Проходя по одной из улиц на окраине Краснолесска, молодой человек лет тридцати остановился перед вывеской магазина «Хозтовары». Несмотря на то что стояла жара, на нём была поношенная чёрная толстовка с накинутым на голову капюшоном. Был понедельник, время – около двенадцати дня, в этот час посетители и так редко заглядывали в магазин, а жара сделала город почти пустынным. Посмотрев по сторонам, человек в толстовке осторожно открыл дверь, стараясь не наделать шума, и вошёл внутрь.
Помещение имело вытянутую форму и было сверху донизу набито хозяйственными мелочами и садовым инвентарём. Правая стена была полностью обвешана шлангами, тросами, цепочками и верёвками; под ними стояли ящики с гвоздями, саморезами и шурупами; рядом с входной дверью, в углу, расположились лопаты, грабли и мётлы. Слева от входа располагалась удобная и по-своему красивая стойка продавца: было видно, что хозяин сам смастерил её из дерева; за ней шли стеллажи с удобрениями, семенами и средствами от вредителей, дальше виднелись электротовары.
Над стойкой возвышался огромный мужчина, весом не менее ста двадцати килограммов. Он что-то считал на довольно большом калькуляторе, который тем не менее почти пропадал в его огромной лапище. Коротко стриженная голова была испещрена шрамами.
– Добрый день! – поздоровался парень, сняв капюшон.
– Добрый! – Звериный рык продавца будто отразился от всех металлических предметов и наполнил комнату.
В отличие от этого тяжеловеса посетитель был среднего роста и худощавого телосложения, однако даже под плотной толстовкой угадывались накачанные мускулы. Светло-русые волнистые волосы были явно давно не стрижены и не мыты, густые сдвинутые брови нависали над глазами, из-за чего казалось, что он смотрит исподлобья. Вытянутое лицо и острый подбородок дополняли общее впечатление худобы.
– Я хотел…
– Одну секунду, – осёк его громила, а затем неуклюже, как медведь, почесал за ухом и переписал свои расчёты на бумажку.
Во время этого движения парень заметил, что у продавца на ребре ладони наколота татуировка «За ВДВ!». Да и одет тот был в старый замасленный армейский камуфляж – брюки и жилет со множеством карманов. Возможно, это кого-то остановило бы, но только не парня в толстовке. Ничто и никто не может помешать ему выполнить обещание.
– Что вам? – снова загрохотал гигант.
– Я ищу одного человека, – начал посетитель. – Его имя – Аркадий Саганович. Недавно умерла моя мать, оставив перед смертью послание для него. В этом послании – очень, очень ценная информация.
– Мм… – замычал продавец от умственной натуги, – можете передать послание мне. Аркашка – мой напарник, а этот магазин – наша собственность. К тому же он родственник мне. Вот.
– Родственник, значит?
– Да, родственник, – подтвердил громила, нахмурившись. – Так что не стесняйся, валяй, говори!
– Я нисколько не сомневаюсь, что вам можно доверять, – натянуто улыбнулся посетитель, – но я дал обещание своей матери, что передам это послание ему лично.
Гигант несколько секунд обдумывал эти слова, при этом он то хмурился, то почему-то улыбался, обнажая коричневые веерообразные передние зубы. Внутренний диалог привёл его к решению всё же позвать своего напарника. Он направился к двери, ведущей на склад, и, приоткрыв её, заорал:
– Аркадий! Выйди в зал, к тебе пришёл тут… – он запнулся, подбирая слова, – посланец какой-то!
Через пару минут из двери показался Аркадий Саганович. Он был чуть выше, чем гость, но небольшая сутулость стирала эту разницу. Копна чёрных кудрявых волос была зачёсана назад крупным гребнем, и хотя он был довольно молод, по бокам на лбу уже намечались залысины. Слегка опущенные уголки его карих глаз придавали усталость взгляду и добавляли ему пару лишних лет, а окладистая борода с усами делали его ещё старше.
– Здравствуйте! Чем могу помочь? – Широкие густые брови Аркадия вопросительно вскинулись.
– Я хотел бы поговорить с вами приватно, – ответил посетитель.
– Хм, Володь, у нас, кстати, кофе закончился. – Саганович перевёл взгляд с незнакомца на напарника. – Может, сходишь пока в продуктовый?
– Кофе у нас ещё полбанки, это я точно знаю.
– Ну, тогда сахар купи, – с нескрываемым раздражением сказал Саганович. – Или печенье!
– А! Печенье!
До гиганта наконец дошло, что Аркадий специально выпроваживает его из магазина, чтобы поговорить с незнакомцем. И, приняв заговорщический вид, он вышел на улицу. Палатка с продуктами была в пяти минутах ходьбы, но десантник всё равно поторапливался: слова «приватно» он не понял, а любопытство по поводу ценной информации разбирало его изо всех сил.
Посетитель закрыл за ним дверь на щеколду и только после этого спросил у Сагановича, не против ли он. Тот в ответ только помотал головой.
– Так чем я могу вам помочь? – снова спросил Аркадий.
– Меня зовут Иван Орлов, – представился незнакомец. – Но это, собственно, сейчас неважно. А вот о моей покойной матери вы, возможно, что-то слышали. Её звали Алла Николаевна Игонина. Вам ничего не говорит это имя?
– Мм, что-то не припоминаю… Мы с вами или с нею раньше встречались?
– Можно и так сказать. Хотя вряд ли вы об этом помните.
