Чистое удовольствие

Зажав презервативы в кулаке, Наталья направилась было к уличной урне, как около той остановились покурить двое знакомых ее мужа, с которыми тот играл в покер. Они приветливо махнули ей, и она, стараясь выглядеть невозмутимо, прошла мимо, кивнув в ответ. Пачка Durex жгла ей руку. Чуть отойдя, она воровато сунула ее во внутренний карман сумки, решив выкинуть где-нибудь дальше, и тут ей встретился идущий с тенниса муж, в этот день он освободился раньше.

– Молодец! Не забыла про лейкопластырь, – обрадовался он, забирая из ее руки аптечный пакетик. Большой зеленый крест выдавал его. – А то все-таки натирает кроссовка ногу.

Слава богу, что она успела спрятать презики! Хотя, казалось бы, странно, ведь можно было вместе посмеяться над этой нелепостью с их покупкой. Что-то было в этой вороватости заговорщическое, будто ее куда-то все дальше затягивало.

Кормили их в этом отеле прекрасно. Шведский стол был организован круглый день. С утра до вечера без ограничений предлагались фрукты, но особо классно готовились десерты, сложно было пройти мимо них, и пока она доедала тунца, муж отошел к «сладкой» стойке.

«ПРИХОДИТЕ В 17» – это был текст следующей записки, упавшей перед ней на стол, пока муж увлеченно выбирал десерт.

Вновь кровь в голову, озноб волнения, вспышка испуга. Испуга, что муж это увидит. Теперь Наталья еще больше боялась ЭТОГО, ведь тайна становилась все более страшной своей реальностью. Она начала терять уверенность в себе, не понимая, что с ней происходит, и опасаясь этого.

Сжав в кулаке записку, она пошла навстречу идущему с десертом мужу, тоже якобы за сладким, а на самом деле ей просто нужно было прийти в себя, голова у нее кружилась.

– Жарко? – улыбнулся муж, неверно истолковав ее пунцовость.

– Ага… – и она подула в декольте блузки, чувствуя, как вдоль спины течет капелька пота от волнения. – Душновато сегодня.

Проходя мимо стола с грязной посудой, краем глаза она убедилась, что муж склонился над десертом и, словно избавляясь от опасной заразы, суетливо скинула записку в тарелку с арбузными корками.

Комочек смятой бумажки был влажным от ее пота. Наталья испытывала стресс.

Днем после обеда они с мужем любили вздремнуть. Устраивали сиесту часика на полтора-два, чтобы переждать самую жару. После этого пили чай, и она шла загорать или читала книжку, а муж уходил играть в карты. Обычно он возвращался к восьми – перед ужином.

Муж уснул быстро, а она в этот раз не могла расслабиться. Эта третья записка, этот шаг за шагом в ее заманивании, эта наглая настойчивость, эта ЕГО уверенность, что с ней можно ТАК. И, самое главное, эта ее все большая неуверенность в себе, это ее раздвоение личности, эта ее внутренняя борьба, да именно борьба, ведь одна ее часть столкнулась с другой. Она все острее ощущала это противостояние, а ее растерянность росла, сменив браваду возмущения, вызванную первой запиской.

Наталья лежала рядом с мужем, глядя в потолок, и злилась на него, ведь все происходило из-за недотраха. Она была уверена в этом. Виной всему была ее хроническая неудовлетворенность. «Да еще и философствования той бляди, будь она неладна, – думала она. – Все в жизни можно оправдать, если не иметь моральных принципов. Как складно у нее это получается, у шлюшки. Раздвигай себе ноги и кайфуй, не заморачиваясь…»

Так Наталья провалялась не меньше часа, и пока муж спал, мысли в ее голове крутились, не переставая. Записки, сон, то ЕГО подглядывание, спор подружек, последняя записка со временем…

«Пять часов. Вот ведь какая наглость! – хмыкнула про себя Наталья. – Свидание он мне, видите ли, назначил. Вот так прямо в пять возьму и приду. Ага, и ноги тут же раздвину. Как же…»

И вдруг она прислушалась. Какие-то странные звуки привлекли ее внимание. Они доносились из соседнего номера. То ли это плакал во сне ребенок, то ли кто-то всхлипывал, то ли еще что-то, звуки эти были чуть слышными, но явными, причем, они потихоньку нарастали.

Наталья напрягла слух, похоже… издавала их женщина. Да, судя по тональности голоса, именно женщина, в этом не оставалось сомнений. Это была смесь придыхания с постаныванием, а звуки – ритмичными. За стенкой занимались… любовью – дошло до нее, и она сама затаила дыхание, словно боялась, что и муж услышит их.

