Генерал-майор

– Друзья подарили. – Хозяйка борделя явно уклонялась от разговора и, вероятно, желала бы поскорее спровадить не в меру любопытных гостей.

– Друзья-а? – издевательски протянул князь. – Да с таким друзьями сам черт не брат!

– Однако, господа, вот, – мадам Греко указала рукой на приоткрытую дверь почти в самом конце коридора. – Вот ее комната. Слышите, полицейские ходят? А всех остальных девочек я по номерам разогнала.

– Господин вахмистр, генерал-майор Давыдов! – войдя, коротко представился Денис.

Вахмистр, здоровенный малый с вытянутым лицом и недобрым взглядом, резко обернулся… и вдруг улыбнулся, растянув рот до ушей:

– Господин генерал-майор! Денис Васильевич! А я ж вас помню… Да и вы, верно, помните. Финляндия, Або… Да – к Аландским островам, по весеннему-то ледку! Жаль их благородия генерала Кульнева, до сего дня не дожил.

– Да, жаль… – Давыдов и сам был рад встретить старого служаку, которого, конечно, не знал и не помнил… Самое главное, что тот его знал и помнил. Так ведь и признал, и вспомнил же!

– Ну, и что тут у вас такое, вахмистр?

– Ах, Денис Васильевич, дело труба… – Вахмистр поморщился, словно от зубной боли. – Сами видите, вон.

Нагая танцовщица, прикрытая одеялом, смотрела мертвым взглядом куда-то вверх, на потолок… На тонкой шейке ее виднелась коричневая борозда – след от шнурка.

– Шнурком задушили. Вон он, шнурок, от балдахина… Шелковый, крепкий.

Дознаватель показал шнурок с таким видом, будто собирался его тут же продать и весьма даже недешево.

– Шнурок, говоришь? – переспросив, Давыдов недоверчиво склонился над трупом. – А ну дай-ка!

Взяв в руки шнурок, Денис приложил его к шее убитой… и торжествующе обернулся:

– Ну?

– Шнурок-то узенький… – выдохнул вахмистр. – А след на шее – широкий. Видать, не этим шнурком задушили… Не понимаю, а зачем тогда этот сорвали?

– А затем, милый мой, – наставительно произнес Дэн, откидывая с трупа одеяло, – чтоб подумали, будто все случайно произошло. Ну, в ходе ссоры, на почве внезапно вспыхнувших неприязненных отношений. Такое ведь на Москве случается, и, увы, не редко.

– Чтоб подумали… – эхом повторил дознаватель. – А на самом деле?

– А на самом деле… Очень может быть, что убийство сие задумано и спланировано заранее. Кому-то очень сильно девочка помешала… Окно вон распахнуто… Мадам Греко! – Денис обернулся. – В принципе, могла она сама кого-то через окно впустить?

– Да могла, чего уж. – Мадам развела руками. – Я уж как с этим ни борюсь, а все тщетно! Хитрые все, в обход меня хотят денежку заиметь. А я ведь им, Денис Васильевич, как мать родная!

Бандерша пустила было слезу, но, наткнувшись на презрительный взгляд Эрдонова, продолжала с прежним спокойствием и цинизмом:

– Да вот хоть Ульянку эту взять! Я ведь ее не неволила, сама пришла, попросилась. Голь-шмоль ведь была, а сейчас? Вон, шкатулка-то, там не одни стекляшки да пуговицы!

– Шкатулка? – насторожился Эрдонов. – А ну-ка, дайте-ка ее сюда!

– Да она, барин, пустая! – Протянув ящичек, вахмистр усмехнулся в усы. – Убивец, видать, все и забрал. Все драгоценности.

– Все, да не все. – Дэн указал на тонкую руку несчастной. На запястье все так же поблескивал золотом браслетик с изображением женщины с головой змеи, Мерт-сегер, древнеегипетской богини мертвых.

Дознаватель озадаченно почесал голову:

– Ну, это, верно, убивец позабыл снять. Или спугнул кто.

– Верно! Кто-то мог и спугнуть, – покивал Денис. – Вы уж поищите, братцы. А вы, господин Эрдонов, могли бы и сказать, что именно ищете. Если это, конечно, не тайна.

