Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

– А ну-ка, помолоти!

– Запросто!

Пожав плечами, Стигне взяла палки, уселась за установку, примерилась и… Трах-тах-тах-бум-бумм…

Молотила минут десять без остановки, раскраснелась вся, волосы разлохматились по плечам, а глаза – ну так сияли… Ханс даже подумал, что прав приятель, девчонка и вправду красивая. И тут же покраснел, застеснявшись собственных мыслей.

А Стигне, закончив, взглянула лукаво – ну как?

– Класс! – выдохнул Нильс. – Где так настропалилась?

Девчонка еще больше зарделась:

– У меня папа такую музыку любит. Так и я с детства…

Немного поболтали, потом попробовали поиграть вместе. По мнению Ханса – совсем неплохо получилось.

– Только вот засмеют нас на первом же концерте, – улучив момент, шепнул он приятелю. – Скажут: вот уроды, девку за ударные посадили!

– Да и черт с ними, – отмахнулся тот. – Стучит-то она классно!

Да, Стигне играла классно, с этим нельзя было поспорить. Даже Калле из «Фаты невесты» далеко было до нее.

Ребята и не заметили, как пролетело время. Стигне случайно глянула на часы:

– Ой, мамочки! Время-то… – Она надела куртку – ярко-красную, радостную, с желтым кленовым листом позади.

Ханс с Нильсом не удержались, переглянувшись, прыснули – уж больно детской показалась им курточка. То ли дело у них – черные, с заклепками, молниями. Только вот в мороз по два свитера поддевать приходится.

– Смейтесь, смейтесь, – заматывая шарф – тоже красно-желтый, яркий, словно из рекламы «Соки и воды Гронма», ничуть не обиделась Стигне.

– Зато она теплая и удобная. Вам куда сейчас? Мне – в сторону Снольди-Хольма.

– По пути. С Хансом. – Нильс, одеваясь, махнул рукой. – Он как раз там живет, пока…

Ханс обидчиво шмыгнул носом – «пока»! Мог бы и не напоминать. Да и в самом деле, после неожиданной смерти родителей он пока проживал в собственном доме на птичьих правах – под опекой добросердечной женщины Марты Йоргенсен – жены таксиста Акселя. Вообще-то, раз не было родственников, Ханса, как несовершеннолетнего, должны были отправить в муниципальный приют, до установления опеки. Только вот согласится ли опекать Ханса госпожа Йоргенсен? И дозволят ли ей? Ведь была где-то в живых Хансова бабка, вернее прабабка. Она – прямая родственница, да и часть дома в Снольди-Хольме, как оказалось, записана на нее. Где ж ее в таком случае черти носят? Говорят, в Канаде. Ханс вздохнул, совсем не слушая, что говорит ему Стигне. Оба ждали автобуса.

– Какой-то козел, представляешь? – Стигне поежилась. – Вот гад приставучий. Разреши, говорит, тебя проводить. А сам весь такой неприятный, лысый, скинхед какой-то, думает, я из таких, с которыми все можно себе позволить. Вот и сегодня, когда сюда ехала, тоже всю дорогу клеился…

Шипя тормозами, подъехал автобус, длинный, с зауженной крышей. Усыпанный разноцветными лампочками, он походил на зажженную рождественскую елку. Ханс вспомнил встретившихся сегодня «гнома Юлениссена», таксиста Акселя, полицейского комиссара и того… чье лицо быстро промелькнуло в толпе. Ханс узнал бы его и из миллиона. Тот самый лысый нелюдь, что едва не сжег их с Мартой Йоргенсен в заброшенном сарае. Не так и давно Ханса выписали после того случая из госпиталя. Мальчик помнил все – и как тащили его по осеннему саду, связав руки скотчем, и как распластали у дерева, и как едва вырвался… и Марту… и дым из всех щелей. Ужас! Не хотелось бы еще раз пережить все это.

– Слушай, Ханс, – ткнула его локтем Стигне. – Не обидишься, если спрошу?

– Спрашивай.

– А тебе не страшно одному? Ну, в доме.

Ханс неожиданно для себя задумался. Он в общем-то и не был один. Каждый вечер кто-нибудь приходил: то Нильс с Дагне, то Марта, то сосед – маленький смешной доктор Арендт, то добрая русская медсестра Марина.

