Год 1492-й: конец света или начало истории?

Мы полагаем, уже нет нужды доказывать, что все сведения о Петре, которыми мы располагаем, были написаны французами, проживавшими за тысячи километров от «далекой северной страны», по преимуществу, в городе Париже.

5. Заказ для Вольтера

Коснемся теперь деятельности Вольтера. Петр I – один из центральных персонажей его «Истории Карла XII», первый том которой вышел в 1730, второй – в 1731 г. В новом издании 1739 г. разделы, посвященные России и Петру I, были значительно расширены.

К тому, что мы уже знаем о Петре из произведений его французских предшественников, Вольтер добавил историю о Ле Форте (мы полагаем, что эта фигура как раз имеет отношение к реальности – см. 2.8.13): воспитание, полученное Петром, склоняло его к усилению варварства, но на счастье он встретился с приехавшим в Московию женевцем Ле Фортом. Ле Форт быстро объяснил Петру преимущества западной политической и экономической систем. В 1698 году Петр отбыл в Амстердам, где изучал морские науки под именем Петра Михайлова. Вдобавок посетил Англию, а затем вернулся в Россию с целой толпой западных мастеров. Они стали строить корабли и здания правильной архитектуры. Ряд живописных деталей (характеризующих, однако, степень достоверности сведений) добавил Вольтер в описание Северной войны: под Смоленском в 1708 году Карл XII вступает в бой с отрядом калмуков. После победы над калмуками и русскими ему открывается дорога на Москву. Но из-за нехватки провизии он не идет на Москву, а отправляется на юг на Украину – в страну казаков.

С 1745 года Вольтер начинает предлагать Елизавете Петровне написать историю ее отца Петра Великого. Но только в 1757 году получает от фаворита Елизаветы Ивана Шувалова такой заказ. Первый том «Истории Петра» написан в 1759 году (и прислан в Россию в 1760), второй – в 1763-м.

С. А. Мезин так комментирует творческий метод Вольтера: «В начале своей «Истории» Вольтер утверждает, что она написана только по русским источникам… Это утверждение не соответствует действительности… его ссылки на рукописные «мемуары», полученные из России: «Извлечено полностью из материалов, присланных из Москвы и Петербурга»; «в секретных мемуарах, которые доверил мне русский двор, содержится утверждение…»; «мои мемуары свидетельствуют»; «в моих мемуарах говорится» и т. д… были сплошь и рядом мифическими!» (Мезин, гл. 3)

Известно о переписке Вольтера с Петербургской Академией наук, в том числе с Миллером и Ломоносовым. Из России Вольтеру в помощь его работе были послан «почти исчерпывающий список книг о Петре I, вышедших в Европе (особенно в Германии) в первой половине XVIII в», а также «Описание стрелецких бунтов», «Описание Камчатки», «Описание России» и «Экстракт из журнала Петра Великого» («Гистории Свейской войны»). Однако «при написании истории России, французский автор явно отдавал предпочтение европейским свидетельствам» (там же). Да и то сказать, если мы заглянем в присланное Вольтеру Ломоносовым «Описание стрелецких бунтов», то в примечаниях прочтем, что при их написании Ломоносов использовал «Донесение о печальной трагедии в Москве» Бутенанта фон Розенбуша, напечатанное в 1691 году во Франкфурте-на-Майне. Так что Вольтер совершенно оправданно предпочитал пользоваться при написании «Истории Петра» трудами своих непосредственных французских предшественников, а не пришедшими к нему по кругу из России перепевами более ранних европейских сочинений.

