Учение дона Хуана. Трактат о привычках

Поведение человека, действующего неосознанно, полностью детерминировано его привычками и внешними обстоятельствами.

Осознанное принятие решений

Прекрасно, прекрасно… Ну а если человек контролирует свои действия? На основе чего принимается решение в этом случае? Это действительно весьма интересный вопрос.

Для начала заметим, что, когда человек стоит перед выбором и осознает это, он в большинстве случаев уже имеет перед мысленным взором набор задач, потенциально доступных для выполнения, «притягивающих» его внимание, и выбирает он именно среди них.

Откуда берутся эти возможные для выполнения действия? Почему именно они появляются перед внутренним взором человека? Тут возможны следующие варианты: либо из прежнего опыта человек знает, что в подобной ситуации он может делать это, вот это и еще вот это, или же дополнительно к тому, что человек знает, он получает еще и информацию из внешнего мира – как чье-то сообщение или как догадку, являющуюся следствием наблюдения за кем-то или следствием чего-то еще.

ПРИМЕР

Идя как-то раз на работу, X дошел до моста и обнаружил, что мост закрыт на ремонт. Наш X тут же оставил свои полубессознательные размышления о рыбной ловле, начал вполне осознавать свои действия и оказался перед выбором: идти к соседнему мосту или на ближайшую станцию метро, чтобы преодолеть водную преграду под землей (из прежнего опыта он знает, что для того, чтобы добраться до места работы, нужно сделать либо то, либо другое). Но тут наш X слышит шум мотора у воды. Он смотрит туда, откуда доносится звук, и видит, что рядом с мостом открылась стоянка катеров-такси и, чтобы переправиться на тот берег реки, вовсе не обязательно идти к соседнему мосту или ехать на метро (это информация, полученная X из внешнего мира).

Заметим, что перед X стоял выбор в отношении того, как перебраться через реку, но не в отношении, например, того, насколько глубоко лучше дышать в настоящий момент, или, скажем, того, расстегнуть воротничок рубашки или не расстегивать. Его внимание привлекла вполне конкретная проблема. Что же касается того, застегнут ли воротничок его рубашки, и тем более того, насколько глубоко он дышит, этого он, скорее всего, даже не осознавал. Таким образом, получается, что, даже если мы и осознаем свои действия, если мы и имеем самоконтроль, это вовсе не означает, что мы осознаем все, что с нами происходит. В связи с этим уместно будет ввести следующие понятия:

Контроль окружающего – это удержание человеком части внимания на том, что происходит вокруг него.

Контроль, или совершенный контроль, – это сочетание самоконтроля и контроля окружающего.

В подавляющем большинстве случаев (а скорее всего – всегда) степень совершенства нашего контроля оставляет желать лучшего, ибо то, что с нами происходит, мы осознаем не до конца, но лишь до некоторой степени. А именно до такой степени (вспомним последний пример), до которой это необходимо, чтобы решить встающие перед нами проблемы (наш X, например, не вышел бы в тот момент из своего блаженного полубессознательного состояния, если бы не неожиданно возникшая необходимость решения проблемы, связанной с закрытием моста на ремонт). Выходит, что обычно мы, наше внимание как бы «запрограммированы» на осознавание того, что с нами происходит, лишь в том случае, если с нами происходит что-то непривычное, то есть не являющееся составной частью наших привычек. Если ничего непривычного не происходит – мы действуем бессознательно.

(13a)

Если наше внимание не привлечет что-то непривычное, мы будем действовать неосознанно.

Хотя и понятно, о чем здесь идет речь, формулировка не слишком точна. Вспомним нашего X: нельзя сказать, что он вообще ничего не осознавал, когда шел на работу и полубессознательно размышлял о рыбалке. Свои мысли он осознавал вполне. Поэтому приведенную выше формулировку следовало бы уточнить, сказав «…мы будем действовать неосознанно в отношении того… чего не осознаем». Короче говоря,

(13b)

Мы осознаем лишь то, что привлекает наше внимание.

