Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники (сборник)

– Не разговаривать! – по-латыни рявкнул тессарий, угрожающе выхватив из-за пояса плеть. – Я кому сказал?

– Ладно, ладно, – покладисто улыбнулся Беторикс. – Просто хотел спросить, откуда вы прибыли?

– Не твое собачье дело, галл! – Легионер хмыкнул и засмеялся, оборачиваясь к шагавшим рядом воинам. – Не, вы слыхали, как говорит этот пес? Обхохочешься!

– Наверное, думает, что это латынь.

– Да, наверное… В их лесах и болотах вообще говорят непонятно как: бар-бар-бар, гыр-гыр-гыр… Римскому уху и слушать-то противно!

Римскому уху! В глаза бросилось надменное лицо оптия – этот вообще натуральный Цезарь! Подозвал зачем-то тессария, что-то сказал, засмеялся…

Виталий обернулся. Позади облаченных в доспехи легионеров, месивших калигами мокрую грязь, шли легковооруженные воины, иначе велиты: лучники, пращники, метатели дротиков. Лучников в настоящем римском войске традиционно было мало, предпочитали пращу и дротик. В рваных грязных туниках, с короткими обрубками-мечами, без всяких доспехов, велиты напоминали просто вооруженный короткими копьями сброд, и вступать с ними в беседу тоже не сильно хотелось. В древности оно было бы понятно: велиты набирались из бедняков и сражались всегда под прикрытием основного состава – тяжелой пехоты, гастатов. Но в наше-то время в такой рванине никто не ходит.

Зато у тяжелых пехотинцев все было как надо: полуцилиндрические щиты, уложенные сейчас по-походному, в чехле за спиной, шлемы с султанами болтались на груди, ударяясь о нашитые на кожаный панцирь бляшки. Даже чешуйчатый панцирь, лорика сквамата, имелся здесь у немногих, тессарий щеголял в «галльской» кольчуге, называемой лорика хамата, в такой же, разве что покачественнее, красовался и оптий. И это тоже приводило в недоумение: откуда взялось такое единообразное снаряжение и в таком количестве? Не существует подобных «команд», если бы были, Беторикс бы знал! За границей, может… Но как заграничные реконструкторы попали в русский лес? Опять же, он не мог бы не знать. Если бы организовывалось подобное мероприятие международного масштаба.

Мозг, как говорится, «зависал», не в силах объяснить происходящее хоть сколько-то убедительно. Да, конечно, реконструкторы-«римляне» любят бить себя в грудь и кричать: «Мы – Империя! У нас команды на латыни!» Команды на латыни – это круто, кто бы спорил, но к ним бы еще подготовку соответствующую. Беторикс прекрасно знал, что в нашей реконструкторской реальности, в отличие от исторической, варвары римлян бьют только так. Нынешние «легионеры», которых в «легионе» бывает человек по пять, не умеют по-настоящему держать строй: варвары ударом ногой в щит легко разбивают шеренгу, а в схватке один на один легионер со своим щитом-«бронедверью» и коротким гладиусом неизбежно проигрывает варвару с круглым, более легким и маневренным щитом и длинным мечом. Здесь же ситуация была совершенно иной, и Виталий не мог не видеть разницы, пусть даже рассудок отказывался верить глазам.

Пленники были связаны между собой, что доставляло неудобства – перед Виталием, поникнув головой, шла молчаливая женщина в изодранной длинной тунике, позади – светлоголовый мальчик лет десяти, с которым серьезный разговор тоже вряд ли был возможен. Впрочем, стоило попробовать.

– Эй, мальчик! Пуэр! – улучив момент, Виталий обернулся и окликнул уже по-латыни. Что-то подсказывало ему: по-русски тут никто не понимает.

Но мальчик не понял и латыни: ответил на каком-то неведомом языке.

– Откуда они? – кивая на легионеров, быстро спросил Беторикс. – Когда приехали? И вообще, что здесь происходит?

– Тит Лабиен, легат…

Ага! Мальчишка, оказывается, и латынь чуть-чуть знает!

– Они идут. Уходят. На зиму.

Поняв, что больше ничего не добьется, Виталий принялся крутить головою по сторонам. До него наконец дошло, что и окружающая местность сильно изменилась с тех пор, как он зашел в дровяной сарайчик возле заброшенной фермы. Ни просеки, ни самой фермы с трансформаторной будкой он так и не увидел, не говоря уж о Весте или Васюкине. Куда делась Веста? Осталась на ферме или тоже попала сюда? А где, в таком случае, осталась сама ферма? Или, вернее, куда таки попал он, Беторикс? Так, за этим холмом с елками должно проходить шоссе, то есть та лесная дорожка, по которой ехали линейщики в своем кунге…

Оптий тем временем дал команду, и весь отряд свернул на более широкую тропу, ведущую на холм, а через него к дороге. Дорога вскоре и появилась – широкая грунтовка с наезженной колеей и многочисленными лужами, кое-где засыпанными песком и щебнем.

