Довмонт. Неистовый князь

– Думаю, эта гроза нам на руку, князь, – негромко вымолвил воевода. – Никто нас не ждет.

– Я чувствовал засаду, – Даумантас упрямо закусил губу и мотнул головою. – Вон там, за оврагом.

– Мне тоже показалось, – спокойно кивнул Сирвидас. – Мы проверили.

– И что?

– Кабаны, князь! Целое кабанье семейство.

Все засмеялись, улыбнулся и Даумантас:

– Кабаны так кабаны. Тем лучше! Ну, что, в путь, други? Враги нас не ждут. Тем лучше!

– И все же я бы выслал разведку. Пару воинов, – воевода потеребил свои длинные седые усы.

– Не воинов, – резко возразил князь. – Мальчишек, слуг. Пусть возьмут ножи и стрелы на белку. Если что – мол, на охоту собрались.

– В чужой-то земле? – Сирвидас посмеялся, но тут же кивнул, одобрительно сверкнув взором. – Это ты неплохо придумал, кунигас. Если вдруг попадутся – выпорют да отпустят. В крайнем случае продадут в рабство. Ну уж оттуда мы их, всяко, выручим.

Даумантас жестом подозвал слуг:

– Слышали приказ, парни? Гинтарс – старший!

Парнишка просиял лицом и пообещал звонким, еще совсем детским голосом:

– Я не подведу тебя, князь! Не сомневайся.

Мальчишки исчезли в лесу. Растворились, незаметно, неслышно – словно индейцы. Игорь… Даумантас качнул головой:

– В путь. Нам нужно быть у цели к вечеру.

– Будем, князь! – засмеялся белокурый светлоглазый юноша с открытым добрым лицом, едва тронутым первой бритвой. Альгирдас. Товарищ детских игр. Друг. Да тут все – друзья. Дружина!

Пробравшись через заросли, всадники выбрались на какую-то совсем неприметную тропку, по которой и погнали коней. Вокруг царил полусумрак, рвались к небу сосны и ели, корявые рябины и липы тянули к воинам свои лапы, словно бы хотели поймать, ухватить, затащить в тягучую болотную жижу. Болот здесь тоже было достаточно.

Игорь чувствовал себя как-то отстраненно, словно во сне. Кто-то решал за него, распоряжался, говорил. Кстати, это не был русский язык! Ну, ясное дело – литовский, и странно, что молодой аспирант его понимал. Не очень-то он и знал родной язык отца. Так, несколько фраз, не более. Тогда как же так получалось, что… Да и конь этот… Гимба… Игорь не ощущал абсолютно никаких неудобств, сидел в седле как влитой, спокойно, как за рулем белого своего «Ситроена».

Что же такое случилось-то? Что? Сон это все? Скорее, так. Дай-то бог, чтоб так и было! Значит, и Ольга – весь тот ужас, что произошел с нею – тоже сон. Жуткий кровавый кошмар, не более.

Голова просто раскалывалась. Игорь не выдержал, застонал от всех этих мыслей. Так громко, что едущий впереди Альгирдас – верный друг! – обернулся в седле:

– Что с тобой, князь?

– Голова прямо раскалывается, – честно признался Даумантас. – Видно, хорошо хлестнул Перкунас. Знаешь, я даже вспомнил про распятого бога!

– Про Иисуса Христа? – в голосе парня вдруг послышалась нешуточная обида и злоба. – Крестоносцы убили мою мать, ты помнишь. Это их бог!

– А еще – это бог русских! – выкрикнул позади Любартас. Темноволосый, темноглазый, смуглый, он больше походил на итальянца или цыгана. Впрочем, среди литовцев тоже встречаются такие вот типажи – брюнеты, правда, не такие жгучие, как где-нибудь на юге.

– Русские тоже хороши, – Альгирдас тряхнул локонами. – Забыли полоцкий набег?

– Да уж, – неожиданно для себя «вспомнил» Даумантас. – Если б не помощь моего двоюродного братца, многие бы тогда полегли.

– Да уж, вовремя они тогда явились, – покивал Любартас. – Зато и взяли за помощь немало. Полсотни корзин овса им отдали! А еще – рожь.

– Ты еще забыл про пиво, дружище Любарт, – вновь обернулся Альгирдас.

Игорь вздрогнул. Парни вдруг заговорили по-русски… по-древнерусски, но почти безо всякого акцента и без усилий. Их имена на русском звучали несколько иначе – Ольгерд, Любарт, Довмонт. А воевода – Сирвид.

Воевода, кстати, хмурился, неодобрительно поглядывая на молодежь. Ишь, чешут языками без всякого стеснения, словно у себя дома. Между прочим, вокруг – вражеская земля!

Вот об этом старый Сирвид и напомнил, не постеснялся и князя.

– Утена – моя родовая земля! – тряхнув головой, резко возразил Довмонт.

– Да, это так, князь, – пришпорив коня, воевода обогнал Любарта. – Так было. Но сейчас Утена – земля предателя Наримонта! Он убил твоего отца, он убил многих… И ты это знаешь, мой кунигас!

– Знаю, – Даумантас сумрачно сдвинул брови. – Поэтому мы сейчас туда и едем. Мстить!

– И месть наша должна быть страшной! – подал голос Любарт. – Пусть предатели знают.

– Пусть знают, – князь согласно кивнул. – Надолго запомнят. И расскажут другим… если выживут.

Последние слова юного кунигаса потонули в раскатах одобрительного хохота. Но дальше – всё. Дальше уже ехали тихо. Даже не было слышно, как копыта стучат.

Князь и его верная дружина проехали, наверное, километров десять или чуть больше, когда впереди, в зарослях ивы, вдруг закричала иволга. Громко, дерзко – обычно иволги так не кричат.

– Гинтарс! – догадался Довмонт. – Альгирдас, ответь.

Приложив ко рту чуть разжатые пальцы. Альгирдас издал тягучий и резкий звук. Крик болотной выпи.

Иволга тоже отозвалась, и через пару минут за деревьям показалась тоненькая мальчишеская фигурка.

– В городище нас не ждут, – четко доложил подросток. – Воинов мало – лишь на воротах и башне. Мы насчитали дюжину. Остальные все уехали в Утену, к Наримонту. Что-то он там такое задумал.

– Знаем мы, что он задумал, – Даумантас недобро прищурился и положил руку на рукоять меча. – Ничего! Дойдут и до него руки. Что же касаемо городища… Все начинается с малого! Покажем, проявим себя.

– Покажем, князь! – воины взметнули мечи и копья. – Всеми богами клянемся.

Кунигас молитвенно сложил руки:

– Да поможет нам Диевас, отец богов! Перкунас даст нам свою силу, а враг его, Велняс – хитрость. Вперед, друзья! И пусть враги трепещут и не ведают никакой пощады.

Вражеское городище располагалось на излучине реки, у неширокого мостика. Желтая дорога, поля, заливной луг со стогами свежескошенного сена, водяная мельница. Высокий частокол из толстых ошкуренных бревен, крепкие ворота. Так просто, с наскока, не взять. Верная дружина Довмонта насчитывала три дюжины воинов, плюс еще военные слуги. Для лихого набега – в самый раз, для штурма же – маловато.

Однако у кунигаса имелся план. Вместе с воеводой все и придумали, теперь лишь оставалось воплотить задумку в жизнь.

– Ольгерд, бери свой десяток – и вдоль реки, к лугу. Помнишь, что делать?