Их отель был хорошим, и звукоизоляция между номерами – нормальной, возможно даже, в обычной ситуации она не обратила бы внимания на эти звуки, но тут… Все складывалось один к одному: и это ее состояние, и эти лезшие в голову мысли, и ее сексуальный голод, Наталья невольно начала прислушиваться.

Судя по всему, секс был бурным, и, наслаждаясь, пара растягивала удовольствие. Словно издеваясь над ней, они трахались и трахались, то убыстряя, то замедляя темп, а может, меняя позы. Женщина то постанывала, то всхлипывала, то даже вскрикивала иногда, судя по всему, мужчина был умелым. Десять минут, двадцать, полчаса… у Натальи кружилась голова, и дрожали руки. Она сама была уже во всю мокрая и два раза пила воду, так у нее пересохло в горле. Та картинка из ее сна, тот куннилингус глазами… все это всплывало и обрастало подробностями в ее мозгу под аккомпанемент звуков из соседнего номера. Наталья невольно стала третьим участником этого секса, и ее эмоции все сильней нарастали.

Если бы не муж рядом, она бы начала мастурбировать, но это было ее тайной, она стеснялась говорить ему об этой стороне своей сексуальности. Но даже без этого, еще чуть-чуть, и она бы, наверное, кончила, просто сжав ноги, но муж проснулся, и наваждение растаяло. Да, это было именно наваждение, ее окутало туманом эротики, она одурела, возбудилась, утонула в желании, она была сама не своя.

Как только Наталья увидела, что муж просыпается, то тут же отвернулась в сторону от него и сама притворилась спящей, чтобы прийти в себя и не выдать своего состояния. У нее возникло ощущение участницы какого-то заговора, о котором он не должен знать. Да, именно так, все это происходящее, тайные записки, подглядывания, подслушивания… Она невольно становилась заговорщицей.

Хорошо, что муж ушел в туалет и немного там задержался, она хоть смогла унять дрожь. Да и, слава богу, парочка за стеной понемногу утихла. Сексом они занимались без остановки почти час. Это было сущее издевательство!

– Ну что, пьем чай? Нормально поспала? – вытирая полотенцем руки, вышел из ванной муж. – Какой-то вид у тебя очумелый. Разбудил? Хочешь еще вздремнуть?

– Да… что-то, как-то… не совсем проснулась, – подыграла ему Наталья, делая вид, что потягивается, а на самом деле пытаясь успокоиться. Получалось это у нее не очень, состояние продолжало оставаться одуревшим.

– Ой, слушай, забыл сказать! – вспомнил муж. – Мы сегодня попозже, в пять начинаем, но я в половину уйду, хочу кое-что с Мишей перед игрой обсудить.

– В пять? – задумчиво переспросила Наталья, ощущая, как что-то шевельнулось в груди. Теперь уже эта цифра отпечаталась в ее мозгу.

– Да в пять, и, как всегда, до ужина.

– Ну… хорошо, – пыталась поддерживать разговор Наталья, чтобы не выдать волнение. – В пять, так в пять.

– А ты, я чувствую, еще поспишь, соня, – улыбнулся муж. Похоже, ей не удавалось выглядеть невозмутимой.

– Ну… может. Давай только чай в номере попьем. Не хочется сейчас никуда идти.

И Наталья вновь деланно потянулась, изображая заспанность, и чувствуя, что между ног у нее мокро. Возбуждение не проходило. Надо было попытаться хоть как-то отвлечься.

– Ты завари чай, а я пока все пляжное развешу, – слава богу, нашла она повод. – А то ведь забыли с утра после моря.

Взяв сумку с пляжными принадлежностями, она пошла в ванную сполоснуть купальники, чтобы потом посушить их на балконе. С этой же сумкой она ходила в спортзал. Бросив купальники в раковину, она решила вытряхнуть ее, на дне скопился песок. Стараясь не сильно сорить в ванной, Наталья осторожно трясла сумку над мусорником, когда из ее карманчика вывалилась пачка Durex, в суете дня она забыла выкинуть ее.

– Чай готов! Ты что там? – приближался к ванной голос мужа.

Судорожно схватив презики, Наталья сунула их в карман халата. Ее чуть, и она не успела бы этого сделать. В ванную заглянул муж, и она быстро наклонилась над раковиной полоскать купальники, чтобы скрыть смущение.

– Заканчиваю, милый, наливай, – как можно спокойней постаралась сказать она. Это было невероятно трудно.

