На круги своя…

– Помнится, тот тип нес Малышеву документы!

– Все верно, да только в квартирке было пусто! И в машине почтальона мы ничего не обнаружили. – Кнут перевел дух. – Думаю, они работали вслепую без какой-либо четкой договоренности. А вот Малышев как раз предвидел подобный исход и на адресок решил попросту не являться.

– Поэтому ты и не веришь в засаду у банкомата?

– Поэтому и не верю. Очень уж стреляный воробей. Во всяком случае, воевать он умеет. И не только воевать… – Кнут на секунду смешался. – Мы скачали базы данных из компьютера «Кандагара», копнули в армейских архивах, и кое-что Майскому удалось уже откопать, но информация крайне мутная, не дублированная. Много такого, что стоит еще проверить. Но если интересно, могу доложить…

Он умолк, однако и Бессонов не нарушал тишины. Тоже, в общем-то, показательно. Еще пару дней назад хозяин попросту послал бы Кнута подальше – со всей его информацией о Малышеве. Даже фамилию убийцы сына он до недавнего времени не знал и не желал знать. Но это было сначала, и за минувшее несколько суток кое-что изменилось. Беглеца по-прежнему не могли взять, а в окаменевшем от гнева олигархе мало-помалу просыпался профессиональный охотник. А потому, не дождавшись ответа, Кнут снова заговорил:

– Пока информации недостаточно, но уже сегодня мы знаем, что Малышев служил в войсках специального назначения и проходил курсы диверсантов. Добавьте к этому его владение восточными единоборствами, опыт плена, и становится ясно, почему ему удается так долго бегать от нас.

– Что насчет зоны?

– Именно этот период сейчас изучает особый отдел. Без запросов в регионы в таком деле не обойтись, а это быстро не сделаешь. Пока известно, что уже в госпитале, после плена, парень убил советского офицера. За это и получил срок. Довольно солидный – пятнадцать лет. Отсидел все сполна и освободился относительно недавно. Наверняка там имеется масса занятных подробностей, но одна из них известна уже сейчас… Славе удалось наткнуться на историю болезни этого парня.

– У него что, не все дома?

– Не совсем так. Во всяком случае, ненормальность его носит иной характер… – Кнут снова запнулся. – Майский считает, что этот парень, действительно, особенный. Дело в том, что согласно медицинским заключениям Малышев – гиперкинетик.

– Что?

И снова Кнут пожалел о том, что затронул скользкую тему. С этого самого места начиналась полная ахинея и мистика, о чем, вероятно, не стоило и заикаться.

– Я не специалист, но, по словам Майского, гиперкинезия – это серьезное заболевание. Обычно проявляется, как последствие головных травм. Сами же гиперкинетики – это люди с ускоренным течением времени.

– Что, что?

Кнут снова пожал плечами.

– Именно такая трактовка встретилась нам в словаре. У гиперкинетиков все протекает быстрее – метаболизм, скорость передвижения, отдых. Чаще это встречается у детей, у взрослых – крайне редко. С чем связан подобный феномен, медицине пока неизвестно. Какая-то серьезная патология мозга. У Малышева это, судя по всему, связано с детской травмой. Давний электрошок. Это тоже всего лишь предположение, но если принять версию гиперкинезии, то многое встает на свои места. Во всяком случае, становятся объяснимы его скоростные качества и умение биться. Специалист, с которым беседовал Майский, допускает, что в связи с этой чертовой гиперкинезией, рана Малышева может подвергнуться ремиссии значительно быстрее.

Бессонов приподнял голову, и Кнут поспешил свернуть со скользкой тропки:

– Тем не менее, мы продолжаем следить за его коллегами, обшариваем десятки адресов, беседуем с людьми. Может, он и особенный, но однажды мы его все равно возьмем…

Птичья стая вновь плотно облепила хлебное место, среди голубиных хвостов замелькала и парочка ворон. Город смешал несмешиваемое, и отступающая природа молчаливо признавала собственное фиаско.

– Дай мне ствол. – Не спуская прищуренного взора с птиц, Бессонов протянул руку ладонью вверх.

Кнут непонимающе дернулся было к столу, но Бессонов нетерпеливо распахнул пальцы.

– Я говорю о настоящем стволе! У тебя всегда с собой, я знаю.

– Мы в черте города, – напомнил Кнут, однако «Стечкин» из кобуры все же вынул. Ясно было, что на «черту города» Бессонову глубоко плевать. Тяжелый пистолет перекочевал из одной руки в другую.

– Патрон в патроннике, только снять с предохранителя. – Предупредил Кнут. – После пневматики отдача будет сильной.

