Гонения

Как правило, когда приходит время, некоторые люди, имея возможность каким-то образом восполнить потери, находят тех, кого они убили, в следующих воплощениях, помогают им или другим образом, осознавая некоторые факты, начинают заниматься благотворительностью. Способов на самом деле много, но даже они не дают нужного результата. Очень часто в следующих воплощениях убийца сам погибает от руки того, кого убил в прошлых воплощениях. На самом деле каждый случай уникален. Здесь нет повтора, хотя имеются общие тенденции и есть исключения из правила. При них убийцы редко, а иногда и вовсе не несут никакого наказания. Но это – уже другая история. Важно на самом деле знание и его применение.

Что же касается заказчиков, то сказать ты можешь все, что угодно, в том числе и приказать убить. Делает же дело исполнитель. Да, бывают безвыходные ситуации, но на заказчиках нет крови и смерти. Все на себя берут исполнители. Спрос с них. Так было и есть. Ничего не изменится и в будущем. Это правило ромейские советники очень хорошо знали, поэтому всегда действовали через наемных убийц. С одним из них, с Идваром и с варягами под его командованием, мне пришлось вскоре познакомиться, встретившись лицом к лицу. Я не избежал встречи. В принципе, я не мог ее избежать, поскольку замысел, реализовывавшийся через варяга, шансов мне не оставлял. Здесь было или я, или меня. И в данном столкновении все решили сила, сноровка и умения. Итак, следующий рассказ.

Глава 2

Накануне поединка

События тех дней помню отчетливо и до мельчайших деталей с высоты прожитых лет, когда внутренний взор чист и свеж. Тем не менее, все равно, когда возвращаешься мыслями в прошлое, то и дело взор сознания затуманивается эмоциями, а их не должно быть. Оставляя записки для потомков, я по нескольку раз, охватывая прожитое, заново проживаю жизнь. В процессе работы я становлюсь менее зависимым от эмоциональных проявлений, более устойчивым и сильным. Я часто улыбаюсь себе, тогда еще молодому мужчине, который без устали ходит лесными тропами, заботясь во многом только лишь об одном: как бы не попасться в ловушку, устроенную врагами.

Также меня в те годы, когда по следам шли воины, желающие меня убить, волновал вопрос детей и женщин. Что ни говори, а они не могли идти так быстро, да еще и без отдыха. Хуже всего, когда ты все явственнее ощущаешь, как круг врагов вокруг тебя сжимается, а петля, накинутая на тебя, все туже затягивается. Выхода, как кажется тебе, нет. В роли загоняемой дичи, скажу по собственному опыту, труднее всего находиться. Почему? Опять-таки, ты, если не подготовлен и не имеешь достаточной внутренней крепости, попросту ломаешься еще до встречи с врагом. В данном случае ты жив, еще ходишь, но, по сути, уже мертв и принесён в жертву врагами. Черный ворон все шире расправляет над тобой свои крылья. Ты силишься увидеть чистое небо над головой, а его нет. Изо всех сил, иногда переходя на бег, ты передвигаешься по лесу, но отчетливо осознаешь, что это на самом деле тебе не поможет.

Вышло так, как и договорились мы с Белогором, я был поздним утром у Мирогарта. Дуб приветливо шумел, как будто радовался, что видел под своей кроной такое большое скопление народа. Белогор сидел под дубом в окружении женщин и детей. Волхв прибыл на место с родичами ранним утром. Все остальные мужчины, кроме двух его помощников, находились в дозорах. Белогор тогда был по-особенному тих и спокоен. При виде меня на его лице мелькнула и сразу же погасла усмешка.

– Ты раньше, чем я думал, но это все равно ничего не решает, – уведомил он о складывающейся ситуации.

– Что случилось?

– Путь к Киеву нам отрезан. Один из отрядов движется к нам от города. Еще один отряд, им руководит Бурат, прижимает нас к Славуте. Снизу Идвар подходит. Деваться, если ничего не придумать, нам некуда. Пощады, как понимаешь, нам не будет…

– Женщины и дети, – оглянулся я на Зарицу и других женщин, – быстро идти не смогут.

Белогор молчал, только в глазах его время от времени мелькали веселые искорки, как будто волхв знал, что надо делать и это знание доставляло ему некоторую радость. Я знал, что в глазах волхва то и дело мелькал, то разгораясь, то затихая, огонь воина. Да и сам волхв мало чем был похож на волхва. При виде Белогора, несмотря на годы, сразу же возникало впечатление, что перед тобой предводитель небольшого варяжского отряда. Да и одет Белогор был подобающим образом. В руках у него был меч, а за поясом висел топорик. К дереву был прислонен щит. Под стать ему были при оружии и два помощника. Оба щурились, глядя на меня. В их молчании я почувствовал готовность сражаться и сделать все для того, чтобы отбиться или дорого отдать свои жизни.

– Надо дойти до укромного места, – обратился Белогор к женщинам и детям, пришедшим со мной, уведомляя их о ситуации. – Здесь недалеко. Там отдохнете, а тебе, – волхв перевел взгляд на меня, – предстоит пройти испытание.

Я едва заметно кивнул, обозначая этим свою готовность. Белогор снова еле заметно усмехнулся, тепло смотря на меня, и возвестил:

– В данном случае если не все, то почти все зависит от тебя. Я тебя не смогу прикрыть. Первый твой экзамен на зрелость и умение постоять за себя с мечом в руках.