Попивая чай с мужем, Наталья чувствовала, как пачка Durex жжет бедро, она очень боялась, что та вывалится, и старалась сидеть ровно, карманы в халате были неглубокими. Плюс ко всему, она опасалась, как бы муж не заметил, что карман топорщится, и все время поворачивалась к нему противоположным боком, ведь ее шелковый халат был тонким, мешковатые гостиничные она не носила. Так что чаепитие Натальи было еще то.

Так из-за дурацкой ошибки аптекарши она попала в идиотскую ситуацию. Что бы она теперь сказала мужу, если бы обнаружилась эта пачка, когда он собирался уходить на три часа. Ощущение вовлеченности в заговор росло, хоть она и была здесь ни при чем.

Наконец, они попили чай, и муж стал собираться играть. Стараясь выглядеть невозмутимой, Наталья провожала его, придерживая в кармане пачку. Незаметно выложить ее не получалось, муж мог бы заметить это.

– Ну все, милый, жду тебя, – стоя на пороге номера, чмокнула она его в губы. – Удачной тебе игры.

– Спасибо, малыш, – любяще улыбнулся он. – А ты пойдешь загорать или на балконе почитаешь?

– Еще не решила. Может, на массаж схожу, если свободно, – почему-то ответила она, хотя на массаж не собиралась. Мысли просто путались у нее в голове, и чувство одурения не проходило.

Хлопнула дверь соседнего номера, из него вышла та самая гулящая мамаша, которую Наталья подслушивала в фитнес-студии. Выглядела она довольной до неприличия, и видно это было отчетливо. Теория у барышни явно не расходилась с практикой.

Провожая мужа, Наталья по-прежнему стояла в дверях номера, и, когда эта женщина проходила мимо, их взгляды пересеклись. Улыбнувшись Наталье, она заговорщически подмигнула, так, словно знала, что та в курсе ее приключений. Мимолетный взгляд, легкая улыбка с хитроватым прищуром, что-то екнуло в груди Натальи, и она шагнула вглубь номера, боясь, что муж заметит, как она покраснела. Покраснела так, будто это она изменяла ему в соседнем номере, пока он спал. Она все более явно ощущала вовлеченность в какой-то тайный заговор похоти, словно ее приобщили к этому, не спрашивая. В этом отеле существовало второе измерение жизни, которое внезапно коснулось и ее, без спросу овладевая ее мыслями, желаниями и эмоциями. И она ничего не могла с этим поделать.

Закрывая за собой дверь, Наталья почувствовала, как вновь закружилось в голове, и как опять задрожали руки. Чуть пошатываясь, она прошла в ванную и, вынув наконец из кармана пачку презиков, недоуменно посмотрела на нее. Ладони ее были липкими от волнения, лицо залито краской, а вид абсолютно растерянный, подняв глаза, она увидела это в зеркале. Увидела дымку во взгляде, увидела приоткрытый рот и чуть припухшие губы, увидела полураспахнувшийся халат и желание, которое она излучала. Это желание затмило все, Наталья его ясно чувствовала, везде, во всем теле, не только между ног, она была пьяная от желания. Пьяная настолько, что уже мало что соображала, она была сама не своя, будто ее загипнотизировали.

Все, что происходило дальше, было вне Натальиного контроля, ее будто затягивало куда-то, а она была не в силах сопротивляться или о чем-то размышлять.

Абсолютно ни о чем не думая, она медленно положила Durex в карман халатика и… начала прихорашиваться. Время приближалось к пяти, и заговор вступил в силу. Вступил независимо от нее. Раздвоенности больше не было, ее сексуальность овладела ею. Муж, измена, верность, приличия… все это ушло на второй план.

Как бы это не могло показаться странным, но дальше Наталья действительно ни о чем не думала. Ее состояние чем-то напоминало состояние Раскольникова из «Преступления и наказания» Достоевского, когда тот шел убивать старуху-процентщицу. Ее словно что-то вело, взяв за руку, что-то подчинило и завлекло, все теперь происходило само собой, а она только оценивала происходящее как бы со стороны. Вместо топора она ощупывала в кармане пачку презервативов, вместо дворового люда сторонилась обслуживающего персонала гостиницы, а вместо квартирной хозяйки побаивалась рецепции. Так же, как и Раскольников, она была в состоянии полу-прострации, и действовала неосознанно, не сомневаясь, что так оно и нужно. Он шел убивать старуху, а она изменять мужу, но значимость этого была для них равной.

Вероятно, такая аналогия покажется кому-то неуместной, но психологическое состояние Натальи было столь же неуравновешенным и столь же абстрагированным от действительности. Она была вне себя и действовала соответствующим образом.