Индексация

– Я, конечно, не отойду окончательно от дел, – произнёс Сикорский. – Буду приглядывать, если что помогать советом, но ты уж постарайся сохранить и коллектив, и предприятие в целом.

Тогда, Максим не стал напоминать старику, что последние 2 года были не совсем удачными для фирмы. Работа в «ноль» – признак смены восходящего тренда, за которым может последовать спад. Предполагалось, что это временные трудности и всё наладится. Но, как говорится, «мы предполагаем, а господь располагает».

Прошедший год принёс Максиму достаточно неприятных сюрпризов.

Первым, как поначалу считал Макс, был приход на проверку налоговиков. Он помнил этот день, поскольку совпал с его Днём рождения.

В тот день, после утреннего поздравления коллектива, к нему в кабинет постучалась и вошла, запыхавшийся главный бухгалтер – Антонина Васильевна, 55-летняя хрупкая женщина, имеющая двойной дефект речи: заикание и шепелявость. Притом заикание у неё особо сильно проявлялось, когда она начинала предложение после какой-нибудь паузы. Поэтому она старалась говорить, не останавливаясь и на вдохе, и на выдохе. Начало речи обычно у неё начиналось с тройным кивком головы, но не вниз, а вверх:

– П-п-позвонили из налоговой, етут к нам на проферку. Что телать бутем?

Вопрос был нелогичный и ставящий в тупик, поэтому Макс ответил не менее изысканно:

– В смысле?..

Главбух опять повторила первое предложение, но уже без дурацкого вопроса. При этом было видно, что у неё скакнуло давление, а шея и лицо покрылось красными пятнами.

– Будем проверяться, что ещё скажешь, – ответил Максим. – Предоставлять документы и давать пояснения, а также не волноваться и показывать всем своим видом страх перед ревизорами.

Последнее замечание как-то отрезвило главбухшу. Трижды кивнув перед словом «Х-х-х-орофо», она выпорхнула из кабинета.

Бригада налоговиков, приехавших на фирму на служебном авто, представляла из себя двух молодых девчонок и того же возраста худощавого парня, скорее всего вчерашних студентов. Выйдя из машины, которая, развернувшись уехала, они остались на площадке перед входом в административный корпус и начали весело друг с другом болтать.

Глядя в окно своего кабинета, Максим подумал, что данные «желторотики» не повод для беспокойства. Опыта и стажа у них «кот наплакал», поэтому всё может обойтись «малой кровью». Но почему они не поднимаются? Ждут ещё кого-то?

Ответом на его вопрос, явился степенный подъезд красного Nissan Juke, из которого неспешно вышла симпатичная блондинка невысокого роста и тяжёлой грудью.

Во всех её движениях чувствовалась отточенная уверенность и превосходство. И хотя она была невысокого роста, шла так размеренно, как будто имела «ноги от ушей» и рост не менее 177 сантиметров. Она прошла мимо «желторотиков», которые сразу же устремились за ней.

Максим предупредил секретаршу о подходе «гостей», а сам метнулся за свой рабочий стол, поправил бумаги, лежащие на столе, зачем-то коснулся монитора компьютера и картинно взял в руку листок какой-то сметы, якобы изучая её.

После «робкого» стука в дверь его кабинета, появилась секретарша и официально произнесла:

– Максим Сергеевич, к вам представители из налоговой. Им подождать?

– Нет-нет пусть заходят, – сказал Максим, придавая своему голосу уверенности и спокойствия.

Только после того, как они вошли в его кабинет, Максим отложил в сторону листок, держащий в руке и сложив ладони домиком, произнёс:

– Здравствуйте. Не сказать, что рад, но добро пожаловать.

Нужно было показать ревизорам, что их не боятся, но и не особо рады, что для них, собственно, никогда не являлось новостью. Но в то же время, для проверки предприятие открыто и готово сотрудничать.

За всех говорила и всех представляла бригадир проверяющей группы, та самая уверенная в себе блондинка – Светлана Викторовна Рассадова, советник государственной гражданской службы РФ III класса.

Её тон был более чем официальным. Про такой тон обычно говорят, что он не сулит ничего хорошего, особенно недобросовестным налогоплательщикам или тем, кто что-то знает и что-то скрывает. Дистанция была обозначена сразу.

В глазах её Максим увидел холодную уверенность, но также не мог не отметить, что единожды в них промелькнул оценивающий и чуть игривый блеск.

Светлана Викторовна, как заправский переговорщик, обозначила условия, при которых должны работать инспекторы: отдельный кабинет с телефоном, компьютер с выходом в интернет, стол и 4 стула, а также было бы неплохо иметь в кабинете МФУ – многофункциональное устройство для сканирования и ксерокопирования документов. Также выразила пожелание о наличии чайника и посуды. Последнее больше смахивало на обязательное условие и притом, чтобы к нему прилагались чай, кофе, конфеты и печенье.

Этот вывод для себя Максим Сергеевич сделал, когда Светлана Викторовна, в общих чертах обрисовала, как их «встречали» на предыдущей проверке.

После ознакомления с решением о проведении проверки и вручением под роспись требования о предоставлении документов, инспекторы не появлялись на предприятии пару недель, выдерживая регламентные сроки.

За это время, Антонина Васильевна похудела ещё больше, хотя откуда в столь тщедушном тельце взяться запасу жира?

Она с утра и до вечера носилась с какими-то папками, сверяла и «крыжила» отчёты, давала указания своим девочкам из бухгалтерии, распечатывала и ксерокопировала документы, заверяла копии.

Как-то вечером, с сокрушённым видом, она постучалась в кабинет к Максиму и сказала:

– Т-т-токументы по требованиям я п-потготовила, но у меня всё-зе есть опасения по некоторым насим субпотрятчикам.

Максим знал, что главбух имела ввиду.

За последние три года, а именно их проверяли налоговики, у ЗАО «Промышленная изоляция», как подрядчика Заказчиков, были свои подрядчики, которые уже для Заказчиков выступали в качестве субподрядчиков, или «субчиков» как их называли на строительном сленге.

Некоторые такие «субчики» были не совсем благонадёжными. Но в своё время, через них, вернее их услуги, можно было возместить НДС из бюджета и уменьшить, причитающийся к уплате в бюджет налог на прибыль.

Обычно такие субподрядчики работали за нал, либо безнал, который потом обналичивали, поскольку привлекали в качестве рабсилы мигрантов – таджиков, молдаван или иных незадекларированных элементов и не имели на балансе ни основных средств, ни официальной среднесписочной численности.

Такие фирмы обычно существовали недолго – год-два, затем бросались или «продавались» подставным лицам.

Поэтому-то у Антонины Васильевны и было вполне обоснованное опасение, что данные фирмы не подтвердят своих взаимоотношений с ЗАО «Промышленная изоляция», а налоговики смогут убрать из затрат предприятия расходы по данным сделкам и доначислить в бюджет налог на прибыль, не говоря уже об НДС, приходящимся на эти хозяйственные операции.

– Антонина Васильевна, я думаю, как бухгалтер, вы уже ничего с этим сделать не сможете, – сказал Максим. – Тем более, в своё время, это было волевым решением руководства.

Он посмотрел, на еле сдерживавшую слёзы женщину.

– Война план покажет, а мы с Вами не юнцы, не нюхавшие пороху, – он пытался успокоить сотрудницу, хотя у самого на душе скребли кошки. – Придумается что-нибудь.

В своё второе пришествие пред очи Макса, Светлана Викторовна была чуть менее официальной и более раскрепощённой.

В подготовленный для проверяющих кабинет, она разместила инспекторов за общим круглым столом, сама же сидела за отдельным. Каждый проверял определённый налог: кто налог на добавленную стоимость, кто налог на прибыль, кто налог на доходы физических лиц. Светлана Викторовна контролировала их работу и одновременно штудировала папки с договорами.

Надо сказать, что если вопросы к главному бухгалтеру со стороны «желторотиков», так мысленно для себя Максим обозначил молодых налоговиков, носили поверхностный характер, не сулящие фирме серьёзными осложнениями, то вопросы, поставленные Светланой Викторовной перед несчастной Антониной Васильевной, вызывали в последней неподдельный ужас.

Бедный главбух в такие минуты, чтобы скрыть от усилившегося волнения свои речевые недостатки, отвечала полным тупым молчанием. Только ей известно, какой стресс она переживала в те моменты.

Как ответственный работник, она душой радела за свой участок работы – бухгалтерию: следила за своевременным обновлением справочно-информационной системы «Специалист+», календари бухгалтера висели на всех четырёх стенах кабинета бухгалтерии, как обереги от лиха, папки со стеллажами скоросшивателей стояли, как на параде на Красной площади: все они были прошиты и пронумерованы, аккуратно подписаны. Во всём чувствовался порядок, вытекающий от любви главбуха к своей работе. Она просто купалась в своих первичных документах и наслаждалась работой за компьютерной бухгалтерской программой «1-Ц». На любой вопрос могла ответить в течение нескольких минут, независимо от времени проведения хозяйственной операции… Она была в своей стихии.

А тут эта, грудастая Горгона, ковыряет своими вопросами самые больные точки, о которых она и так прекрасно знает, но ничего поделать не может. Обидно становилось до тошноты, поэтому-то Антонина Васильевна и уходила в себя, в своё негодующее и презрительное молчание.

Светлана Викторовна, молчание главбуха расценивала по-другому, а именно, как однозначное признание ошибки и, соответственно, вины.

Понимая, что от главбуха ей не добиться каких-либо пояснений, тем более она видела в её взгляде непоколебимую решимость молчать, Светлана Викторовна решила предстать перед симпатичным генеральным директором, тем более козыри на руках уже имелись.

– Максим Сергеевич, – Рассадова жеманно взяла себя за локти: во-первых, это выглядело по-деловому, во-вторых, женственно и в-третьих, на языке жестов означало не полную изоляцию. – Боюсь, у Антонины Васильевны, отсутствуют ответы на мои вопросы, поэтому я обращаюсь к вам за разъяснениями, как к руководителю.