Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года

– Знаете, давайте через некоторое время поговорим с вами обо всем подробно. Я вот чуть-чуть освоюсь здесь и мы…

– Андрей Петрович, всегда к вашим услугам. Если что – запишите мой телефон. – Он продиктовал четырехзначный номер внутренней связи.

Орлов протянул руку помощнику коменданта. Тот энергично пожал ее, приговаривая:

– Очень рад, очень рад.

Он сделал было уже шаг к двери, как вдруг остановился и уперся взглядом в одну точку. Орлов проследил взглядом, куда смотрел помощник коменданта, но ничего интересного для себя не обнаружил.

«Что это с ним?» – с недоумением подумал Орлов и хотел было уже спросить, что привлекло внимание помощника коменданта. Но тот опередил Андрея:

– Лампа! Какая у вас лампа! – в его голосе звучали одновременно нотки удивления и негодования

– Что? – не понял Орлов. – Какая лампа?

– Вот я и говорю: не такая настольная лампа. У вас должна быть другая!

Орлов с нескрываемым изумлением посмотрел на лампу: обычная лампа с металлическим абажуром и кнопкой посередине подставки. Может быть, чуть потускневшая, но вполне приличная. Почти такая у Орлова стояла в служебном кабинете на Лубянке.

– Андрей Петрович, а вы разве не знаете?

– Что? Насчет лампы ничего не знаю, – ответил Орлов, не понимая, куда клонит помощник коменданта.

– Вам нужна зеленая лампа. Со стеклянным абажуром.

– А почему именно зеленая? – Орлов даже усмехнулся, чувствуя нелепость разговора. – Да эта тоже, вроде, неплохая.

– Нет, Андрей Петрович, вы не понимаете. Лампа с зеленым стеклянным абажуром… с такой… ну, вы знаете… золотистой подставкой… Такие лампы полагаются руководящему составу администрации – начальникам управлений, заместителям… Как раньше – заведующим отделами ЦК и их замам.

– Да, я видел такие – у Филатова, у Румянцева… Но я же не начальник и не замначальника управления!

– Ну и что! Андрей Петрович, но вы же – «оттуда»!

Орлов внимательно посмотрел на помощника коменданта, все еще не понимая, серьезно он говорит или шутит. Настолько нелепым казался ему разговор о какой-то зеленой лампе, особенно на фоне сетований по поводу вопиющих нарушений!

– А что… она, та лампа, лучше этой? – Орлов никак не мог отделаться от мысли, что втягивается в какой-то странный разговор, не имеющий ничего общего с реальной действительностью. – Почему именно с зеленым абажуром?

– Андрей Петрович, да здесь так уже давно повелось – если у тебя стоит зеленая лампа – то значит, что ты… ну… на уровне, понимаете? Статус определенный. У нас тут все, кто приходит, просят поставить такую лампу. А где я их возьму? Перебили их столько! Да еще домой уволокли некоторые. Еще в прошлом году. А абажуры эти, стеклянные, делают только на одном заводе… Теперь даже не всем хватает, кому полагается по должности!

– А чего ж вы мне предлагаете, если у вас их нет?

– Нет, но я посмотрю… Кажется, где-то у меня была одна. Запасная. Уж для вас-то я постараюсь найти!

– Спасибо, буду вам очень признателен! – в тон помощнику коменданта ответил Орлов. Ему надоел этот бессмысленный разговор, который почему-то так сильно беспокоил его собеседника. Но тот, привыкший, что люди «оттуда» обладают каким-то исключительным влиянием, наверное, хотел продемонстрировать свое полное расположение и готовность услужить. На всякий случай. Авось пригодится.

Еще некоторое время после того, как помощник коменданта вышел из кабинета, Орлов сидел в задумчивости, «переваривая» все, что произошло за несколько последних часов, и еще трудно себе представляя, как будет работать в новом качестве. С одной стороны, переход в Администрацию Президента следовало рассматривать как знак высочайшего доверия, особенно принимая во внимание все то, о чем говорил Филатов. С другой стороны, Орлов вдруг ощутил забытое чувство одиночества, которое неизбежно возникает у человека, оказавшегося в новом коллективе. Забытое, потому что когда-то еще в детстве, ему, как сыну офицера, пришлось сменить несколько школ, и каждый раз нужно было привыкать к новым товарищам, новым учителям и новым порядкам. Это было непросто, но в раннем возрасте проходило как-то менее остро, чем в период зрелости.

В управлении на Лубянке Орлов чувствовал себя вполне уверенно. Коллектив, спустя некоторое время после назначения на должность заместителя начальника, достаточное, чтобы проявить себя, признал в нем руководителя, вполне компетентного и внимательного к подчиненным. Даже «аксакалы» из бывшего Инспекторского управления, с которыми он вместе работал еще до перехода в Российский комитет и августовского путча, относились к нему вполне лояльно. Правда, с некоторой долей снисходительности и иронии.

Семен Енокович Мартиросов, бывший начальник Орлова в годы работы в Научно-исследовательском институте КГБ СССР, стал начальником отдела в управлении и превратился в подчиненного Андрея. Орлов же, зная его самолюбивый характер, всячески старался проявить особое уважение к бывшему начальнику – советовался с ним по разным поводам, часто заходил сам к нему в кабинет, постоянно подчеркивал авторитетность его мнения для себя.

Юрий Васильевич Бузанов, слывший самым опытным специалистом в КГБ по составлению различных планов, после того, как они с Орловым в течение пары недель бок о бок поработали над подготовкой «главного документа» Министерства безопасности, сказал сослуживцам:

– Андрей-то молодец! Я и не думал, что он так может… въедливо работать над документом. Я даже зауважал его!

