Кластер

– Заковыристо получилось.

– А сейчас все по домам, спать. Завтра продолжим мозговой штурм.

Минула неделя-другая, а может, и больше. Никто из учёных не придавал значения количеству дней, прожитых и потраченных на поиски решения задачи. Для них эти дни смешались в единую непрестанно движущуюся ленту времени, постоянно стремящуюся к линии горизонта событий. Последняя непрерывно убегала вдаль, и догнать её не было никакой возможности.

Сырая осень резко перешла в зимнюю погоду. По ночам холод на?чал сковывать лужи, выплаканные тоскливой и плаксивой рыжей дамой. Их жидкие зеркала схватились затвердевшей скользкой коркой. А перегнившая, забродившая земля застыла в гипсовых слепках отпечатков людских ног и протекторов машин.

Шемякин сидел у стеллажа, забитого научной аппаратурой. Он помешивал чай янтарного отлива. В кружке контрастно плавала долька жёлтого лимона. Постучал ложечкой по фарфоровому краю, стряхивая каплю обратно в чай. Отпил глоток и спросил:

– Где Артур запропастился?

– Докладывается «генералу», – сказал Песков.

– Ты лучше не чаи гоняй, а отключи диффузный генератор от контура и отнеси Василькову. Люди, который день ждут, – вменил в вину нерадивому сотруднику Нефёдов. – Свой они во время экспериментов сожгли. Войди в их положение. Новый очень долго ждать, а испытания застопорились.

– А ну их к чёрту, сами заберут, – откровенно плюнул Шемякин и пожаловался на неду?г. – У меня что-то голова разболелась. Вот хлебну чайку? сладкого с лимоном, тогда полегче станет.

– Могу аспирин дать, если совсем худо, – предложил Беспалов.

– Есть? Дай пару таблеток.

– Не увлекайся, одной хватит.

Шемякин закинул аспирин в зев и отпил залпом полкружки чая. Горячее ударило в голову, инженер приятно охнул.

– Я на досуге поразмышлял и мои мысли привели к одной идее, – продолжал Шемякин. – Ту группу людей, которую мы подключим к нейроподобной сети трудно, даже с натяжкой назвать экипажем корабля. Где это видано, чтобы судно управлялось группой лиц, находящихся вне борта, и называлось экипажем? Слово «экипаж» лучше изменить на термин «кластер».

– Кластер?

– Да. Надо исходить из того, что кластер есть группа машин или узлов кластера, связанных коммутационной средой и действующих, как единый механизм. Каждый человек, то есть узел кластера, будет работать под управлением «нейроподобной сети». Поэтому оправданным будет называть такую группу людей – «кластером корабля», – обрисовал новую идею Шемякин.

– Что-то наподобие объединения мэйнфреймов для построения суперкомпьютера? – нашёл для себя уместный образ Песков.

– Категорически не согласен с тем, что группа будет находиться под контролем сети. Так люди превратятся в мехатронов, нам нужны свободно действующие, как ты выразился узлы кластера. Она должна стать средством для человека, а не наоборот, – высказал свою точку зрения Беспалов.

– Антон прав, лепить из людей роботов мы не будем, в конце концов, это подсудное дело. А что поставим на периферии? Дублирующую систему? Как будет кластер корабля, подключаться на таких огромных расстояниях? С помощью каких инструментов сознание людей будет взаимодействовать с материальными объектами? Без рецепто?рной, нервной и моторной систем это невозможно, – подвёл жирную черту Нефёдов, давая понять, что проблема окончательно не решена.

– Вопросов много. А те ответы, что у нас есть, ещё не облекли материальные формы.

– Предлагаю на периферии поставить бионический конструкт, подобие человеческого тела. Он будет антропоморфно отображать деятельность своего прототипа, за исключением того, что в копии будет отсутствовать разумность, – высказал прекрасную мысль Песков.

– Так, так, так, это уже ближе к истине, – у Шемякина вдруг прошла головная боль. – Разработку такого конструкта отдадим в лабораторию генетики и бионики, пусть пораскинут мозгами. Хоть что-то сплавим соседям.

– Осталось дело за малым, – под словом «за малым» Беспалов подразумевал практически невыполнимую задачу. – Найти механизм, с помощью которого люди смогут входить в бионики на уровне сознания.

– Этим озадачим Артура. Где же он? Пора идти его спасать.

– Видать, заказчик их здорово мурыжит.