Иван ходил взад-вперёд, рассматривая товар, пока наконец не остановился возле одного из ящиков. В нём лежали толстые гвозди с широкими шляпками. Длина их тоже была внушительной, не меньше двадцати сантиметров. Он повернулся к продавцу спиной и незаметно натянул на руки плотные перчатки.
– Вы говорите загадками, – растерянно произнёс хозяин магазина. – Я не совсем понимаю, о чём речь?
– Скажите, у вас есть родные братья или сёстры? – поинтересовался Иван, взяв два громадных гвоздя и заложив руки за спину.
– По отцу – не могу сказать, я его никогда не видел, даже на фотографии. А по матери – могу точно заявить, что я у неё один, – ответил Аркадий. – Но к чему все эти вопросы?
– Вы глубоко ошибаетесь, у вашей матери есть ещё один сын, – заявил Орлов, подойдя к стойке.
– Что за чепуху вы несёте?! Я согласился вас выслушать из уважения к вашей покойной матери, но в итоге слышу клевету на свою собственную! Так! – Аркадий в сердцах хлопнул ладонями по стойке и, опираясь на них, подался вперёд. – Либо говорите, что вам нужно, либо убирайтесь из моего магазина!
В следующую секунду Иван со всей силы вонзил гвоздь в середину правого запястья Сагановича. Удар был такой сильный и стремительный, что гвоздь насквозь пробил руку и глубоко вошёл в древесину. Аркадий издал дикий вопль и рефлекторно попытался схватить гвоздь левой рукой, чтобы вытащить его. Однако Иван перехватил её и, несмотря на сопротивление, за пару секунд сделал с ней то же самое, что и с правой. Крик превратился в затяжной вой, а в обезумевшем от боли взгляде застыли страх и ненависть.
– Чего тебе надо? – завизжал Саганович, превозмогая боль. Руки его были «распяты» на собственной стойке.
Иван схватил его за волосы и притянул к себе.
– От тебя? Да, вообще-то, ничего, – с ноткой веселья ответил он, озираясь по сторонам в поисках орудия для убийства. – Мне просто нужно выполнить обещание.
– Какое обещание? Может, я немного погорячился… Извини! – взмолился Аркадий.
– Нет, это ты извини! Просто это обещание заключается в том, чтобы стереть тебя и таких, как ты, с лица земли. – Орлов снял топор с витрины и направился к Сагановичу.
– Каких «таких»? Ты сумасшедший! Твоё место в психушке! – закричал хозяин магазина истошным голосом. – Помогите! На помощь!
Иван, не медля ни секунды, сделал большой замах и погрузил топор в шею Сагановича. Удар пришёлся наискосок от основания шеи к правому плечу, и труп упал на стойку боком.
– Мой лечащий врач из психушки, царство ему небесное, был полностью с тобой согласен, – тихо сказал Орлов, наблюдая за тем, как кровь стекает на грязный пол.
Потом он подошёл к стойке, вынул нож и стал царапать им по столешнице, но дерево оказалось твёрдым и поддавалось с трудом. Иван нажал посильнее, и рука сорвалась, он чуть не поранился. Разозлившись, мужчина вцепился в нож двумя руками и всё же сделал, что хотел: на дереве остались явные следы его усилий.
Через секунду он пришёл в себя и подумал, что надо скорей убираться. Ведь его видел второй продавец, и это очень плохо. Иван ругал себя за то, что дал волю чувствам и потому сработал непрофессионально. Похоже, он подрастерял сноровку за годы бездействия. А для того чтобы выполнить обещание, данное матери, нужно не попасться раньше времени.
Убийца подошёл к выходу, но не успел даже притронуться к щеколде, как от мощного удара дверь слетела с петель и свалила его с ног. В дверной проём ворвался Владимир, который, по-видимому, услышал последний крик своего напарника, подходя к магазину. При виде топора, торчащего из тела друга, он испытал глубокий шок, за которым последовал приступ неудержимого бешенства. Гигант схватил другой топор и кинулся на убийцу.
Иван вскочил и, оказавшись рядом с убитым, попытался вытащить орудие из мёртвого тела, но это ему не удалось – он едва увернулся от топора Владимира. Отскочив, убийца схватил стоявший в углу железный лом, на него и обрушились следующие удары гиганта. В конце концов десантник выбил лом из рук Ивана. Тот сделал шаг назад, затем ещё один и понял, что загнал себя в угол между стеной и стойкой продавца. Гигант рубанул со всей силы, но парень ловко проскользнул под его левой рукой и оказался позади. Топор вонзился в стойку и застрял в древесине. Воспользовавшись моментом, пока десантник вытаскивал своё орудие, Иван ударил ему под колено ногой так, что тот присел на одну ногу. Перехватив инициативу, Иван нанёс несколько сильных ударов кулаками в челюсть десантника. Даже крепкий человек был бы нокаутирован после такого, но этот громила будто вообще ничего не чувствовал.
Оставив топор в покое, Владимир поднялся с колена и встал в бойцовскую стойку. Он попытался достать противника прямыми и боковыми ударами, но тот ловко изворачивался, подныривал и отходил. Всё это не составляло для Ивана особого труда, он уже понял, что в скорости и ловкости существенно выигрывает у гиганта. Тогда десантник бросился на него, чтобы повалить на пол. Однако Иван, падая, вовремя схватил его за жилет и, уперев ногу ему в грудь, перебросил через себя. Бросок получился довольно мощным – гигант распластался между электропилами, а сверху на него упали молотки, ножовки и гвоздодёр. Владимир вскочил и, схватив гвоздодёр, стал размахивать им над головой, задевая и сбрасывая при этом цепи и верёвки со стены. Из его глотки вырывался рык, глаза горели бешенством.