаш из сухого местного тростника. Его светло-желтая стена шуршала при порывах ветра. Изрядно ободрав о него руки, вместе построили большой шалаш. Надев ногавки на уток и посадив их на канал, что тек в десятке шагов от нашего тростникового жилища, мы уселись ужинать. Нам было о чем поговорить, а особенно – что вспомнить. Быстро захмелев от усталости, все-таки успели заметить, что подсадные утки, видимо тоже устав с дороги, совсем не крякали. На самом деле мы забыли простую истину – если утки видят друг друга, то крякать они не будут.

Оставив их на волю провидения, охотники разошлись в разные стороны на разведку, чтобы рассмотреть местность. Отойдя метров двести от шалаша, я неожиданно поднял гусей, которые в сумерках подпустили меня метров на сорок. Промазав первым патроном, вторым все-таки свалил ближайшего взлетевшего гуся. Это был красавец белолобый гусь. Гордый такой добычей, счастливец уже не обращал внимания на взлетающих уток. Было слышно, что друзья тоже стреляли. Когда же мы почти одновременно подошли к шалашу, то выяснилось, что каждый из нас принес именно по белолобому гусю.

Счастливые удачным началом охоты, покормив уток, которые, к слову, в эту ночь так и не начали крякать, мы продолжили задушевную беседу. Хоть машина и стояла всего в ста метрах от нас, мы не стали доставать ни спальников, ни палатки. Возможно, наша встреча повлияла на то, что к нам вернулось прежнее студенческое разгильдяйство.

Караулить подсадных уток от шустрых селезней было все-таки нужно, поэтому, расположившись в шалаше, порешили нести вахту по очереди. Когда наступил мой черед, не очень надеясь на свое зрение, я расположился на полиэтиленовой пленке прямо рядом с ручьем, в котором плавали наши птицы. Всю вахту благополучно проспал. Только однажды, проснувшись неизвестно по какой причине, заметил, что к одной из подсадных подплывают утка и селезень. Демонстративно пошевелился, после чего пара улетела, а я продолжил спать. Ночь стояла теплая. На ясном небе светил гигантский прожектор – луна. Запищал будильник, моя смена закончилась. Разбудив Васю и передав ему вахту, свернувшись калачиком в шалаше, со спокойной совестью я заснул.

Утром нас разбудил мелкий назойливый дождь, который, впрочем, настроения не испортил. Подкрепившись тушенкой и ярославским ржаным хлебом, стали высиживать селезней. Догадавшись о причине упорного молчания подсадных, рассадили их. Утки тут же призывно закрякали. Селезни красноголового нырка, чирка-трескунка и кряквы пали под нашими выстрелами. Сделав после обеда шалаш в новом месте, укрылись в новом скрадке и легли поспать, дожидаясь вечерней зорьки.

Вечер снова оказался теплым и сухим. Многочисленная назойливая мошка начала больно кусаться. Птицы летали, но в основном вне досягаемости наших ружей. Пару раз в проходы шалаша мы видели табунки свиязей, которые со свистом проносились рядом с нами. Как ни надрывались наши утки, присело всего два кряковых селезня. В первого мы промазали. Второго Дима стрелял, поднявшись на ноги, потому что стало темно. Попал, но тот был бит нечисто и успел немного отлететь. Найти его впотьмах мы не смогли. Хоть на водной глади и отражалась луна, трава, залитая водой, маскировала уток настолько, что мы оставили всякую надежду хоть что-то разглядеть. Спрятали уток в корзинки и под житейские разговоры далеко за полночь легли спать.

Встав рано утром, я не стал будить товарищей. Мне захотелось прогуляться по водоемам. Отойдя сотню метров, поднял из-под себя черно-белого нырка с пучком длинных перьев на голове. Оперенье было черное, с сине-фиолетовым отливом. Передо мной без сомнения был самец. Подстрелив взлетевшего селезня хохлатой чернети, потом пришлось почти по шею залезть в воду, чтобы его достать. Байдарка далеко: пока ходишь за ней, есть вероятность потерять добычу. Возвращаясь к шалашу, нашел и ночного Диминого селезня. Я был уже совсем сырой, поэтому без колебаний сплавал еще и за кряковым трофеем. Вода была ледяной, хотя был май месяц, и на улице было достаточно тепло. Следовало переодеться в сухую одежду, чтобы не простудиться. Парни, проснувшись, выдали мне последние сто грамм наливки для «сугреву» (остальную огненную воду мы уже выпили) и сухую одежду. Вася, проводив взглядом мой стакан, сказал: «Ну что, мужики, отдохнули на славу, дичи у нас хватает, пора и домой, в баньку».