6. Алхимик от истории Крекшин

Заметим, что «Краткий российский летописец» Ломоносова был отпечатан в России только в 1760 году и Петру Первому в нем посвящено 2.5 страницы текста, к которых не содержится ничего (!), чего бы не было в трудах французских историков начала 18 века. Что касается якобы посланной Вольтеру «Гистории Свейской войны», то, по всей видимости, это предположение современных историков основано на фразе из письма Вольтера, где он выражал недовольство присланными русскими источниками: «Они полагают, что дают историку материалы, когда посылают вьюк военных деталей, маршей и контрамаршей…» (к Альгаротти, 14 сентября 1761 г.)» (Мезин, гл. 3). Эта «Гистория» была впервые издана в России в 1770–1772 гг. Считается, что работа над ней началась еще при личном участии Петра Первого и шла с перерывами до 1731 года, после чего неоконченные материалы хранились в архиве, где и были найдены ее издателем М. М. Щербатовым в 1768 году. Странно, однако, что Вольтер проигнорировал в своей работе источник, к которому приложил руку сам Петр Первый. «Гистория» или «Поденная записка Петра Великого», действительно, представляет собой почти поденное последовательное описание событий, происходивших с 1700 по 1721 годы во время Северной войны. Однако по нашему мнению, автором был вовсе не коллектив, возглавляемый Петром Первым, а «творец мифов истории» и «алхимик от истории» (по выражениям современного исследователя П. А. Кротова) «новгородский дворянин» П. Н. Крекшин (1684–1763).

Судите сами: «Примерно с середины 30-х годов XVIII в. и вплоть до кончины П. Н. Крекшин стремиться воплотить в действительность свой грандиозный замысел 45-томной истории первого русского императора – «Журналов велико славных дел великого государя императора Петра Великого…». В них он предполагал буквально день за днём излагать деяния своего кумира. По всей вероятности, П. Н. Крекшин предполагал в каждом томе освещать один год из 44 лет правления Петра Великого (1682–1725)… В июне 1759 г. он упомянул, что «блаженных дел» Петра Великого «до сорока пяти книг труда моего в собрании и имеетца…» (С. А. Мезин О первых историках Петра Великого (заметки на полях современных изданий) История Петербурга № 1(47) 2009 г.) Однако до нас отчего-то дошли лишь два «Журнала» Крекшина – за 1683 и 1709 годы (издание датировано 1753 годом), а также два «Экстракта» из «Журналов» – за 1682, датированный 1754-м, и за 1710 год, датированный 1758 годом, и названный «29 томом». Где же остальные 42 тома? Вероятней всего, они и были использованы при написании «Гистории».

Вполне вероятно, что какие-то «Экстракты» Крекшина были посланы Вольтеру, не усмотревшего в них ничего другого, кроме нагромождения неизвестно на чем основанных однотипных описаний стычек и перемещений войск.

Итак, истории о Петре Великом стали переносится в российские сочинения в 1750-е годы в правление Елизаветы Петровны. В эти же годы они начинают обрастать «мясом», то есть «подлинными документами», вроде тех, которые кропал Крекшин. Одна из идеологических задач, которые при этом решала российская власть – возведение своей родословной к Рюриковичам и через них к Цезарю Августу, что давало российским самодержцам права на императорский титул, причем более «старые» по сравнению с Гольштейн-Готторпами, которыми они на самом деле являлись.

Единственным связующим звеном правивших в России немецких княжеских династий с Рюриковичами мог быть только Петр Алексеевич Романов.

(На полях заметим, что в качестве источника своих «древнерусских летописей» Татищев, наряду с «от раскольника в Сибири», «от раскольника в лесу», «купленный у разносчика на площади» указывает и «8-й, Новгородский (манускрипт), взят был от Крекшина». По-видимому, после писаний историй о Петре, Крекшин переключился на создание древнерусской истории, и дело его подхватил Татищев).

7. Чудо стрелецкого мятежа

Мы уже цитировали слова С. М. Соловьева о «сказке» – биографии Петра. Но основные чудеса этой сказки вовсе не там, где их увидел Соловьев. Главное чудо – это эпизод с Великим посольством.

В 1697 году двадцатипятилетний царь страны, которая ведет войну с Турцией и в которой с частотой примерно в 7 лет происходят стрелецкие бунты (последний был как раз за семь лет до начала Посольства в 1689, а до этого – в 1682), вдруг решает уехать из своего царства на 15 месяцев «в Европу».

