Такыр

Наверное, мне надо что-то с собой сделать. С психологом обсудить. Так дальше не может продолжаться. Как я читаю про насилие над женщинами и детьми, так начинаю ненавидеть мужской пол. Меня триггерит несусветно. Бомбит больше, чем от снимков Припяти.И по фигу мне на ласково красивый язык автора, на искусно нарисованные пейзажи пустынь. Сейчас. Я. Просто. Ненавижу. Мужиков. Из-за которых утекают с песчинками женские жизни, улетают в космос девичьи мысли, засыхают, что твой ручей, старушечьи груди. Эй, это в 40 лет она старухой стала, безжизненной, усохшей, без единого шанса, с единой мыслью скорей бы умереть. Эти женщины даже плакать не могут, ни слезинки выдавить, потому что не о чем и не о ком. А держит их... разве что ненависть? Да только и ее нет. Есть пустота. Но мужику все равно на это. Все эти восточные мужчины, которым что верблюд, что баба, такая у них «любовь». И когда тебе 65, а ей 15, это тоже такая «любовь». А ведь XX век на дворе. Я пафосная, я знаю, но. Короче, меня так з…Далее

Задумалась. Сильно задумалась. Впечатление от рассказа колоссальное. Оно не делится на «понравилось» или «не понравилось». Восточная женщина – особый привкус. Женщина Востока, порабощенная мужским полом. Безропотная рабыня? Или предмет поклонения? Почему укоренился такой литературный штамп. Восточная рабыня? А наше крепостное право? Да какое там право. Дочери богачей, не имеющие своего голоса. Живущие под папенькиным гнетом и потом отданные богатому старику. А? Вот уж где полыхает любовь… Что-то есть такое «тормозное» в этом рассказе о сложной жизни женщин Востока, их рабском положении, ранней старости и ранней смерти. Об их равнодушии к навязанному мужу и долготерпению. Что-то есть, что-то заказное. Обратилась к предыстории написания рассказа. В 1933 году в Среднюю Азию отправилась бригада писателей, и среди писателей оказался и Андрей Платонов. Результатом поездки писателей стал литературно-художественный альманах «Айдинг - Гюнтер» (Лучезарный день) и туда вошел рассказ «Такы…Далее

Средняя Азия 30-х годов. В ущелье, привязанные друг к другу, идут девять девушек пленниц. Вечер молится. Свет от взошедшей луны, грустно перебирает тёмный блеск их склонённых головок, словно чётки. Одна маленькая женщина, 14-тняя персиянка Заррин-Тадж, идёт позади всех без верёвки. Из родной Персии, ещё слышится запах цветов и песня птицы, словно бы грустно поют сами цветы, что-то оплакивая. Посреди ущелья - чудо : камни парят меж небом и землёй. Притяжения больше нет. Они свободны... Нет, это просто река омывала корни древней чинары, и она обнимала, вбирала в себя то, что должно было её погубить, и поднимала к звёздам. Вот так и я - думает Заррин,- обнимаю и поднимаю к звёздам от бреда земли, своё сердце, своё горе, ребёнка под сердцем. Достоевский боялся описывать насилие над детьми, но передавал живую боль их судьбы, отражённой в судьбах других героев. Платонов не боится описывать это насилие, но делает это так... чутко, словно бы вечно-юная душа, чувствует на себе живой и тёмный ве…Далее