– Да какая там тайна! – цинично прищурился князь. – Ожерелье жемчужное, или, по-французски говоря, колье. Матушке покойной принадлежало, как память хранил. А Ульянку позвал – ее тут мамзель Кики кличут, – напились, сели в карты играть… Вот и поставил на кон матушкино наследство! Проиграл, чего уж. После хотел выкупить, так Улька такую цену заломила!

– Да уж, деньги она любила, – покивала бандерша. – Но так-то девка была неплохая, веселая и без всякой злобы. Безобидная, жила себе… И вот нате вам, труп…

* * *

Следственный пристав Николай Николаевич Уваров, по поручению обер-полицмейстера Москвы занимавшийся убийством балерины Катеньки Изольдовой, принял Давыдова довольно холодно. Бравый гусар решил было взять сию крепость с наскока – все расспросить, все узнать… Однако ж не тут-то было! Среднего роста, весь какой-то неряшливый, узкоплечий, с большими седоватыми бакенбардами, Уваров вовсе не собирался нарушать тайну расследования и делиться ею с посторонним. Ну, генерал-майор, и что? Мало в России нынче генералов?

– Вы уж, батенька, не обижайтесь, но ничего я вам не покажу, – вежливо, но строго отрезал Уваров. – И не скажу ничего, вдруг да прознает кто, и тайна следствия до преступника дойдет. Скажете, быть такого не может?

– Да нет. – Денис Васильевич натянуто улыбнулся. – Рвение ваше служебное я уважаю и ценю. Однако думал помочь…

– Помочь, говорите? – переставив с места на место массивное пресс-папье, пристав побарабанил пальцами по столу, покрытому темно-зеленым казенным сукном, и исподлобья глянул на собеседника. – А и помогите! Если вдруг узнаете что… Отчего ж нам от помощи отказываться?

– Да вот и я того же мнения! – обрадовался гусар. – И в дознание ваше лезть не буду – боже упаси. А как что узнаю, то, конечно же, сразу к вам…

– Ну, вот и договорились! – Николай Николаевич с видимым облегчением вздохнул и поднялся со стула, как видно, намереваясь поскорее выпроводить незваного посетителя.

Ну, конечно, только залетных генералов в его расследовании и не хватало! Что ж, полицейского можно было понять. Собственно, полиции в современном понимании – с разделениями на уголовный розыск, участковых или, там, патрульно-постовую службу – в те времена еще не было. Полиции не было, а министерство имелось! И – обер-полицмейстеры в крупных городах. Ну а как же в таком деле без чиновников да без канцелярий обойтись?

Крупные города обычно делились на так называемые полицейские части, а те, в свою очередь, на более мелкие участки со своими приставами. Корпуса жандармов тоже еще не существовало, были капитаны-исправники, следственные приставы, да им в помощь солдатушки или, вот, вахмистр. А тут – нате вам! Целый генерал-майор!

– Договорились! – Поднявшись на ноги, Давыдов вежливо наклонил голову и, уже уходя, на пороге спросил: – А что там насчет сережек и всего такого прочего? Украдено или осталось при трупе? Я-то хоть при том и был, да не помню уже.

– Остались, – скупо ответствовал полицейский чин. – Кстати, вас же по этому делу допрашивали. Я канцеляриста посылал.

– Ах да, приходил мальчик… – Денис Васильевич развел руками. – Кажется, третьего дня приходил.

И впрямь приходил, кое-что записывал…

– Так что чердак мы еще разок осмотрели и всех, кто том доме жил, проверили, – похвалился Уваров. – Как видите, и мы не лаптем щи хлебаем.

Денис искренне похвалил:

– Да уж, не лаптем. Молодцы!

– Однако более того сказать не могу, – снова замкнулся пристав. – Уж извиняйте, любезнейший государь, служба.

– Да понимаю я.

Выпроводив наконец надоедливого посетителя, Николай Николаевич пригладил бакенбарды да, пододвинув поближе массивный чернильный прибор, изображавший знаменитую баталию при Полтаве, принялся что-то быстро писать, после чего вызвал к себе сотрудника следственной канцелярии, коллежского регистратора Ивана Минькина, субтильного и при этом весьма толкового юношу лет двадцати.

– Вот что, Ваня, давай-ка беги к господину полицмейстеру. Я тут кое-что накропал. Передашь. Все понял?