(Отметим, что Вольтер в «Истории Карла XII» дает несколько другую версию событий: Петр уезжает в 1698 году, процарствовав в Московии всего два года. Едет он прямиком в Голландию, причем отправляет его Лефорт – в качестве посланника в Генеральные Штаты и под именем своего подчиненного. В Московию он возвращается пробыв в Голландии (с небольшой отлучкой в Англию) два года. Стало быть, в 1700 году, как раз к началу Северной войны).

Причем нет никаких вразумительных объяснений необходимости личного присутствия в Посольстве самого государя. Ничем, кроме прихоти, объяснить это нельзя. В отсутствие Петра в России случается стрелецкий мятеж. Но все устраивается совершенно чудесным образом: Петр возвращается, стрелецкий бунт уже подавлен аккурат к его приезду, и царь успевает принять личное участие в казнях мятежных стрельцов. Власть его укрепляется и он незамедлительно приступает к коренным реформам в русской жизни.

Больше таких чудес история не знает. Вот, к примеру, на нашей памяти Михаил Горбачев уехал из Москвы на две недели в свою же страну – в Форос. В это время в Москве произошла небольшая заварушка – Путч. Он был подавлен без участия Горбачева, но Горбачев вернулся в Москву, укрепил свою власть и наконец-то приступил к великим реформам… Что, любезный читатель, ты говоришь, это уже чересчур? Таких чудес в природе не бывает? Прохлопавший по своему недомыслию мятеж государь уже никому не нужен и путь у него один – на политическую свалку? Но вот в России в 1698 году произошло именно такое уникальное в мировой истории чудо. Попытаемся дать этому чуду естественное объяснение.

8. Шведская угроза для русской зерновой торговли

Мы уже отмечали важность для Голландии русской зерновой торговли, и то, что английское каперство сделало невозможным вывоз зерна через Архангельск. Голландская торговля с Россией «ушла» в Балтийское море. Союзники голландцев датчане препятствовали проходу английских кораблей в Балтику через Датские проливы, уберегая от них голландские суда. Однако на контроль над балтийской торговлей начинает претендовать новый игрок – Швеция.

В 1658 году Швеция выигрывает войну с Данией (т. н. Первая датская война). «По мирному договору к Швеции отошли провинции Сконе, Борнхольм, лены Бохус и Тронхейм. Это позволило Швеции округлить ее владения на Балтийском море и улучшить пути, ведшие к ее германским владениям. Швеция также завоевала важные позиции у входа в Балтийское море, установила контакт с Северным морем по длинной береговой полосе и, наконец, овладела важными стратегическими пунктами в самом Балтийском море (Борнхольм) и в северных областях датской державы (Тронхейм). Кроме того, герцог Фредрик Гольштейн-Готторпский, тесть Карла Густава, укрепил свою самостоятельность, благодаря чему Швеция заняла в тылу у Дании еще одну прочную позицию. Теперь уже Швеция угрожала Дании окружением. Для западноевропейских торговых государств, Англии и особенно Голландии, заключение мира вызвало изменение условий на Балтийском море, которое для голландцев было «колыбелью всей торговли». Для Дании заключение мира привело к ампутации важных частей ее державы и к серьезной угрозе для ее господствующего положения у входа в Балтийское море» (И. Андерссон История Швеции М., Издательство иностранной литературы, 1951, гл. 20). Во время Второй датской войны 1658–1660 гг «Копенгаген был осажден. Голландский флот поспешил на помощь Дании в конце октября. Он прорвался в северную часть Сундского пролива через линии шведского флота, несмотря на то, что Карл Густав занял в это время Кронборг. Неудачи преследовали Швецию одна за другой: восстание на Борнхольме и в Сконе, захват бранденбургскими, польскими и императорскими войсками Ютландии, неудача штурма Копенгагена. В конце концов, шведские войска потерпели в Фюне решительное поражение. Голландский флот и союзные войска сильно теснили Карла Густава… Мир был заключен. Условия Роскильдского мира были пересмотрены, Дании были возвращены Борнхольм и Тронхейм, но главные завоевания Швеция удержала. Шведское управление было к тому времени установлено в целом ряде нешведских земель: в Ингерманландии, Эстляндии, Лифляндии, Померании и других немецких провинциях. Все эти земли, как правило, были организованы как генерал-губернаторства во главе с представителями шведской знати» (там же).