– Что ты придумал?

– Доведем женщин и детей до укромного места, там и расскажу.

Путь не занял много времени. Ближе к полудню мы с Белогором сидели в укромном месте в густом подлеске. Волхв, слегка щурясь, как от солнца, хотя в тени подлеска было даже сумрачно, неспешно вел речь, излагая план, который, как он говорил, был единственной нашей надеждой на жизнь при его успешной реализации. Когда Белогор закончил, он перевел взгляд на меня и спросил:

– Не дрогнешь?

– Выхода у меня другого нет.

– Выход есть всегда, в том числе сдаться, но я его не рассматриваю.

– А захочет ли Идвар со мной сразиться?

– У изирков свои понятия о чести. Пусть они несколько изменчивы, но они есть.

– И его помощники сдержат слово?

Белогор слегка кивнул, подтверждая мою догадку.

– Для таких, как Идвар, главное, в момент смерти не жизнь, а то, куда он попадет после смерти. Смерти он не боится. Он ждет ее. Более того, смерть от руки достойного противника – ему самая большая награда. Валгалла ждет его. Прийти туда надо достойно. Идвар берсеркер, но его способности тяготят его. Ему сорок два. Он на пике силы и опыта. Идвар побывал во многих поединках и выжил. Кроме этого он пролил кровь многих жертв, посвящая ее Одину. Его служение этому существу можешь прервать ты. Наша с тобой проблема в том, что не получится пройти мимо. Нас окружили. Силы неравны. Справившись с Идваром, мы возьмем его ладью. Изирки нам помогут.

– С чего им это делать?

– Клятва и слово. Их должны будете дать и ты, и Идвар.

– Что за клятва?

– Если ты проиграешь, то женщины и дети, все мы – добыча изирков. Нас в лучшем случае продадут в рабство, а в худшем – поглумятся и убьют или продадут где-нибудь в Суроже, значения это, впрочем, особого не имеет для нас. И я, и ты будем в это время мертвы. Жизни нам не подарят. И погибнем мы, уйдя из жизни путем кровавого ритуала. Надеюсь, ты не допустишь такого исхода.

Я сглотнул. Только тогда я понял, насколько шатко наше положение.

– Ответственность не должна давить, лишь придавать силы, – напутствовал Белогор. – Со мной Идвар вряд ли согласиться сразиться в поединке.

Едва заметная усмешка мелькнула и сразу же погасла на лице волхва.

– Почему? – вырвалось у меня.

– Силы наши с Идваром примерно равны. К тому же я знаю, как сражаться с берсеркерами. Но главное даже не это…

Волхв замолчал, устремив взор на меня, при этом глядя мимо моих глаз, предлагая мне таким образом самому дать ответ на возникший вопрос.

– Скорее всего, Идвару даны прямые указания, кого первым лишить жизни, – обоснованно предположил я.

Белогор только лишь кивнул. Его лицо было одновременно и серьезным, и суровым, но в то же время на нем брезжила усмешка, пробивавшаяся в глазах воина. Все-таки, глядя на Белогора, у меня в данный момент не поворачивался язык назвать его волхвом. Передо мной сидел предводитель отряда, которому безоговорочно подчинялись все мужчины поселений, находившихся в Сважье.

– Ты первый. Я выступаю сразу после тебя. Гвирда перед тем, как покинуть Русь, «замолвил» за нас словечко, доверив дело нашей ликвидации в надежные руки. Он пообещал только лишь за увечья немалую сумму золотом. Мимо этого варяги не пройдут.

– А обещал против нас вражду не раздувать.

– Зря ты обижаешься или в чем-то упрекаешь Гвирду. Он никого подстрекать не будет прямо. А кто ему мешает намекнуть невзначай в разговоре, что заплатит звонкой монетой за наши с тобой головы, но особенно за твою? Никто. И это не считается прямой работой против нас. Формально данной клятвы не нарушал Гвирда.

– Но он обещал гривны и золото за наши смерти!

– Особенно за твою смерть раньше указанного срока.

Я непонимающе посмотрел на Белогора. Волхв вздохнул, отложил в сторону топорик, на который опирался, уперев древком в землю и, сидя на упавшем дереве, пояснил:

– Линия твоей жизни и судьбы, как я вижу ее сейчас, суммарно в любом случае оканчивается где-то в возрасте за девяносто лет. Это в любом случае тот срок, который ты можешь прожить, имея должную подготовку. Его ты можешь увеличить, укрепляя себя, – волхв прищурился, прикидывал, сколько же еще я могу прожить и возвестил после размышлений: – На двадцать, а то и тридцать лет. Это зависит от того, как ты сможешь организоваться и найти для усиления позиции силы и время, обрести знание, как это правильно сделать. Ведь ситуация с годами вряд ли улучшится…

– В будущем волхвы, как и сейчас, будут гонимы?

– Лишь некоторые из них, – слабо усмехнулся Белогор.

– Как мы?

– Честно, я не вижу, чтобы у тебя были проблемы с соображением. Почему ты спрашиваешь меня о том, что и так понятно? Ты не видишь на что рассчитывают Гвирда и Вражень, их помощники, даже тот же Вегул?

– Время Аскольда закончится бунтом русичей.