– Нет, наверное, не страшно, – тихо ответил он и, чуть помолчав, признался: – Только грустно как-то.

– Понимаю, – Стигне кивнула. Потом предложила: – А давай я тебе сегодня вечером позвоню, ладно?

– Позвони, – прошептал Ханс.

– Ну, вот, моя остановка. – Девушка улыбнулась. – Тебе дальше. Счастливо!

– И тебе. Завтра увидимся.

– Конечно.

Смеясь, Стигне спрыгнула с автобусных ступенек, обернувшись, помахала рукой, не заметив, как из задней двери, в числе других пассажиров, выбрался противный, наголо бритый парень, что так доставал ее в последнее время… и был так памятен Хансу.

Вольф Маллеме – звали его, и он выбрал себе в этой жизни один путь – Путь смерти. Смерти, впрочем, не для себя… Он удачно скрывался от полиции – дядя, владелец рыболовного судна, ушел за косяком селедки куда-то к Исландии, и Вольф распустил через бывших приятелей слухи, что и он там. Конечно, полиция могла проверить все и по радио, да и наверняка проверила уже, но Вольфу было все равно – он знал, что у него есть могущественный заступник – сам Властелин Тьмы. Куда уж было полиции тягаться с ним! Потому и не особо таился Маллеме, только подстраховывался малость – снял, не сам, через знакомого, небольшую квартирку в трехэтажном деревенском доме недалеко от Снольди-Хольма. Деньги были – заработал на рыболове у дядьки, да и мудрено было не заработать – шла путина. Только вот труд рыбацкий – мрачный, тяжелый, грязный – вовсе не вызывал у Вольфа энтузиазма. Руки его, несмотря на перчатки, покраснели, кожа потрескалась от морской соли, ладони гнусно пахли йодом и рыбьими внутренностями. Вольф сбежал в первом же норвежском порту. Конечно, не забыл прихватить деньги… и не только свои.

Он жил теперь здесь, неподалеку от старого кладбища, и вид, открывающийся из его окон, напоминал о Повелителе.

Эта девчонка опять шла впереди. Высокая, стройная, длинноволосая, в смешной красной куртке с желтым кленовым листом. Вольф, прячась за прохожими, шел следом, он знал уже, где и с кем живет девчонка – совсем рядом, в белом уютном доме с красной черепичной крышей и ставнями, похожем на небольшой корабль. В прошлый раз девка отвергла его назойливые ухаживания… ничего, придет время, и – с помощью Повелителя – он сделает с ней все, что захочет. Вольф точно знал это, поэтому шел, улыбаясь, словно в черной душе его звучала прекрасная музыка. На пороге квартиры улыбка сползла с его лица – уж слишком здесь все было убого. Маленькая двухкомнатная халупа, чем-то похожая на тюремную камеру. Грязные, давно не мытые окна – а кто их будет мыть – Вольф? – старый диван, сигаретный пепел, переполненная окурками банка из-под трески, загаженный пол – приходя с улицы, Вольф никогда не считал нужным тщательно вытирать ноги. Холодильник маленький, старый, пустой, как всегда. Усмехнувшись, Вольф вытащил из заплечной сумки несколько банок пива и консервы – все та же треска. Открыл и то и другое, поставил перед диваном на стул, сел, сделав долгий глоток, чувствуя, как стекает по горлу холодная жидкость – интересно, как стекает кровь? Ничего, он еще попробует это, обязательно попробует! Вольф довольно рыгнул. Завалился на диван, не снимая ботинок, включил телевизор.