В ходе этих войн сложилась антишведская коалиция, состоявшая из Дании, Австрии, Голландии, Польши и Бранденбурга. После наступило небольшое затишье, но летом 1699 г. шведские войска вторглись в Гольштейн, тем самым создавая угрозу полного перехода в свои руки контроля над входом в Балтийское море и всей балтийской торговли. Для противодействия этой угрозе на Балтике создается коалиция Дании, Саксонии и России. Начинается Северная война. И вот для ведения этой войны голландцам, судя по всему, и пришлось провести в Московии коренные реформы, как армии, так и системы государственного управления.

9. Как Кортес в Мексике

В 2.4.1 мы говорили о представленном английскому королю Якову I «Проекте взятия Московского государства под покровительство Англии» (1612), обычно называемом проектом капитана Томаса Чемберлена. Аналогичный проект детально описан и в датируемом 16 веком «Плане обращения Московии в имперскую провинцию» Генриха Штадена, адресатом которого был император, «римско-кесарское величество» Рудольф II. Накануне Северной войны для империи Габсбургов, похоже, пришла пора реализовать основную идею Генриха Штадена.

Посмотрим, какие реформы осуществил «вернувшийся» незадолго до Северной войны из Голландии Петр Великий, он же Kaptein Piter. Обратимся к «Истории Карла XII» Вольтера.

Первым делом Петр ставит под контроль своей «регулярной полиции» русские города. Следующим шагом становится смещение Патриарха, и Петр объявляет себя главой Церкви. Причем Вольтер описывает Патриарха как фигуру, обладающую неограниченной властью – он вершит суд, в том числе приговаривая к смертной казни, и приговор его нельзя обжаловать, он дает разрешение на выезд московитов за границу. Дважды в год во главе духовенства Патриарх участвует в торжественной процессии, восседая на коне, которого ведет под уздцы русский царь. Вольтер пишет, что именно это провозглашение себя главой Церкви, которое могло стоить Петру головы, и обеспечило возможность всех его реформ.

Затем Петр распустил 30-тысячное войско стрельцов, которых Вольтер называет русскими янычарами. После этого сформировал из иностранцев регулярную армию, и сломил сопротивление непослушных стрельцов. Он создал конницу артиллерию и флот. (Мы уже упоминали, что определяющая роль при этом принадлежала голландцам).

Вольтер пишет, что в результате московиты были обучены жизни в «настоящем государстве», менялись их одежда и обычаи, в том числе церковные. Упоминает он и о лишении бород.

(Отметим, что для старообрядца, то есть тогдашнего русского, борода – не просто элемент внешнего вида человека: ее отращивание – есть обязанность перед Богом, а сбривание – грех, деяние богопротивное и законопреступное. Так же относится к брадобритию и мусульманская традиция).

Вольтер отмечает крайнюю жестокость, с которой Петр проводил свои преобразования, в том числе его личное участие в казнях.

Перед нами явная картина даже не государственного переворота, а именно колонизации страны с коренным изменением ее жизненного уклада. Недаром, говоря о Московии, Вольтер применяет аналогию с завоеванием Мексики Кортесом. И аналогия эта очень точная.