Виктор Георгиевич Третьяков, под началом которого Андрей работал в Инспекторском управлении, тоже вдруг стал подчиненным Орлова. Один из самых сильных аналитиков во всей системе органов госбезопасности, человек, которому доверялось писать докладные записки генеральным секретарям ЦК КПСС и формировать отчеты о деятельности КГБ для Политбюро, возглавил отдел в управлении. Орлов старался никоим образом не показать Виктору Георгиевичу своего начальственного положения, постоянно демонстрируя свою готовность прислушиваться к его советам и предложениям. Наверное, именно искренность такого поведения Андрея и возвращалась в форме дружеской поддержки со стороны коллег-подчиненных.

Но теперь все это оказалось за бортом. Каждодневные заботы Оперативного управления – анализ и принятие решений по информации, потоком льющейся в многочисленных шифровках и докладных с мест, командировки в местные органы безопасности, постоянные совещания по различным вопросам оперативно-служебной деятельности, обсуждения совместных действий с коллегами из разведки и МВД, конспиративные встречи с конфиденциальными источниками, занимающими высокое положение в ряде иностранных государств – все это разом осталось в прошлом. Активная работа продолжалась, но теперь уже без Орлова, который должен был осваивать совершенно новый для себя участок деятельности.

ИНФОРМАЦИЯ: «У нас, сотрудников органов безопасности, сохранялось осторожно-уважительное отношение к “вышестоящим инстанциям” – в свое время это был ЦК КПСС, а потом – Администрация Президента. Казалось, что там работают какие-то особые люди, обладающие исключительными способностями, умеющие, опираясь на анализ потоков информации, поступающей к ним, выделять главное, формировать основные приоритеты в политике, экономике, сфере безопасности. Десятки тысяч людей, не жалея сил, готовили информационные материалы и аналитические документы, на основе которых должны были приниматься управленческие решения стратегического уровня. Разумеется, в профессионализме кадров “инстанций” не должно быть никаких сомнений…»(Из воспоминаний А.П. Орлова).

Перейдя в администрацию, Андрей не только лишился привычной для него атмосферы товарищеского участия и взаимной поддержки, которая, как правило, возникает в воинском коллективе, но и почувствовал явное снижение своего служебного статуса. «Администрация Президента» – звучит громко! Но здесь Орлов опять почувствовал себя шестеренкой какой-то большой машины, от которой почти ничего не зависит. Если еще несколько дней назад он ощущал себя полноценной личностью, человеком, которого знали многие в здании на Лубянке, которого одни – уважали, другие – едва терпели, но те и другие – считались с ним, учитывали его мнение, то теперь все надо было начинать сначала – завоевывать доверие людей, доказывать собственную состоятельность, демонстрировать умение не только руководить кем бы то ни было, но и свою способность самостоятельно решать те или иные задачи. Андрей знал, что сможет все это сделать, но до тех пор ему предстоял непростой период адаптации, «вхождения» в новую среду, завоевания доверия окружающих его людей.

ВОСПОМИНАНИЯ: «Появился Орлов в нашем управлении внезапно. Сначала присутствовала, естественно, определенная настороженность к офицеру из Министерства безопасности. Особенно напряженно отнесся к его появлению Петр Васильевич… Все знали, что должность первого заместителя начальника отдела была введена исключительно под Орлова… Мы все работали спокойно и вдруг… появляется этот человек. Слухи всякие ходили… В отношении него долго сохранялся ореол, что он решает какие-то особые задачи. Правда, его стиль поведения и общительность довольно быстро сняли напряженность…»(Из воспоминаний Е.И. Владимирова, в 1992–1993 годах – специалиста-эксперта Управления кадров Администрации Президента).

ВОСПОМИНАНИЯ: «Однажды вызывает меня Румянцев и говорит: “Я был сейчас у Филатова. Он сказал мне, что лично к нему командируют человека из Министерства безопасности. Он будет работать в твоем отделе. Причем на должности, не ниже заместителя начальника. Я думаю, что это – человек Филатова”.

Нам было известно, что специально под него пришлось ввести должность. Это встревожило всех в управлении. Румянцев и его замы схватились за голову. Что это значит? Ко мне-то они уже привыкли, а это какой-то новый человек.

С Орловым я знаком не был, но однажды, когда заходил к Голушко, я его видел. Это частично меня успокаивало – все-таки не посторонний человек…»(Из воспоминаний П.В. Романенко, в 1992–1994 годах – начальника отдела Управления кадров Администрации Президента).

Орлов еще раз окинул взглядом свой новый кабинет – книжный шкаф с пустыми полками под стеклом, железный сейф с приоткрытой дверцей и торчащими из замочной скважины ключами, карта СССР на противоположной стене, письменный стол, поверхность которого была абсолютно свободной – ни единой бумажки, ни письменного прибора, ни какой-нибудь безделушки. Его взгляд упал на ряд телефонных аппаратов, стоящих рядом на маленьком столике. Звонить было некуда, да еще и некому. И, тем не менее, рука Орлова непроизвольно потянулась к аппарату городской связи. Еще до конца не отдавая себе отчета, куда он будет звонить, Андрей поднял трубку, несколько секунд подержал ее в руке, упершись взглядом в диск телефона. Потом медленно набрал номер. На том конце раздались продолжительные гудки – один, другой, третий. Затем – щелчок и знакомый голос тихо произнес: «Аллё!»