Небытие. Демиург

Постоялый двор хоть и находился в черте города, а из удобств была только отхожая яма на заднем дворе с подозрительно скользкими краями. Плюнул. Сделал свои дела, отступив от края на шаг, а результат смыл Водным Бичом. Мда, есть и такие преимущества у Грандмастера Магии Воды, однако.

Город уже проснулся, по улице, на которую выходили окна трактира грохотали тележные колёса, тачки крестьян из пригорода. Хейген говорила, что Тогенбург последний хумансовый город на нашем пути, дальше имперский тракт сворачивает на запад, а наша дорога в Пограничье.

По совету маркитантки мы выбрали для переноса к южным отрогам Срединного Хребта тот из больших порталов, что держали половинчики в своей столице Эмеральде. Гному и гоблина не пугал путь в триста лиг, так как альтернативой был имперский тракт, шедший до столицы Королевства Марантии по самой границе земель Светлых альвов. Соседство с остроухими в связи с событиями в Варрагоне не способствует спокойному путешествию.

Мои спутники решительно настаивали на совместном перемещении до самого Подгорного Королевства. Насмотревшись на то, что творили почитатели Великого Альва на вновь отвоёванных у хумансов землях, Хейген решительно отвергла мои аргументы о том, что уж древних-то остроухие не тронут. Помнится, закурив трубку, она задумчиво пробормотала:

– Альвы, может, и не будут мелочиться, но за ними Орда. А уж клыкастые своего не упустят. Тем более Чёрные… Как ты там таких называешь, Эс? Обезбашенные отморозки… Поэтому едем в Эмеральд. И точка!

Я умылся у поилки для лошадей. Ночью ещё раз прошёл дождь, и вода была чистой, пахла деревом и немного овсом. Отсюда были хорошо видны открытые настежь городские ворота, в которые понемногу вползала жиденькая колонна городских гостей. Сонные стражники взимали положенную плату. Вдруг воины засуетились, количество их как-то сразу увеличилось втрое.

В воротах показалась группа всадников в серых плащах, почти сливающихся цветом с мастью их лошадей. Один из них откинул капюшон и наклонился к начальнику караула, выделявшемуся начищенной кирасой, сверкавшей в лучах восходящего солнца, как новая серебряная монета.

Сержант что-то говорил всаднику, затем отошёл, отсалютовав палашом людям в плащах.

Делать было до завтрака решительно нечего, и я решил понаблюдать за этой группой, загадав про себя, остановятся они или нет в нашем трактире… Ехали серые плащи друг за другом, смотря прямо перед собой, словно неживые куклы. Скачущий впереди незнакомец постоянно вертел головой, словно кого-то искал. Когда странные наездники приблизились мне удалось рассмотреть их поподробнее.

Едущий, точнее, едущая первой, всадница оказалась брюнеткой с коротко остриженными волосами. Под плащом на ней был надет глухой черный камзол с высоким воротником-стойкой. Она ехала с закрытыми глазами! Голова её поворачивалась на длинной шее, а выражение лица было расслабленным, даже умиротворённым. Лошадь её шла лёгкой рысью, закусив уздечку. Хлопья пены падали из её оскаленной пасти на мостовую…

Во двор вышел Гуггенхайм в своём смешном ночном колпаке с вышитым бархатным полотенцем:

– Доброе утро, Эскул! – махнул мне рукой Алхимик и направился к поилке для лошадей. Я же продолжал внимательно следить за проезжающей кавалькадой.

Женщина с закрытыми глазами, проезжая ворота нашего постоялого двора, вдруг с силой натянула поводья и повернула голову в мою сторону. Глаза её были по-прежнему закрыты. На неестественно бледном лице, на правой щеке была видна татуировка, напоминающая многолучевую звезду.

Позади меня что-то грохнулось на мощёный булыжниками пол. Я обернулся. Гуггенхайм с глазами, напоминающими два куриных яйца, и отвисшей до груди дрожащей челюстью смотрел на остановившуюся у ворот брюнетку.

– Вы чего, мастер? – я подскочил к гоблину, хватая его за запястье, считая пульс, – плохо? Голова кружиться? Дышать тяжело? Что?