Много схожего можно найти и в колонизации Индии, где «европейские колонизаторы, используя как свое экономическое и военное превосходство, так и коварную политику «разделяй и властвуй», сумели подчинить себе Индию, большей частью руками самих же индийцев… Политику территориальных захватов в Индии в XVIII в. начала французская Ост-Индская компания, опередив на этом поприще англичан. Генерал-губернатор французских владений в Индии Дюпле (1742–1754) первым приступил к формированию частей из наемных солдат-индийцев, так называемых сипаев. Сипаи стали одним из основных орудий колониального завоевания Индии руками индийцев… В так называемых субсидиарных договорах французы нашли удобную форму подчинения индийских княжеств. Французская Ост-Индская компания принимала на себя «защиту» того или иного княжества и посылала на территорию своего союзника вспомогательное, «субсидиарное войско» из европейских и сипайских частей. Правитель данного княжества содержал это войско на свой счет («субсидировал» его), обязывался вести внешние сношения по указанию компании и подчинялся контролю назначенного ею резидента. Впоследствии англичане переняли и развили эти приемы колониальной политики своих французских соперников. Во время войны за Австрийское наследство между англичанами и французами… французская и английская Ост-Индские компании воевали друг с другом. Они вели эту войну, главным образом, руками своих индийских союзников и за их счет. Дюпле вмешался в начавшиеся феодальные распри в Хайдерабаде и Карнатике, где ему удалось возвести на престол своих ставленников. Англичане в противовес французам выдвинули и поддерживали своих претендентов на эти престолы. Французская Ост-Индская компания на некоторое время стала фактическим хозяином Восточного Декана и значительной части Коромандельского побережья (Карнатик). В Хайдерабаде полновластно распоряжался маркиз де Бюсси, стоявший во главе 10 тыс. «субсидиарного войска» из французов и сипаев. Французские сборщики налогов хозяйничали в Северных Сиркарах, обширной области, доходы от которой низам Хайдерабада был вынужден отдать на содержание «субсидиарного войска». Ограбление индийских княжеств стало неисчерпаемым источником наживы для французских колонизаторов» (Всемирная история. Энциклопедия, Т. 5 М., ИСЭЛ, 1959, Завоевание Индии англичанами). В России такой компанией выступала гвардейская корпорация.

10. Гвардейская хунта

Главной опорой режима Петра были гвардейские полки. Можно было бы сказать, что режим держался на гвардейских штыках. Но это будет неверно – функции гвардейцев были гораздо шире и практически совпадали со всей государственной деятельностью. Напомним, из кого состояли гвардейские полки: «национальный состав Преображенского и Семеновского полков в это время (конец 17 – начало 18 в.) был более или менее однообразным. Солдатскую массу всегда составляли русские. Несколько иной была ситуация с офицерским составом этих полков. Источники конца 17 в. в один голос заявляют, что процент иноземцев здесь был очень высок. И. Г. Корб ("Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом"), говоря о 1698 г., заметил, что офицеры в этих полках «почти все немцы (т. е. иностранцы)»… В это время офицеров-иностранцев здесь было довольно много. Это были жители общин московской Немецкой слободы, а также иностранцы, «призванные» в Россию в 1697–1698 гг.» (Е. Болтунова Гвардия Петра Великого как военная корпорация М., РГГУ, 2011, с. 120). Е. Болтунова описывает, в основном, деятельность гвардейских Семеновского и Преображенского полков, но отмечает, что гвардейскими называли также Бутырский и Лефортовский полки. Бутырским полком командовал прибывший в Москву из Польши шотландец Патрик Гордон, а Лефортовским, как не трудно догадаться, наставник Петра Первого Франц Лефорт. О Лефорте известно, что родился он в Женеве, но в Россию прибыл из Голландии. Гордон и Лефорт, наряду с подготовкой своих полков, осуществляли также обучение Семеновского и Преображенского. Таким образом, командование русской гвардией было полностью в руках иностранцев.