Я переоделся. Пока мы завтракали, одежда почти высохла под жаркими лучами солнца. Над нами в сторону севера летели клинья гусей и стаи уток. Пора было в город. Отмывая сапоги от грязи около машины, Дима с Васей увлеклись фотографированием лягушек из огромной лужи, в которой мыли обувь. В этот момент на наш бугорок неожиданно низко вылетел гусиный клин. Я схватился еще за незачехленное ружье, но Василий остановил меня: «Не надо, дичь у нас есть, пусть летят!». В этот момент я понял, что наш чудный костромской уик-энд, к сожалению, подходит к концу. Майское солнце припекало, вдали в селе без конца звенели колокола, возвещая приход Пасхи, а сверху прощально кричали гуси.

Дома у Васи мы опять допоздна разговаривали, не забывая угощаться жареным гусем и щукой «по Коми». Хозяин приготовил все это быстро, как и подобает заправскому охотнику и рыбаку. Мне вспомнилась зимняя охота на втором курсе, когда в землянке мы жили втроем: Вася, Дима и я. Вокруг на десятки километров больше никого не было. Был только лес и снег. Короткий миг счастья. Или, как говорит мой друг Саня Мацына, «примета счастливого времени». От этих воспоминаний защемило в груди.

Обратная дорога в Нижний Новгород мне показалась скучной. Впереди ожидала повседневная рутина, и я про себя подумал: «Друзья! Позвоните мне поскорее, и мы отмерим время количеством спиртного где-нибудь в лесу или на реке. Приятно пить за встречу и горько пить за расставание!»

06.12.1996

Паанаярви

Когда после новогодних праздников мой друг Александр Михайлович Чивикин (среди друзей – просто Михалыч) предложил съездить летом в Карелию на рыбалку, я вначале отнесся к этой идее без энтузиазма. В Карелии уже бывал, да и, признаюсь честно, не хотелось ехать за тридевять земель. Когда же повнимательней взглянул на географическую карту, то изменил свое решение.

Национальный парк «Паанаярви», куда Михалыч агитировал ехать, находится на северо-западе республики Карелия: между заполярьем с севера, тайгой с юга, холодным Белым морем с востока и более теплыми морями Атлантики с запада. Все это сулило увидеть много интересного. Я рассмотрел несколько автомобильных маршрутов путешествия от Нижнего Новгорода до национального парка. Остановился на самом коротком, около тысячи девятисот км. Кроме экономии бензина он позволял в Вологодской области заехать на озеро Кубенское, посетить Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри, а в Карелии – постоять на Онеге. Все маршруты позволяли заехать в Кемь к Белому морю. Михалыч еще в мае, прямо при мне полистав лунный календарь, назначил сроки поездки: конец июля – начало августа. И хотя все лето было холодно и дождливо, отчего я постоянно сомневался в правильности его прогноза, старый черт не ошибся. Всю поездку простояла сухая и солнечная погода, не считая пары легких дождиков, зацепивших нас в начале пути и на обратной дороге.

Стартовав из Нижнего утром двадцать седьмого июля, мы (я, моя дочь Настя и Михалыч) помчались в автомобиле на сказочный русский север. Первым крупным населенным пунктом на нашем пути оказался город невест – Иваново. И хотя я неоднократно там бывал (как-никак родной брат там живет), нам все равно пришлось поплутать. Пояснения местных жителей несколько облегчили нам задачу, но не сильно. Зато красавец Ярославль проскочили на одном дыхании. Просто выбрали направление по солнцу и не промахнулись. Этот старый русский город не может не понравиться. Мы заедем туда на экскурсию на обратном пути.

После обеда наша компания уже пробовала вкусное вологодское мороженое. Удивительный факт: ни туда, ни на обратном пути в Вологодской области мы не увидели ни одной коровы! А мороженое было вкусным. В каждом городе Михалыч спрашивал: «Ну что, по стакану?» – и, получив наше согласие, покупал каждому члену экипажа по вафельному стаканчику местного пломбира.

За Вологдой нас накрыл проливной дождь, поэтому решили не заезжать на Кубенское озеро, хотя с трассы его видно хорошо долгое время. Мой ВАЗ-2110, в простонародье «десятка» держал дорогу крепко, что позволяло ехать быстро, и вскоре дождь остался позади. В самом начале поездки Михалыч предупредил меня, что третьего августа в шесть вечера мы должны стоять около дома, так как у его дочери день рождения, а к столу не мешало бы не опаздывать. Я про себя возмутился столь жесткому ультиматуму, но спорить из уважения со старшим не стал. Надо значит надо.