За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году

– Андрей Петрович…

– Сразу говорю, я не собираюсь вам мешать. Никуда звонить не буду. В этом можете быть спокойны.

– Андрей Петрович, может быть, все-таки…

– Не надо, Олег Юрьевич! Мы с вами оба понимаем, в чем дело! Два года назад, вы помните…

– Андрей Петрович, я все помню и очень вам благодарен!

– Но, видно, урок не пошел вам впрок! Можете зайти и забрать диссертацию. Меня, к сожалению, после обеда не будет. Но здесь в кабинете со мной Семен Енокович. Вы же его знаете. Он отдаст.

– Андрей Петрович, может быть, все-таки… А если… я вас отблагодарю?

– Олег Юрьевич, не говорите глупостей! А то я передумаю и все-таки напишу бумагу в «Вышку»! Но не такую, как вы просите!

– Я понял! Все!

– Все. До свидания. Желаю успеха! – И Орлов положил трубку.

Когда майор Орлов вернулся из Секретариата, располагавшегося в новом здании Комитета рядом с «Детским миром», он застал Семена Еноковича за странным занятием. Буквально весь рабочий стол его был завален какими-то документами, раскрытыми книгами и тетрадями. Часть из них, видимо, не умещалась на столе, и он разложил некоторые материалы на примыкавшем к нему столе Андрея, на двух стульях и даже на подоконнике.

– Семен Енокович, что это тут у вас? Прямо дым коромыслом!

– Да поручение одно выполняю, – как-то небрежно произнес он.

Но по выражению лица коллеги Орлов видел, что происходит нечто неординарное. Импульсивный Семен Енокович, как истинный армянин обладающий ярко выраженным кавказским темпераментом, не мог скрыть своего возбуждения. Да и поручение, видно, было необычным. Андрей, порывавшийся было расспросить его поподробнее, сдержался, будучи уверенным, что тот сам не утерпит и расскажет, что произошло. Так оно и вышло.

– Ты только никому не говори, Андрюша, – предупредил для начала Семен Енокович. – Пока. Поручили мне, понимаешь, очень интересную вещь. Скажу тебе, для юриста это… Ну, в плане законотворчества и… В общем, я тебе скажу…

Андрею передалось его волнение и какое-то возбужденное нетерпение. Человек одержимый и очень самолюбивый, Семен Енокович с готовностью брался за выполнение даже самого трудного поручения, считая, что может справиться с любым и тем самым доказать другим свое превосходство. Но в этом стремлении никогда не чувствовалось попытки унизить или уязвить кого бы то ни было. Как каждый деятельный человек, в достижении результата при выполнении сложной задачи он усматривал одну из форм самореализации, достижения авторитета и уважения.

– Мне поручили (только ты никому пока не говори!), – понизив голос, произнес Семен Енокович, – подготовить концепцию закона об органах государственной безопасности! Ты понимаешь, какое это дело! Это – великое дело! Наше Положение о Комитете, совсекретное, оно ведь устарело[48 - Положение о КГБ при Совете Министров СССР было утверждено в 1959 году.]. Утверждено было еще в пятьдесят девятом году. А сейчас надо – закон. Перестройка идет, все меняется. В общем, надо закон делать. Только пока никому! Это поручение Политбюро![49 - Политбюро ЦК КПСС – высший руководящий орган Коммунистической партии Советского Союза.] Виктор Иванович Алексеев тоже участвует… Ты его знаешь. Вот такие дела. Так что мы…

Тогда, действительно, еще мало кто догадывался, что через некоторое время появится Закон об органах государственной безопасности, который введет деятельность КГБ «в правовое поле». Но неумолимый ход событий не снимет накала страстей в обществе и не спасет чекистов от дальнейших нападок со стороны «демократов». И все же в конце мая глава КГБ СССР В.А. Крючков еще достаточно уверенно смотрел в будущее.