Рассмотрим подробнее роль гвардии в деятельности русского государства. «Гвардия являлась ядром русской армии… Петр I часто доверял гвардейцам среднего звена командование целыми армейскими соединениями… Гвардейские полки стали школой командного состава» (там же, с. 49–51). Помимо этого, гвардия осуществляла охрану монарха и его семьи, императорских резиденций, а также особо значимых административных сооружений. Но этим роль гвардии не ограничивалась: «В первой четверти 18 века… гвардия практически участвует в работе государственного аппарата, становится своего рода аппаратом, особой надстройкой над основной гражданской системой. Преображенцы и семеновцы используются для выполнения полицейских обязанностей, таких, как сбор контрибуции, изъятия контрабандных товаров, задержания обвиняемых, караул арестованных и их имущества. На протяжении первой четверти 18 в. они неизменно доставляют рекрутов для армии, ремесленников для «спешных» строек, дьяков и подьячих для работы в Священном Синоде, плотников для переселения в новую столицу, кузнецов для строительства пристаней. Они «понуждали губернаторов и вице-губернаторов и воевод о высылке в Санктпитербурх всякого чина людей, которым надлежит строитца на Васильевском острову», надзирали за рубкой леса, выполняли разного рода курьерские обязанности, сопровождали грузы и «казну». Во все время царствования первого русского императора преображенцы и семеновцы производили самые разные аресты…, а также конвоировали колодников… Со временем чины Преображенского и Семеновского полков стали привлекаться в процедуре следствия и суда. При этом гвардейцам поручали расследования самого разного порядка, начиная от бытового воровства и заканчивая делами о государственных преступлениях и коррупции… утверждались временные комиссии для рассмотрения дел по государственным преступлениям о «похищении казны», или так называемые майорские разыскные канцелярии… они были ликвидированы в 1724 году, однако возникшая вслед за тем Тайная канцелярия по своей форме и по существу практически повторяла всю эту систему. Гвардия принимала также активнейшее участие и в системе административного управления страной… Гвардейцы назначались на административные должности, как в прифронтовых районах, так и в областях, удаленных от очагов войны… На преображенцев было возложено огромное количество мелких, но чрезвычайно важных для государства дел… они участвовали в укреплении городских сооружений, строительстве самих городов, создании фортификационных сооружений, дорог и мостов, каналов и шлюзов, пристаней и кораблей, литье пушек и доставке провианта, организации работы на верфях и на новых промышленных предприятиях, планировке садов и парков новой столицы, сборе статистической информации… Совершенно уникальным представляется участие гвардии в формировании внешнеполитической линии России указанного периода. Участие преображенцев и семеновцев в решении дипломатических задач было чрезвычайно активным и многоплановым…» (там же, с. 59–65).

Эта деятельность хорошо вознаграждалась – гвардейская корпорация пользовалась значительными привилегиями. Помимо жалования «гвардейцы постоянно получали в награду земли, наделы под строительство домов в Санкт-Петербурге… они просили о прибавлении деревень, о решении в их пользу вопросов о наследстве, о защите собственности и взыскании невыплаченных денег, об утверждении за собой земель, «исконно принадлежащих» и «незаконно» кем-то захваченных… Примечательно, что решения по большинству подобных дел, даже самых мелких, были положительными» (там же, с. 111). Гвардейцы пользовались правом экстерриториальности: «гвардия долгое время оставалась особой группой и в рамках судебной системы страны. Все дела по тяжбам гвардейцев (взимание долгов, производства разного рода выплат, споры с сослуживцами и другими помещиками, противоправные действия принадлежавших гвардейцам крестьян, сыск беглых, разбор случаев грабежа или нанесения ущерба) рассматривались в Преображенском и Семеновском полках» (там же, с. 87), то есть внутри своей корпорации.

Существовала тесная личная связь монарха со своей гвардией: «зная всех солдат (гвардии) Петр I сам определял им размер «дачи» в зависимости от заслуг и состояния каждого», «фактически гвардейцы петровского царствования находились в курсе всех более или менее крупных военно-политических дел. Петр I лично сообщал о событиях такого рода своим многочисленным друзьям в гвардии…» (там же, с. 61). Отмечается также высокая индивидуальная ответственность и инициативность гвардейских офицеров, в том числе и младших, часто самостоятельно принимавших ключевые в той или иной ситуации решения.

Таким образом, Петр I был прочно, извините за тавтологию, инкорпорирован в эту правившую страной гвардейскую корпорацию, где на руководящих постах находились иностранцы.

11. Триединая задача

Какая же задача стояла перед этой корпорацией, кроме, естественно, удержания власти и самовоспроизводства? Задача обеспечения голландского экспорта из России. Если говорить более детально, то это была триединая задача: 1) нейтрализация шведской угрозы на балтийских торговых путях, 2) развитие созданной для экспорта зерна крепостнической системы, 3)обеспечение транзита товаров по маршруту Волга – балтийские порты.