– Ввиндикты Ковена… – едва различил я хрипящий голос Гуггенхайма, – старик всё-таки умудрился простудиться и его забитый нос делал невнятной речь. Я поспешно наложил руку на его переносицу и привычным толчком сознания активировал Малое Исцеление и Регенерацию. Нос Алхимика порозовел, а из глаз хлынули слёзы, которые он стал поспешно просушивать своим полотенцем и трубно сморкаться. Увлёкшись здоровьем Гуггенхайма, я на время позабыл о странных всадниках, кода позади меня раздался голос:

– Именем Ковена, Маг Целитель, предъяви патент Гильдии! – я медленно повернулся, отмечая, что повеление было произнесено неплохим грудным контральто.

Пока я возился с гоблином, во двор въехали все четыре всадника в серых плащах. Уже знакомая мне брюнетка, которая находилась сейчас немного в стороне. К счастью, с уже открытыми глазами. Передо мной, словно ангел во плоти, с безупречно правильными чертами лица, стояла Светлая альва. Я впервые видел в этом мире светлую эльфийку так близко… Хороша, чертовка! Не смотря на суровое выражение лица.

– Язык проглотил, квартерон? – из-за спины альвы выехали орчанка, с более тёмным, чем у Гергудрун цветом кожи, и женщина, очень напоминавшая своей внешностью Сонгара. Её белоснежные волосы были заплетены в три тугие косы, переплетённые фиолетовыми лентами.

– Да он в штаны наложил от страха! – шаранг ощерилась в хищной улыбке, – ты изгой, что ли, Целитель? Или глухой? Патент давай!

Я немного отошёл от неожиданности, постаравшись, чтобы Рунная Карусель не вырвалась на свободу. Что-то совсем мои нервы расшатались. Рядом хрюкнул Гуггенхайм, продолжая во все глаза пялиться на необычных гостей.

– Простите, мастрессы, с кем имею честь? И почему я должен вам предъявлять свой Патент? – я слегка поклонился, стараясь говорить ровно и размеренно, глядя в глаза стоящей впереди альве.

– Великая Пустыня! Ты хочешь сказать, что не знаешь кто мы, квартерон? Из какой дыры ты вылез? – шаранг подала лошадь вперёд, чуть не наехав на меня.

Передо мной выскочил Гуггенхайм и залопотал скороговоркой:

– О, достопочтенные магессы! Кто не знает грозной славы Виндиктов Ковена! Всегда стоящих на страже справедливости и закона. Мы сейчас же предоставим все необходимые документы. Сию же минуту. Мой ученик побудет здесь, а я поднимусь в свою комнату, – старик стал пятиться, постоянно кланяясь. Я изумлённо смотрел на изменившегося гоблина. Проходя мимо меня, тот зашипел: «Молчи и пореже открывай рот, Эскул, почаще кланяйся, я скоро!» – и скрылся в дверях трактира. Ковен, значит, так-так…

– Смотри, как припустил, носатый! – орчанку откровенно развеселил Алхимик.

– Что делаешь в Тогенбурге, квартерон? – альва решила использовать время ожидания с толком.

– Еду со своими друзьями в Эмеральд. Хотим воспользоваться порталом до южных отрогов Срединного Хребта.

– Неблизкий путь… – всадницы незаметно обступили меня на своих конях, поминутно мотающих гривами, отгоняя утренних мух, – а откуда следуете?

– Из Варрагона, беженцы мы… – скрывать было незачем, имперский тракт был полон людей, бегущих от войны в более спокойные края.

Ведьмы переглянулись. Я отметил, что альва незаметно кивнула брюнетке с татуировкой на щеке. Голову слегка сжали невидимые тиски, потом немного сильнее. Закололо в ушах и затылке. Потом резко отпустило. Я продолжал стоять, как не в чём не бывало, сохраняя одну из своих глупейших улыбок на лице. Альва, глядя на недоумённое выражение лица татуированной Ведьмы, нахмурилась. И тут я не выдержал, добавив в голос столько участия, сколько смог:

– Что, девчонки, не получается?

Глава вторая

У шаранг на ладонях вспыхнули небольшие пламенные протуберанцы. Орчанка, спрыгнув с лошади и хлопнув её по крупу, отгоняя в сторону, окуталась вихрем весело блестящих в солнечном свете песчинок.

В затылке снова закололо, а синие глаза Светлой альвы готовы были просверлить во мне дыру. Я решил не нагнетать и попытался успокоить начинавших всерьёз злиться Ведьм:

– Прошу простить, магессы. Неудачная шутка. Я с рождения нечувствителен к Магии Разума, – глубокий поклон в сторону растерянной брюнетки. Ничего, спина не переломится. Меньше всего мне теперь нужен конфликт с Ковеном. – Ещё раз прошу простить за непочтительность!