– Наша студия и я, Ральф Гриль, мы приветствуем вас, уважаемые! Тема выпуска, конечно же, встреча Рождества. Кто, где и с кем…

Опять этот урод! Вольф раздраженно плюнул в экран, плевок не долетел до телевизора, попал на носок ботинка – черт с ним! Рождество… А как его встретит он, Вольф? Как все, горячим глеком и вымоченными бараньими ребрышками – риббе? Нет, не до таких изысков. Да и нужно ли отмечать этот чертов праздник, ведь он, Вольф, давно уже не такой, как все? Отмечал ли он его в детстве? Да, наверное… Тетка – родителей Вольф не помнил – что-то готовила, но до праздника вкусности есть не разрешала, приходилось обманывать ее, что не составляла особого труда – тетка была глупа. Глупа и прижимиста, глупая старуха даже не догадывалась, что ушлый племянничек давно уже высмотрел то заветное место, куда она прячет деньги, – в жестянку из-под кофе, в буфете. И однажды воспользовался этим знанием, что окончательно добило тетку, давно уже имевшую большие проблемы со здоровьем. Рождество… Вольф ухмыльнулся, вспомнив девчонку в красной смешной куртке, и в глазах его вспыхнул хищный желтый огонь. Он вскочил на ноги, подбежал к окну – жаль, кладбище было плоховато видно. Лес, да и темно. Ничего! Вольф возбужденно заходил по комнате, он знал уже, как именно встретит Рождество. С той глупой надменной девкой! И эта встреча будет для нее последней! А Повелитель получит наконец долгожданную жертву! У-у-у… Вольф тихонько завыл от предвкушения, прикидывая в уме, что и как он сделает с девкой. А потом нужно будет валить подальше, все равно куда – в этом мире он давно уже чужой, с самого детства, чужой и лишний. Кстати, к этому моменту неплохо бы разжиться деньгами – те, что заработаны в море, заканчивались. Продать мотоцикл? Тоже выход, но для этого нужно идти в гараж, который принадлежит покойному приятелю – какие славные там устраивались посиделки! – а вдруг донесут соседи? Он же в розыске! Хотя деньги нужны… О Повелитель! Вольф вдруг хлопнул себя по ляжкам – вот оно, озарение! Деньги? Он знал теперь, как их достать и при этом ублажить себя… и Повелителя.

– Двадцать четвертого? Но это невозможно! – Ральф Гриль – бородатая телезвезда местного разлива – раздраженно отодвинул телефонную трубку от уха, стараясь не слышать навязчивых слов собеседника. Двадцать третьего он собирался готовиться к Рождеству – давно уже обещал домашним, – а вовсе не работать, освещая открытие спортивного комплекса, хозяева которого уж так старались его заполучить, что обещали буквально все, включая бесплатную выпивку. Ну, и приличный гонорар, разумеется. Очень приличный. Ральф прислушался…

– …хоккеисты и музыкальная сцена. Приглашены мэр и люди из муниципалитета…

За окном завыла сигнализация «порше». Не выпуская трубки из рук, Ральф бросился к окну – длинногривый, одетый а-ля 70-е – в ярко-голубой блейзер и желтые вельветовые брюки-клеш – черт, и в самом деле сигналка! Треща, промчался на мотоцикле какой-то бритоголовый урод – вот и сработала. Журналист нашарил в кармане пульт, нажал кнопку…

– …разумеется, на ваше усмотрение.

А эти люди весьма настойчивы! Вообще-то, не помешают лишние деньги…

– …организованы аттракционы, благотворительная продажа напитков и сувениров…

Позвонить Элси? Сказать, чтоб без него готовились? Или взять ее собой?

– …вас с супругой.

– С подругой, – машинально поправил Ральф. Потом ухмыльнулся: – Я не расслышал суммы… Гм-м… Да? Ну, пожалуй, да… Если не будет никаких срочных дел. Перезвоните мне завтра.

Уфф! Журналист радостно потер руки. Они все-таки увеличили сумму, и правильно, такие люди, как Ральф Гриль – «сам Ральф Гриль!» – на улице не валяются и за просто так не работают. Потянувшись, журналист перезвонил оператору, Ларсу, и, договорившись с ним, вышел из офиса. Черный приземистый «порше» – хорошая тачка, черт побери! – ждал его у края тротуара.

Под шум аплодисментов и вой поклонников – весьма, правда, пока немногочисленных, но уж сколько есть – Ханс, Нильс и Стигне спустились с маленькой сцены. Раскрасневшиеся, довольные, потные – играют от души и, видимо, не так уж плохо!

– Хорошо, что согласились здесь выступить! – обернулся к остальным Ханс, улыбнулся радостно – со дня смерти родителей не часто доводилось ему вот так улыбаться. – А ты, Нильс, еще говорил, что не стоит.

– Я говорил?! Когда?