Виталий уже начал замерзать: дождь закончился, но теплее не стало, поскольку дул холодный, пронизывающий насквозь ветер. Оранжевый солнечный шарик скрылся за вершинами сосен, быстро начало темнеть.

Оптий снова остановил всех, что-то скомандовал, указав рукой влево, где на склоне холма виднелся какой-то хутор с деревянными изгородями, сараями и избой. Нет, избой это строение сложно было назвать – какая-то не совсем понятная архитектура, гибрид украинской мазанки и финской мызы.

Видно было, что хутор заброшен: дверь сорвана с петель, ворота распахнуты. Однако двор, хоть и выглядел запущенным, еще не успел зарасти травою, а рядом с сараем валялся заготовленный хворост.

– Хорошо, что не успели спалить эту адифицию, – произнес тессарий Луций, бросив взгляд на своих воинов. При этом он поеживался: видать, тоже было не жарко. – Хоть есть пристанище. Давайте, загоняйте стадо в амбар.

– А что, кормить их не будем? – хмуро поинтересовался молоденький велит с метательным копьем-пилумом на левом плече.

– Кормить? А чем? – сержант усмехнулся. – Если только ты пожертвуешь своей похлебкой.

Внимавшие тессарию воины обидно захохотали, а кто-то даже хлопнул незадачливого паренька по плечу:

– Так что, дружище Юний, и впрямь не жалко похлебки?

Велит сконфуженно отстранился:

– Да пошли вы…

Этих слов Виталий не понял – все-таки у него не было привычки воспринимать латынь на слух, да и матерные слова в университете не изучали, но о смысле догадался. Что, впрочем, общую ситуацию не прояснило. Никаких принадлежностей киносъемки он по-прежнему не видел, да и длинноват эпизод получался. Но тогда – что это? Сон? Бред?

– Стадо! В стойло! – Не дав ему подумать, оптий резко взмахнул рукой, и легионеры принялись пинками и тупыми концами копий загонять пленников в амбар.

Удары были чувствительными, и аспирант даже выругался – вот суки! Закрыли ворота, будто это обычное дело – так просто взять и запереть две дюжины человек, в том числе детей и женщин.

Хорошо, Беторикс успел по пути оправиться, а впрочем, здесь подобные тонкости никого не смущали. Мужики отворачивались, а девчонки и женщины, развязав друг дружке руки, справляли малую нужду у дальней стены.

– Нет! – увидев такое, громко воскликнул Виталий. – Ну и скоты эти римляне, а?! Не пора ль им бить морды?

На его крик никто не прореагировал, лишь какая-то молодая женщина, погладив по голове стоявшего рядом ребенка, взглянула изумленно.

– Да что вы все смотрите-то?! – завелся молодой человек.

Бросившись к двери, он принялся стучать в нее ногами и материться, пока не оттащил кто-то из мужиков.

– Ну? – несколько успокоенно вопросил Виталий. – Вы тоже русского не понимаете?

– Кам? Кам мулон дун? – попытался ответить один из мужчин, изможденный почти до крайности.

– Откуда вы? – по-русски и по-латыни спросил Виталий, потом попробовал по-английски и даже на всякий случай на французском, который учил пару лет в гимназии.

– Не понимаю, – на ломаной латыни ответил собеседник и покачал головой. – Не по-ни-ма-ю. Ты кто? Ты римлянин?

– Нет. Вы на каком языке говорите?

– А! Ты германец! – Доходяга хлопнул себя по лбу и тут же состроил страшную гримасу. – Тевтон! Враг!

«Инимикус» – так это звучало по-латыни.

– Инимикус! Инимикус! – загудело вокруг. – Тевтон! Враг! Враг! Враг!

Кто-то из подростков, незаметно подкравшись, опустился позади Виталия на коленки – и тут же молодой человек ощутил сильный толчок в грудь. Конечно, не удержался на ногах, упал – и тут на него набросились все, даже женщины!

Виталий пытался отбиваться, да куда там – всем скопом накинулись! Пару раз удалось высвободить руку, звездануть по сусалам непонятно, кому – в бараке было темно, приходилось бить наугад. Ах, какая-то сволочуга сильно дернула за волосы, чуть скальп не сорвала!

– Да что вы делаете-то? За что?

Казалось, его сейчас затопчут, растерзают на тысячи кусков! Что он им сделал? Навалились, налетели, словно вампиры на свежую кровушку. Сволочи…

Вдруг кто-то повелительно крикнул, похоже, женщина. Кто-то что-то переспросил, и Виталий почувствовал, что его отпустили. Ну наконец-то пришли в себя…

Молодой человек медленно сел, привалившись спиною к стене, осторожно потрогал разбитые губы… Хорошо еще, зубы не выбили, а ведь могли бы.