Эта формулировка более точна и в общем вполне самоочевидна. Нетрудно заметить, что (13) является прямым следствием (11): если внимание привлечено к чему-то, оно стремится удержаться на этом, осознавать это (и значит, не осознавать или плохо осознавать все остальное), и так происходит до тех пор, пока внимание не отвлечет что-то иное.

(14)

Если наше внимание не привлечет что-то непривычное, оно будет направлено лишь на восприятие того, что воспринимало до этого.

Вспоминая (10), мы делаем из (13a) еще и такой вывод:

(15)

Если что-то непривычное не привлечет наше внимание, в своих действиях мы будем следовать привычкам.

Это, кстати, следует из (1): ведь действовать, следуя своим привычкам, – это одна из наших привычек, и для того, чтобы она функционировала, нужно, чтобы имелись подходящие обстоятельства. А ими как раз и является отсутствие чего-либо непривычного, отвлекающего наше внимание.

Теперь заметим следующее:

(16)

Наши действия в некоторый момент всецело определяются тем, что мы в этот момент осознаем.

Это совершенно очевидно. Представим себе, что X из нашего примера не осознал бы шума мотора катера. В этом случае он бы так и не узнал о существовании стоянки катеров-такси у моста, и решение о том, как перебраться через реку, он принимал бы исходя из того, что можно либо поехать на метро, либо пойти через соседний мост, и только.

Ну а теперь настало время внимательно прочитать (15) и сделать печальный вывод: поведение человека предопределено.

Либо наше внимание сконцентрировано на чем-то привычном, и в этом случае мы следуем своим привычкам, действуя неосознанно (см. (13a)), а значит (см. (12)), наше поведение предопределяется этими привычками и внешними обстоятельствами.

Либо же наше внимание привлекает что-то непривычное, и тогда мы осознаем это (и только это; см. (13b)) и действуем исходя из того, что осознаем (см. (16)) (т. е. опять же наше поведение детерминировано внешними обстоятельствами).

После этого либо все возвращается в рамки привычного, и мы вновь начинаем следовать своим привычкам, либо вновь что-то непривычное привлекает наше внимание, и наше осознание вновь переключается на что-то новое, и мы выбираем один из диктуемых внешними обстоятельствами вариантов действий и т. д. и т. д. и т. д.…

Конечно, при переключении внимания на что-то новое сфера осознаваемого может расшириться, охватив и старое, и новое, но может и сузиться, если мы сильно сконцентрируемся на этом новом. Важно, однако, что степень концентрации находится в прямой зависимости от того, насколько сильно занимает наше внимание это новое, и, таким образом, получается, что наше поведение полностью определяется событиями во внешнем мире, привлекающими наше внимание. Мы – как марионетки на ниточках внимания, прикрепленных к внешним событиям.

Что ж, тогда перед нами встают два вопроса. Первый: можем ли мы каким-то образом избавиться от этой предопределенности своего поведения, обрести свободу от фатального воздействия на наше внимание внешних обстоятельств? И второй, на который мы собирались ответить, но еще не ответили: если что-то непривычное привлекло внимание человека, заставив его осознать необходимость принятия некоторого решения и возможные варианты выбора, на основе чего делается этот выбор? Для начала мы попытаемся найти ответ на второй вопрос (и, скажу по секрету, он поможет нам ответить на первый).

Начнем, пожалуй, с двух примеров.

ПРИМЕР 1

Вспомним притчу о несчастном ослике, который по роковому стечению обстоятельств оказался на равном расстоянии от двух совершенно одинаковых стогов сена. Для тех, кто не помнит, чем все это кончилось, сообщу, что конец этой истории печален: ослик умер с голоду, не в состоянии выбрать, к какому из стогов направиться. Представляется, однако, что эта история не вполне правдоподобна, ибо человек, окажись он в шкуре того злополучного осла, выбрал бы первый попавшийся стог и направился бы к нему (впрочем, любителей сена среди людей вроде бы немного).

ПРИМЕР 2

Теперь вспомним нашего незабвенного X, с которым мы, помнится, расстались у моста. Узнав, что переправа через реку на катере стоит столько, сколько он зарабатывает за 2 месяца, X возвращается к своим размышлениям о том, идти ли ему к метро или к соседнему мосту.