ИНТЕРВЬЮ: «…Вопрос: Владимир Александрович, 16 мая был принят и вот недавно опубликован, вступил в силу Закон об органах государственной безопасности в СССР…[50 - Закон об органах государственной безопасности в СССР был принят на совместном заседании обеих палат Верховного Совета СССР 16 мая 1991 года. 24 мая он был опубликован и вступил в силу.]Образно говоря, КГБ теперь в законе… Какое, на ваш взгляд, значение будет иметь принятый закон?

Ответ:…Когда законы молчат, тогда в деятельности правоохранительных органов возникает опасность проявлений субъективизма, вплоть до произвола. К чему все это ведет, мы исторически хорошо знаем. Закон же должен стать барьером, надежным гарантом от возможности повторения трагических страниц прошлого, тень которого, хотим мы того или нет, падает совершенно незаслуженно на новое поколение наших сотрудников.

Вопрос: Чем вызвано создание КГБ РСФСР? Что вы можете сказать о протоколе по этому вопросу, подписанном вами и Б.Н. Ельциным?

Ответ: Отсутствие КГБ РСФСР не соответствовало системе федеративного устройства нашего государства, и в новых условиях его создание отвечает объективным потребностям нашего общества.

Мы позитивно относимся к созданию КГБ РСФСР. По уполномочию Президента мною обговорены с Б.Н. Ельциным многие вопросы, связанные с механизмом реализации решений Съезда народных депутатов РСФСР в этой области. В настоящее время идет структурное оформление комитета России. Подписан протокол, которым предусматривается создание специальной комиссии по решению ряда организационных вопросов (структура, задачи, размещение и т. д.).

Имеется принципиальная договоренность о разграничении полномочий между КГБ СССР и КГБ РСФСР, которое вписывается в универсальную схему, закрепленную в Законе об органах государственной безопасности в СССР…»(В.А. Крючков, Председатель КГБ СССР. «Правда», 29 мая 1991 года).

ИНФОРМАЦИЯ: «Крючков – слабый человек. Он сыграл трагическую роль в судьбе органов КГБ. Получив, видимо, некие указания от Горбачева, он не противился созданию КГБ РСФСР… Каждая республика имеет свои органы госбезопасности. Поэтому и Россия должна их иметь… Но я никогда на это не пошел бы потому, что я понимал, что это приведет к уничтожению органов КГБ – станового хребта государства… Решающую роль сыграли идеи департизации[51 - Департизация – устранение влияния или запрещение деятельности политических партий внутри государственных учреждений и организаций.]…»(Е.М. Войко, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).

ИНФОРМАЦИЯ: «Конечно, Ельцин хотел иметь опору на органы госбезопасности, но именно на СВОЙ Комитет госбезопасности… Но при этом у Крючкова была мысль, что на должность руководителя Российского КГБ он сможет посадить своего человека. Да, это будет как бы самостоятельный орган, но фактически – подразделение КГБ СССР…»(С.С. Дворянкин, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).

Семен Енокович впервые за все время разговора оторвался от разложенных бумаг, посмотрел на Андрея и, округлив глаза и подняв брови, добавил:

– Ты понимаешь, что будет, дорогой Андрей Петрович! Мы с тобой… – Он сделал какой-то странный жест рукой, как будто ввинчивал в свисающий плафон электрическую лампочку. Наверное, это должно было символизировать предстоящий взлет карьеры или что-то в этом роде.

– Семен Енокович, а за диссертацией приходили?

– Кузин, что ли? Да, был. Забрал. Слушай, какой проныра этот твой Кузин! Подлец, слушай, большой! С такими людьми… Ты знаешь, чего он мне предложил? Говорит: «Дайте мне отзыв на диссертацию», а сам сует какой-то листок. Я спрашиваю: «Это что?», а он говорит: «Отзыв». Я говорю: «Какой отзыв? Я же его еще не писал. Я даже диссертацию твою не читал!» А он говорит мне, ты представляешь: «А вам и читать не надо! Я все тут написал». Какой подлец, слушай! Что предлагал мне! Говорит: «Если вы мне подпишете, я вам помогу «Волгу» новую купить вне очереди!» А, каков! Я, конечно, выгнал его. Слушай, а как он узнал, что я машину менять хочу, а? Ну, подлец! Ты что, ему отзыв дал?

