И в этот раз.
Декабрь за осень мы держали,
Не в силах сдаться без боёв,
Но – глядь! – уж праздники вбежали
По семь слоев.
И с двадцать пятого по самый
Советский старый Новый год
Мы только локти не кусали,
Кормя живот.
Потом – тяжелое похмелье
От горных лыж и от морей,
Но мы старались тем не менее
Глядеть бодрей.
А тут опять суровый праздник,
Преддверье мартовских забот,
А между ними – блин на масле
И хоровод.
И снова – глядь! – а день-то светел,
И рано гаснут фонари,
И, ты заметил? – я заметил! —
Весна внутри!
И нас ещё накроет вьюга,
Но в ней, как не лютуй, мороз,
Всё больше слышно будет «юга»
И майских гроз.
«Когда ребёнок плачет…»
Когда ребёнок плачет,
Хватая воздух ртом,
Утешь его, иначе
И ты повинен в том.
Повинен тем, что взрослый,
Что не был рядом с ним,
Что всё вокруг непросто,
Хоть быть должно простым,
Что, двигаясь по жизни,
О том, что знал, забыл,
И что при этой мысли
Не вскрикнул, не завыл.
Когда ребёнок плачет,
Не спрашивай, о чём.
Ребёнок плачет, значит
Укрой его плащом
Тепла, любви, заботы,
Причина ни к чему,
Не важно, кто и что ты, —
Отдай себя ему,
Чтоб, словно Бог сиротку,
Ребёнка обогреть.
Чтобы на миг короткий
Спастись и не стареть.
Грузия: туда и обратно
Туда
Вы, усы, зазря повырастали,
До губы до нижней дотянули:
Будете мне тыкаться в хинкали
И купать себя в Киндзмараули!
Постригу я вас и причепурю,
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: