Небытие. Ковен

Оазис в этот раз был довольно большой. В тени маленьких, скрюченных деревьев, в окружении густого тростника прятался не просто источник, а небольшое озерцо с удивительно прозрачной холодной водой. Берега были любовно укреплены тёсанным камнем с оберегающими рунами. Шаранги отличались не просто бережным отношением к живительной влаге, они боготворили воду и всё с ней связанное. И не дай Боги нарушить или осквернить источник! Безумцев, совершивших подобное, ждёт неотвратимая кара.

Караван работорговцев вольготно расположился в окрестностях оазиса. Даже людей удалось разместить в тени, благо, деревьев было в достатке. Товар следовало беречь. В Эль-Каре рабы-хумансы ценились на вес золота, а в караване, Борах это знал наверняка, многие люди были бывшими мастеровыми, ремесленниками и почти не было воинов. Хороший товар…

Сегодня вечером кентурий, измотанный раной, решился на прижигание. Шаман, стоявший спиной к Бораху и что-то причитавший над бурлящим котелком, прокаливал над стоящей тут же жаровней большой разделочный нож.

Кентурий, одежда которого пропиталась липким и вонючим потом, лежал на двойной войлочной кошме. Ночь в Пограничье наступала быстро, а земля остывала ещё быстрее. И Борах серьёзно опасался застудить плохую рану.

Полог шатра хлопнул откинутый сильной рукой воина. Бордах раздражённо повернулся к выпятившему клыки в радостной улыбке Серрагху.

– Кого там духи… а… наёмник… Глядя на твою лоснящуюся рожу, могу заподозрить, что добыча оправдала ожидания…

– Твоя правда, досточтимый кентурий! Много доброго железа подарили нам небеса. И, хотя огонь уничтожил большую часть, мой отряд едва довёз оставшееся…

– Железная звезда? – Бордах поморщился, когда шаман стал накладывать тугую повязку выше раны.

– Да, досточтимый, небеса, хвала духам, подарили много обломков. Метал отменный, в Эль-Каре дадут добрую цену…

– Что-то ты слишком разговорчив и подозрительно весел, Серрагх… уж не утаил ли чего?

– Как можно, досточтимый? Всю добычу мы сложили у костра. Завтра сам выделишь десятину.

– Да? Ладно… ступай, – кентурий скосил глаза на переминающегося шамана, – так и быть, завтра договорим.

Уходя Серрагх не смог скрыть выражения отвращения, поспешно пытаясь скрыть его за кривой улыбкой. От раны кентурия изрядно воняло. А что может быть презреннее немощного кентурия?

Лишь только за наёмником закрылся полог, как раздался душераздирающий вопль Бордаха в унисон шипению прижигаемой плоти.

Передёрнув плечами, наёмник ускорил шаг. И он действительно не утаил ничего от командира. Почти… Разве может быть интересна кентурию какая-то худая и грязная безволосая хуманка, прихваченная наёмниками в двух полётах стрелы от упавшей железной звезды? Конечно же нет!

В караване две тысячи невольников. Одной больше, одной меньше… Сначала Серрагх удивился, откуда здесь взялась на краю пустыни хуманская девушка? Наёмники второпях приняли эту грязнулю за шаранг, но, увидев абсолютно лысую голову, поняли, что ошиблись. Ух, сколько было силы в этом хрупком теле! Малышка таращилась на орков, крича на непонятном языке, лягалась и с одного удара выбила плечо из сустава одному из воинов. Орки достали из седельных мешков ловчие сети, чтобы связать строптивой рабыне лодыжки и запястья…

Обиженный орк, держа повреждённую руку на весу, предложил тут же проучить хуманку… Распять на кольях и заставить уважать Сыновей Орды, как делают это все женщины Великой Степи. Серрагху пришлось напомнить наглецу, что он может делать с хуманкой всё, что захочет… но только после того, как заплатит полную цену.

А у наёмника глаз был намётан! Товар отменный! Хуманка, хоть и худа, как гоблин, год просидевший в долговой яме, но жилиста. Без труда выдержит тяжёлый переход. А уж там, в Эль-Каре, он знает кому предложить столь экзотический товар. Синие глаза, белая, как кобылье молоко, кожа без единого волоска. А мясо? Мясо нарастёт…

Погружённый в приятные думы о собственной ловкости и будущей прибыли, наёмник не заметил, как дошёл до своего шатра. Время ещё не перевалило за полночь и сумасшедшее многоцветье света трёх лун позволяло рассмотреть даже шнуровку на сапогах орка.

Воины, зная жадность своего командира, привязали сеть с пленницей тут же у входа, к стволу кряжистой ивы, росшей на берегу местного озерца. Хуманка была в сознании, тело её белело на фоне тёмной коры; на плечах причудливо играли тени, отбрасываемые ветвями дерева.

Орк нагнулся над пленницей, проверяя крепость узлов на верёвках. Хитрая орочья сеть сама по себе затрудняла движения пленницы, но воины дополнительно связали запястья и лодыжки, помня о необычной силе хуманки.

Девушка сидела, скорчившись и прижав подбородок к коленям, настороженно следя глазами за наёмником. Серрагху на память пришло сравнение со степным сноргом, зверем, что мог услышать топот копыт за несколько тысяч шагов; хитрым и быстрым, способным вырыть нору и спрятаться от опасности за считанные мгновения. Вот и сейчас взгляд и напряжение лицевых мышц хуманки ярко напомнили орку сноровистого зверька.

Серрагх наклонился ещё ниже и, пытаясь напугать пленницу, скорчил злобную рожу. Мгновенное движение девушки орк просто не успел заметить. Опытный воин, он не ожидал от хуманки такой скорости. Хруст переносицы от соприкосновения с головой связанной замарашки заглушил сдавленный вопль орка.

Сын Орды… позор… обидно! Грязная девчонка! Наёмник в ярости занёс ногу, желая пнуть лежащую невольницу в живот.

– Доброй ночи, досточтимый! – от неожиданности Серрагх чуть не споткнулся о верёвочную сеть. Поэтому удар пришёлся вскользь, не по животу, а по бедру девушки. От чего та глухо охнула и молча завыла, закусив до крови нижнюю губу.

Наёмнику было чему удивиться. Смотритель Оазиса редко появлялся перед гостями. Шаранг неопределённого возраста в свободной светлой одежде и сандалиях, с родовым поясом из когтей фарангов.

Беловолосый материализовался перед шатром ниоткуда, словно соткался из лунного света. И если бы Сын Орды не знал, что мужчины земли Шаранг не способны к магии, то заподозрил бы в нём порталиста.

– Чего надо? Мы заплатили за постой… – орк был раздосадован и зол. Смотритель прервал такое интересное занятие, как укрощение невольницы, в самом его разгаре. Серрагх высморкал, вытер кровавую юшку о полог шатра и с вопросительной миной уставился на невозмутимого шаранга.

Беловолосые не отличались многословием, что и подтвердил ночной гость. Он указал на связанную пленницу:

– Куплю.

– Ещё чего, пустынный голодранец… Откуда у тебя золото за рабыню?

– Не золото, – шаранг был по-прежнему лаконичен, протянув орку на ладони какой-то предмет. Серрагх подошёл поближе.

Ростом орк был почти в полтора раза выше беловолосого, ему пришлось нагнуться. Сомнений не было. На ладони Смотрителя играла трёхцветными бликами в свете лун Слеза Пустыни, величиной с фалангу пальца шаранга. Глаза орка полезли на лоб. Да этот камень стоит сотни таких рабынь!

Смотритель рехнулся… Глаза орка лихорадочно забегали по сторонам, голова загудела от мыслей. Хвала духам, они одни… Наёмник заметил слезящиеся глаза и морщинистую шею Смотрителя, слегка подрагивающую ладонь, держащую камень…

Шаранги – непревзойдённые воины, но этот… не противник. Старик…

Решение пришло мгновенно, стоило появится мысли о том, сколько таких камней у Смотрителя есть ещё…

Орк мягко отступил на полшага, улыбаясь, кивая шарангу и что-то говоря ему успокаивающим тоном. Тихо скользнул из смазанных желчью ящера ножен верный ятаган, всегда острый, как бритва…

Страшный косой удар, от которого не было спасенья в ближнем бою с Сынами Орды перечеркнул белый силуэт запоздало метнувшегося к наёмнику старика… Орк не стал отступать в сторону, поэтому кровь Смотрителя щедро оросила его доспех.

Серрагх понял, что шаранг мёртв ещё до того, как тело старика опустилось к его ногам. У дерева тихо пискнула хуманка, отползая от лужи, растекавшейся из-под тела шаранга.

Орк оглянулся: лагерь продолжал жить своей жизнью. Кроме своего тяжёлого дыхания наёмник не слышал никаких посторонних звуков. В левом боку немного жгло. Возраст давал о себе знать. Видимо, резкие движения разбередили старые раны…

А ведь старик чуть не дотянулся до него! Перед тем, как ятаган орка почувствовал сопротивление рассекаемого тела, у Серрагха перед глазами вроде бы мелькнул белый рукав Смотрителя…

Сын Орды присел перед остывающим трупом. Крови натекло не так много, и её скудный ручеёк стекал по твёрдой земле в сторону замершей хуманки. Жадные руки Серрагха шарили по одежде лежащего, разжимали судорожно стиснутые в кулак пальцы старика.

Слеза Пустыни перекочевала в поясной кошель. Родовой пояс отправился туда же. Вещь редкая. Сколько-нибудь да стоит…

Да что же это?! У мёртвого шаранга больше ничего не было, кроме дешёвых мелочей: огнива, какого-то куска вязкой и вонючей массы, липнущей к рукам, пары серебряных монет…

Хвала духам, ещё глубокая ночь, надо срочно спрятать тело Смотрителя и замести следы крови. Не стоит наёмникам знать, что тут произошло, очень не хочется делиться… Хм, хуманка, а ведь она всё видела…

Внутри наёмника боролись рационализм разбойника и рачительность работорговца. За пленницу можно было бы выручить несколько сотен золотых. Сумма немалая. Но она свидетельница убийства шаранга…

До Эль – Каре ещё два перехода, даже если беловолосые и кинутся искать пропавшего Смотрителя, к тому времени Серрагх будет уже далеко. А хуманка… хм, интересно, на сколько подешевеет пленница, если ей отрезать язык.

Орк тяжело вздохнул. Возится долго, ещё кровью истечёт… и прижечь нечем. Придётся её отправить к духам, как ни жалко золота. Но Слеза Пустыни грела душу. Орк резко поднялся с земли и тут же, охнув, схватился за левый бок…

Духи… Да что это?! В глазах наёмника затуманились и поплыли лики лун. Он попытался рассмотреть, повернувшись, что там случилось с левым боком.

Кожаный нагрудник был порван, дыра небольшая, с ровными краями, через которые толчками обильно сочилась… кровь. Орк переступил ногами, сапоги чавкнули в луже, которая натекла прямо под ним, пока он обыскивал тело Смотрителя.