Первое, что приходит в голову X, – это двинуться в направлении соседнего моста. Тут в игру вступают предпочтения: X – рыбак до мозга костей, и, выбирая соседний мост, он на самом деле выбирает возможность полюбоваться по пути на своих собратьев по искусству; в метро рыболовов, ясное дело, не встретишь.

Скорее всего, X так и поступит, но мы все же представим себе, что внезапно нашего X посетила светлая мысль: а вдруг и соседний мост тоже закрыт на ремонт (день выдался туманный, и X не видно, что творится на соседнем мосту)? Впрочем, нет такой идеи, которой нельзябыло бы противопоставить контридею. «А вдруг и ближайшая станция метро закрыта на ремонт?» – думает X. Ему не чужд здравый смысл, и после короткого размышления он приходит к выводу, что вероятность того, что ближайшая станция метро окажется закрытой, несравненно выше, чем вероятность того, что на ремонт закрылся не только тот мост, через который обычно ходит на работу, но еще и соседний. Это рассуждение выглядит логичным. X снова выбирает мост.

Но мы предположим, что X здравый смысл чужд! Кто сказал, что два соседних моста не могут быть закрыты на ремонт? Вероятность вероятностью, но никто не может дать никаких гарантий, что в следующую секунду все мосты мира не провалятся в тартарары. Отсутствие здравого смысла и отказ от предпочтений (X опаздывает на работу, а на работе у него теперь строгий начальник, не терпящий опозданий. До предпочтений ли тут?!!) приводят X к необходимости выбирать среди двух совершенно равноправных альтернатив, ни одна из которых не хуже и не лучше другой. Так как же выбрать?!! Но недаром ведь X чужд здравый смысл. Он всецело полагается на свою интуицию, и интуиция вдруг подсказывает ему, что он должен идти… к метро! X идет на метро и успевает на работу вовремя, а вечером узнает из газеты, что соседний мост действительно закрылся на ремонт (!!!).

Пора делать выводы.

Вывод первый: даже когда человек делает выбор осознанно, он далеко не всегда до конца осознает причины, побуждающие его сделать тот, а не иной выбор, не говоря уже о том (об этом мы рассуждали раньше), что он делает выбор, исходя из того, что осознает, а осознает он обычно лишь часть того, что могло бы повлиять на принятие им решения. (Так, X сначала даже не подумал о том, что метро или мост могут быть закрыты, а решая идти через ближайший мост, он, возможно, и не осознавал, что делает это в первую очередь потому, что хочет посмотреть на рыболовов, а отнюдь не потому, что хочет вовремя успеть на работу.) В конечном счете на выбор, делаемый человеком, всегда влияет, помимо главного (для X – успеть на работу), множество второстепенных, слабоосознаваемых желаний (для X – полюбоваться счастливыми удильщиками), и эти второстепенные желания в подавляющем большинстве случаев оказывают решающее влияние на выбор человека.

(17a)

На совершение выбора влияют как осознаваемые, так и неосознаваемые желания.

(Под неосознаваемыми желаниями здесь подразумеваются желания, относительно которых человек не осознает, что они являются его желаниями.)

Нетрудно догадаться, что среди этих неосознаваемых желаний главенствующую роль играют те, что направлены на поддержание привычек (это следует из свойств внимания: см. (11)).

(17b)

На совершение человеком выбора часто влияет не осознаваемое им желание поддержать привычку.

Вывод второй: если человек стоит перед выбором и при этом ясно осознает все свои желания, побуждающие его поступить так или иначе, он может находиться в одной из трех возможных ситуаций: либо выбор очевиден, и, таким образом, последующие действия человека предопределены (представим, что в нашем примере у X нет возможности идти через соседний мост за отсутствием такового и все, что ему остается, – это отправиться в направлении ближайшей станции метро), либо выбор не очевиден, но совершенно равнозначен (вариант осла), либо выбор не очевиден, но и не совершенно равнозначен (выбор X при отсутствии предпочтений и «здравого смысла»).