Задача была решена. Пункт первый: Вот один из завершающих эпизодов Северной войны: «Успехи русского флота сильно обеспокоили англичан, которые не желали иметь на Балтике сильного соперника. Бывшие союзники России англичане теперь примкнули к шведам… к Ревелю подошла объединенная англо-шведская эскадра. Но эта демонстрация не испугала русских, наоборот, они стали действовать еще активнее. Самым значительным в кампанию 1720 года было Гренгамское сражение… Сильный ветер и появление подкрепления спасли шведов от полного разгрома… Бой при Гренгаме явился последним сражением Северной войны, продолжавшейся более двадцати лет… 30 августа (1721 г.) в Ништадте был подписан мирный трактат. Согласно договору, шведский король «… уступал за себя и своих потомков и наследников свейского престола его царскому величеству и его потомкам и наследникам Российского государства в совершенное, неприкосновенное вечное владение и собственность, в сей войне через его царского величества оружие от короны свейской завоеванные провинции: Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии с дистриктом Выборгского лена, с городами и крепостями: Ригой, Динамюндом, Перновойю, Нарвою, Выборгом, Кексгольмом и всеми прочими упомянутыми провинциям, надлежащими городами, крепостями, гаванями, местами, берегами, с островами: Эзель, Даго, Меном и всеми другими от Курляндской границы по Лифляндским, Эстляндским и Ингерманландским берегам…» (В. Д. Доценко Морские битвы России XVIIII–XX веков Спб, Полигон, 2002, Победа при Гренгаме).

Как только военное могущество Швеции было сломлено, отпала необходимость в присутствии «русского» флота на Балтике и голландцы сразу прекратили финансирование этой статьи. Могучий русский флот с поразительной быстротой ушел в небытие: «Со смертью Петра в отечественном кораблестроении наступил упадок. Новые корабли практически не закладывались, были закончены лишь пять линейных кораблей и фрегат, заложенные Петром I. Флот гнил на якорных стоянках кронштадтского рейда. Выходы в море стали редки, т. к. было приказано: «Существующие корабли сохранять, но в море не выводить». Было оставлено «на ходу» лишь пять малых кораблей для обучения команд. Сказалось и то обстоятельство, что петровские корабли строились из невыдержанного леса – за 15 лет службы громадный флот-победитель просто сгнил» (С. Б. Павленко Птенцы гнезда Петрова НиТ, № 6, 2006 г.).

Пункт второй: Вот как В. О. Ключевский пишет о разнице в положении крестьян в 17 и 18 веках: «юрисдикция помещика в XVII столетии ограничивалась лишь «крестьянскими делами», т. е. делами, возникавшими из поземельных отношений, гражданскими и другими мелкими тяжбами, какие теперь ведает мировой суд. Но помещик не имел права разбирать уголовные преступления своих крестьян. Котошихин прямо говорит, что в важных уголовных делах «сыскивати и указ чинити вотчинниками и помещиками не велено». В Уложении находится постановление, что помещик, который сам накажет своего крепостного за разбой, не представив его в губной суд, лишается поместья, а если владелец крепостного разбойника не имеет поместья, то за самовольную расправу с ним подвергается наказанию кнутом. Точно так же были обычаи или законы, ограждавшие и крестьянский труд от произвола землевладельца. У землевладельца, разорявшего своих крестьян поборами, землю с крестьянами отбирали в казну и отдавали его родственникам, если то была вотчинная купленная земля. Наконец, в XVII столетии за крестьянами признавалось право жаловаться правительству на своих владельцев» (В. О. Ключевский Курс русской истории, лекция 80) «Помещик и по законодательству XVIII в. оставался правительственным агентом, надзирателем крестьянского хозяйства и сборщиком казенных податей» (там же). Но появилась и существенная разница: «в первой половине XVIII в. помещики стали присвоять себе уголовную юрисдикцию над крестьянами с правом подвергать их соответствующему вине наказанию» (там же). Трудно, однако, поверить, что в условиях авторитарной власти, жестоко подавлявшей любое недовольство и несогласие, помещики могли «присвоять» себе какие-то права без ведома центральных властей. Тем более, что в права самих помещиков Петром были внесены ограничения, например: «землевладелец, желавший перевести своего крестьянина из одной деревни в другую, должен был подать о том прошение в Камер-коллегию и обязывался платить за переводимого подушную подать по старому его местожительству» (там же). Процветала при Петре и продажа крестьян – семьями и «в розницу», с землей и без земли.