– Нет. Я послал его куда подальше.

– Правильно сделал. И вообще, как такие, слушай, в Комитете работают? Почему их не выгоняют?

– Может, выгонят еще.

– Да, чтоб воздух здесь не портили. А вообще, я скажу тебе, Андрей Петрович, это страшный человек! От таких надо подальше. Он еще покажет себя. Попомни мои слова!

– Вы преувеличиваете, Семен Енокович!

– Нет, дорогой. Ты еще вспомнишь мои слова.

Глава 3. КГБ России: обратный отсчет

19 августа 1991 года, утро.

Москва. Крылатское

Прохладная водяная струя, бьющая из душа, приятно покалывала кожу, освежала и бодрила. После ночного сна это давало дополнительный заряд энергии и настраивало на активный лад. Был понедельник, и впереди у Андрея ожидалась напряженная неделя. Впрочем, наверное, не менее напряженная, чем предыдущие.

Последние месяцы Орлов работал почти без выходных, и вчерашнее воскресенье, которое он провел дома, было приятным исключением из правила. Вчера вечером была чудесная погода, удивительно тихий августовский вечер, и они с женой и детьми с удовольствием погуляли по Крылатским холмам, любуясь великолепием открывающейся картины: залитой ярким солнечным светом столицей, которая отсюда была видна как на ладони, буйной, не потерявшей еще своей летней свежести зеленью, причудливым пейзажем холмов и горок, между которыми змеилась олимпийская велодорожка.

Сквозь плеск воды Андрей слышал привычное движение за дверью. Оля тоже встала и приступила к своим каждодневным хлопотам на кухне. Оттуда едва доносились звуки музыки – жена не любила заниматься домашними делами в тишине. Послушаешь радиопостановку, какой-нибудь концерт, новости, наконец, – и работа вроде спорится, и время за готовкой пищи и мойкой посуды проходит быстрее.

Интенсивно растирая себе спину мочалкой, Андрей услышал какое-то однообразное бормотание – видно, диктор читал последние известия. И тут в дверь ванной комнаты раздался сильный стук:

– Андрей! Андрей! Открой скорее! Передают по радио!

– Да что там передают такое? Я уже почти закончил, сейчас выхожу! – прокричал Андрей, понимая, что жена хочет привлечь его внимание к какой-то показавшейся важной новости. Держась за стенку, он изловчился и повернул ручку защелки, затем снова встал за шторку, отгораживающую пространство над ванной. Оля тут же приоткрыла дверь. Сразу потянуло прохладным воздухом.

– Что там, Оль?

– Андрюш, по-моему, Горбачева сняли. В общем, «заболел» или что-то такое… Слушай сам, я прибавлю звук!

Андрей тем временем выключил душ. Из приемника на кухне доносился необычно серьезный голос диктора: – «…руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей, заявляем: Первое. В соответствии со статьей сто двадцать семь, часть третья, Конституции СССР и статьей два Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и идя навстречу требованиям широких слоев населения о необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе, обеспечения законности и порядка, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок шесть месяцев с четырех часов по московскому времени девятнадцатого августа 1991 года…»

Когда Андрей вышел из ванной комнаты, диктор уже заканчивал читать «Заявление Советского руководства», подписанное вице-президентом Янаевым, премьер-министром Павловым и первым заместителем председателя Совета обороны Баклановым. Почти в каждом предложении звучала непривычная для уха аббревиатура «ГКЧП[52 - ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР.]». Это, доселе неведомое, слово резало слух, принося с собой тревогу и неуверенность.

ДОКУМЕНТ: «В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР на основании статьи 127.7 Конституции СССР вступил в исполнение обязанностей Президента СССР с 19 августа 1991 года.