– Я в буфет, говорят, там суп наваристый приготовили. Кто со мной? Фёдор идёшь? На тебе лица нет, тебе надо поесть, – озаботился Песков нездоровым видом коллеги.

– Сходи один. Принеси пару бутербродов, больше в горло не лезет, – отказался Шемякин.

– Возьми на всех, мы здесь с чаем попьём, – сказал Беспалов.

– Увидишь Василькова, передай, чтобы он прислал кого-нибудь из своих за генератором, – вдогонку кинул Нефёдов растворившемуся в дверях Пескову.

Он снял очки, надышал на линзы тёплым дыханием и протёр запотевшие стёкла краем поношенного халата. Небрежно нацепил очки на жирный нос.

– Чаёк – это хорошо. А лимоном, думаю, Фёдор с нами поделится.

Солнечный морозный день. Лучи пробивались сквозь высокие окна и ложились на пол прямоугольными фигурами. Падали на стеллажи и столы, ломаясь и обтекая их угловатые поверхности. В свете лучей медленно плавали пылинки, будто медузы в толще океанских вод. В лаборатории было настолько светло и ясно, что надобность прибегать к искусственному освещению отпадала сама собой.

Беспалов запутался в связке проводов и разъёмов у изохронной станции. Он тщетно пытался вызволить себя из плена жгутов. Заманский сидел за монитором. Его тонкие пальцы шустро бегали по клавиатуре, так что символы не поспевали за ними появляться на экране. Нефёдов и Шемякин ковырялись в разобранном аппарате. Первый то и дело хватался за паяльник и водил им по плате. Другой щупами мультиметра делал измерения электрических узлов.

– Осталось только найти среди двух сотен миллионов человека, уговорить его стать членом кластера и дело в шляпе, – съязвил Беспалов.

– Зря смеёшься.

– Одного будет мало, нам нужен коллектив. А кто будет искать и уговаривать?

– Без сомнения, «генерал». Ему достаточно скомандовать «фас», и Фомин возьмёт след и не успокоится, пока не вцепится кому-нибудь в зад.

– Да, отрабатывать-то заказ надо. Деньги на кону не малые.

Беспалов, подобно Гераклу, вырвался из пут змеевидного чудовища – они паклями свисали с бычьей шеи победителя. Учёный-кибернетик бойцовской походкой пересёк половину стеллажей и обратился к Заманскому.

– Артур, – его голову занимали тревожные мысли о ходе проекта. – Нам не вытянуть разработку ОКРов и воплощение их в материальные формы. Больша?я нагрузка ложится на плечи сотрудников. Для ускорения процесса предлагаю обратиться в «Заслон» и передать им какой-то процент разработок на освоение. Как считаешь?

– Идея Вячеслава резонна, я за «слона» обеими руками. Ребята там головастые сидят. Планку держат на уровне, – откликнулся Шемякин.

– «Заслон»? Тот, что в Петербурге? Почему бы и нет? Согласен, – Заманский клацнул по клавише, введя завершающий текст символ, сохранил документ; кинул последнее слово через плечо и переступил порог. – Доложусь «генералу», Валерий Дмитриевич одобрит такой подход.

Песков подошёл к кульману. На чертёжной доске был закреплён ватман. Белый лист исчерчен в татуировках электрических схем, опутанный тонкими, но чёткими паутинками линий. Он приложил к листу пантограф с линейками и продолжил наносить косые и прямые отрезки, соединяя ими элементы будущего устройства.

Песков собрал кульман своими руками. Случайно наткнулся на пантограф времён СССР на барахолке. Практически новёхонький. Не удержался и купил. Фанерный щит прикрутил к железной стойке, подвесил противовес и чертёжный станок был готов к использованию.

Странное дело, со стороны видеть кульман в современной лаборатории кибернетики среди продвинутой техники – прапрадедушку виртуальных дизайн программ.

– Миша, я смотрю, ты со своим динозавром ископаемым породнился навеки, – подтрунил Шемякин.

– Это моё хобби, чтоб ты понимал. Я здесь отдыхаю, медитирую, можно сказать, – ответил Песков. – От долгого взгляда на монитор у меня глаза болят, сосуды… Тут я чувствую себя художником. Поди, глянь, разве это не красота.

– Ну, не иначе, Поленов, – подошёл Шемякин, скручивая на ходу длинный резиновый кабель в бухту.

– Ценитель! – ёрничал задетый Песков. – Много ты понимаешь в черчении! Это искусство!

– Разумеется, куда мне деревенщине неотёсанному.