О чем Петр, якобы, сокрушенно вздыхал, но дальше вздохов дело не пошло: «В 1721 г. он высказал в указе Сенату только нерешительное желание, чтобы в будущее уложение, тогда готовившееся, внесена была статья, которая бы запрещала розничную продажу людей, «яко скотов, чего во всем свете не водится». Это так и осталось одним благожеланием преобразователя» (там же). Изменения произошли и в правах помещика на имущество крестьянина: «В XVII в. закон, по-видимому, ясно определял «животы» крестьян, т. е. инвентарь крестьянина, как совместную собственность его с землевладельцем. Эти «животы» создавались крестьянским трудом, но с помощью помещичьей ссуды. Это совместное владение крестьянским имуществом выражалось в том, что помещик не мог лишать крестьян их движимости, точно так же и крестьянин не мог отчуждать свои «животы» без согласия землевладельца лицам, не принадлежавшим к числу крепостных крестьян землевладельца»(там же). В 18 же веке «помещики усвоили себе взгляд на имущество крестьянина, как на полную свою собственность» (там же).

Надо прямо сказать, что Петром в России было введено рабство. Право помещика по своему усмотрению наказывать крестьянина вплоть до смертной казни, распоряжаться его имуществом, продавать по отдельности членов крестьянской семьи есть прямое определение рабства.

Рабский труд использовался не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности. 18 января 1721 года выходит «Указ о покупке к заводам деревень»: «…а ныне по нашим указам, как всем видно, что многие купецкие люди компаниями, и особно многие возымели к приращению государственной пользы заводить вновь разные заводы, а именно: серебреные, медные, железные, игольные и прочие сим подобные, к тому ж и шелковые, и полотняные, и шерстяные фабрики, из которых многие уже и в действо произошли. Того ради позволяется сим нашим указом, для размножения таких заводов, как шляхетству, так и купецким людям, к тем заводам деревни покупать невозбранно, о позволения берг и мануфактур-коллегии, токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно… и на выкуп таких деревень никому не отдавать, разве кто похочет для необходимых своих нужд те деревни и с теми заводы продавать» (Реформы Петра I. Сборник документов Сост. В. И. Лебедев. М., Гос. соц. – эк. изд-во, 1937).

В результате, «к концу петровского правления экспорт русских товаров вдвое превышал импорт» (Постникова Л. В. К истории отечественной внешнеэкономической деятельности и ее учетного отражения Аудит и финансовый анализ, 2011. № 4). Ничем другим, кроме колониального ограбления страны назвать это нельзя. При этом «развитие внешней торговли России во второй половине XVIII – первой половине XIX вв. сопровождалось усилением аграрной специализации. Этому способствовали объективные экономические факторы обусловленные низкой эффективностью российского мануфактурного и промышленного производства в условиях сохранявшихся феодально-крепостнических отношений, а также высоким спросом на сельскохозяйственное сырье в западных странах под влиянием промышленной революции и повсеместного утверждения крупной машинной индустрии, провоцировавших отток капиталов и рабочей силы из аграрного сектора» (там же).

Пункт третий: для обеспечения транзита с Волги в балтийские порты в 1703 году началось строительство канала между притоком Волги Тверцой и рекой Цной, открывавшей путь Цна – Мста – Ильмень-озеро – Волхов – Ладожское озеро – Нева – Балтика. Работами руководили пять голландских мастеров во главе с Адрианом Гаутером. Эта, названная Вышневолоцкой, водная система последовательно развивалась при Петре вплоть до 1722 года: строились дополнительные каналы и шлюзы. Что характерно, везти грузы по этой системе можно было только в одном направлении – на Балтику. Это обстоятельство наглядно демонстрирует, какого рода окно Петр прорубил в Европу – оно было предназначено для того, чтобы отгружать из России товар.