– Нечувствителен? С таким талантом и до сих пор не в Ковене? Что-то темнишь ты, квартерон… Руки держи на виду, красавчик! – шаранг продолжала горячиться.

Ситуацию немного разрядило появление мамаши Хейген. Растрёпанная гнома вылетела из дверей трактира, как снаряд из пращи. Видимо, Гуггенхайм вытащил её прямо из постели: маркитантка не успела заплести свои косы, поэтому напоминала большой рыжий одуванчик на толстом стебле.

– Это что же это делается, а?! – негодующая Хейген протиснулась между мной и обступившими виндиктами. В руках гнома держала тубус с моими бумагами, всю дорогу путешествующими в сундуке Гуггенхайма. Запоздалая мысль о перемещении этих важных документов в инвентарь только сейчас посетила мою голову. – Честного Целителя… уф! Магессы, как это понимать?

Светлая альва на мгновение смутилась от напора мамаши Хейген, но быстро нашлась:

– Виндикты Ковена никогда не дают отчёта в своих действиях простецам, гнома. Мы в своём праве. На наших глазах была применена Магия Жизни вот им, – она кивнула в мою сторону, – наши требования предъявить права на магическую деятельность справедливы…

– Хм, ну а лошадями топтать квартерона-то зачем? Оскорблять? Подначивать? А? Никто ваших прав не оспаривает, Ведьмы. Попросили? Извольте получить, – маркитантка сунула под нос альфе кожаный тубус. Я едва сдерживал смех, хотя ситуация выглядела всё ещё опасной. Шаранг и орчанка погасили свои заклинания. Одна брюнетка, тихо улыбаясь, с умилением наблюдала картинку перебранки гномы и начальницы отряда виндиктов. Если бы не татуировка на правой щеке, эту Ведьму можно было назвать красавицей.

Светлая альва приняла тубус от гномы, едва сдерживая недовольную гримасу. Как же разительно эти магессы отличаются от рассудительной и компанейской Гергудрун! Даже вон землячка её волком смотрит. Магию деактивировала, но несознательно сжимает рукоять ятагана в седельных ножнах. Я стоял, стараясь не делать резких движений. Выхватить Ключи из инвентаря и активировать Щит Воды надо мной, Хейген и Гуггенхаймом было делом одной секунды. Всё же хотелось решить вопрос полюбовно.

Альва в это время развернула первый пергамент, шевеля губами. Шнуровка бумаг распустилась и печати магических Гильдий Варрагона повисли на кожаных закрепах. Орчанка и шаранг буквально впились в них взглядами. Да, было чем гордиться. Магия Жизни и Магия Воды. Мало кто из хумансов, да и из знакомы мне древних мог похвастать развитием двух, столь не связанных между собою, ветвей…

Альва развернулась к брюнетке, протянув руку:

– Альканзу! – татуированная ведьма извлекла из седельного мешка предмет, очень похожий на мою Сферу Преобразования. Матовый чёрный шар. Едва Светлая поднесла его к документам, на его поверхности проступили мелкие письмена. Альва кивнула, пробормотав «достоверно», вернула тубус с пергаментами Хейген. Гнома недовольно стала упаковывать патенты отвернувшись.

– Грандмастер Эскул Ап Холиен, от имени Ковена приношу свои извинения, – слова Светлая выплюнула скороговоркой, – согласно кодексу, моя кварта ведёт розыск преступников, совершивших нападение на Ведьму Ковена. Астральный вестник и ментальный след, – она кивнула на брюнетку, – привели нас сначала в королевство Эдгара Жадного. Дальше следы тянутся по имперскому тракту. И, увы Грандмастер, одна из астральных меток имеет чёткие след вашей Магии Жизни. Вы лечили одного из преступников. Соблаговолите дать показания?

– Почему бы и нет, эээ…

– Ируинн, Мастер Воздуха, – коротко кивнула на мою заминку альва. Я обвёл глазами остальных Ведьм, – Трофгар, Мастер Огня, – я, наконец, увидел, как улыбается шаранг, – Гхализ, Мастер Земли, – орчанка перестала теребить рукоять ятагана, – Ариса, Видящая Суть, – голос татуированной брюнетки был тем самым будоражащим контральто.

– Великолепно. Вот и познакомились. Может, решим наши вопросы за завтраком, дорогие Ведьмы? – улыбайся, Эскул, улыбайся! Начинай зарабатывать бонусы перед Ковеном. Я уловил немного удивлённый взгляд Хейген и подмигнул ей.