Бессонов, казалось, не услышал его. Продолжая глядеть на галдящую стайку, хищно передернул затвор, услав вертлявый патрон в траву. А в следующий миг, переключив флажок на автоматический огонь, хозяин обхватил рукоять двумя руками и ударил одной длинной очередью по птицам. Грохот всколыхнул воздух, и боковым зрением Кнут заметил, как из-за деревьев обеспокоено выскользнула плечистая тень. Наверняка, Анжело. Да и другие охранники переполошатся. Ну, да им не привыкать. Хозяин на то и хозяин, чтобы чудить и безобразничать.

«Стечкин» клацнул в последний раз, затвор замер, из ствола потянулась струйка дыма. Бессонов порывисто откинулся на спинку кресла, и Кнуту показалось, что в глазах его мелькнули искорки удовлетворения. Переведя взор на поляну, начальник охраны разглядел изрытую пулями землю и разбросанные тут и там окровавленные птичьи ошметки. Пистолетные пули не просто убивали, – они рвали птиц в клочья. В воздухе вились перья, и ни одной живой птахи поблизости видно не было.

– Держи, – хозяин вяло протянул пистолет. – И проваливай!

Кнут не стал спорить, не стал и обижаться. Успокаивающе качнув головой замершему на дорожке Анжело, глазами указал в сторону покачивающегося в шезлонге хозяина. Анжело понимающе кивнул, снова скрылся за деревьями.

Сам же Кнут, отойдя на приличную дистанцию, снова достал сотовый телефон. Стараясь говорить тихо, поинтересовался:

– Что там у тебя, Дюша?

Помощник откликнулся мгновенно:

– Пока без изменений. Но ребяток уже обзвонил, – в течение часа все подъедут. Оцепим район, обговорим деталюшки…

– Все ясно, значит, пока не пришел… – Кнут подумал. – Ладно, а что с твоим Ящиным?

– С Ящиным? Да ничего. Я с ним лично базарил. Орешек твердый, но колонулся на бабе. Я ведь их вместе в кандей засадил.

– Зачем?

– Майский посоветовал. Он ведь тоже там был…

– Понятно. Ну, и что Ящин?

– Ничего. Сначала юлил, а потом рассказал все подробненько…

– Я спрашиваю, где он сейчас?

– Так это… Все там же. Вы же ничего не говорили. Я думал, пригодятся еще.

– На кой они нам?

– Тогда что же?.. – по голосу было ясно, что Дюша растерялся. – В расход, что ли пускать?

– Кретин! Постращай немного и выпни на все четыре. А сторожей к делу пристраивай. – Кнут выругался. – Еще на нехватку людей жалуешься!

– Да я вроде ничего такого…

– Все, разговор окончен! И попробуй только упусти мне сегодня Малышева, сам в кандей загремишь!

Не слушая больше лепет Дюши, он выключил мобильник, невидящим взором уставился в пространство. Кровь клокотала в висках, хотелось стиснуть чье-нибудь горло. Стиснуть по-настоящему – до хруста хрящей и шейных позвонков. На сердце было холодно и мерзко. Может, потому, что в оптимизм Дюши Кнут совершенно не верил. Чутье повидавшего виды хищника подсказывало, что халявы больше не будет и нынешний их противник уже далеко. Настолько далеко, что даже длинным рукам Бессонова будет до него не дотянуться.

Глава 7

Чем-то это ранение напоминало то первое, когда еще необстрелянным воинством они перли по каменистому склону, а дувалы огрызались пулеметным огнем, из утлых домишек разом превратившись в долговременные огневые точки. Район Южного Саланга, в первые годы войны, считавшийся мирным, претерпел жутковатую трансформацию. Вместо допотопных кремневок здесь появились китайские «калаши» и американские винтовки, а на пулеметные очереди десанта душманы запросто могли ответить залпом из нескольких РПГ, а то и шквальным огнем трофейных ДШК. Увы, разведка работала не лучшим образом, число окопавшихся душманов оказалось раз в «цать» больше, и подошедшая часть афганского царандоя попросту залегла под пулевым ливнем, сросшись с землей и напрочь отказываясь вставать. Свои же два горнострелковых взвода угодили в патовую ситуацию, когда без артиллерии и помощи с воздуха можно было из роли атакующих вот-вот угодить в роль атакуемых. Впрочем, никто не собирался их атаковать, – из дальнобойных винтовок с оптикой душманы методично и точно выщелкивали неприкрытые солдатские тела, превращая одни из них в трупы, другие – в катающихся по камням калек. Конечно, можно было подождать, когда прилетит, наконец, стайка «грачей», забросав мятежный кишлак бомбами и «эрэсами», но к тому времени могло случиться и так, что спасать будет уже некого. Короче говоря, солдатиков надо было срочно поддержать, и в ход кинули то, что оказалось в тот момент под рукой. А «под рукой» оказались они – отряд свежеиспеченных диверсантов, подготавливаемых совсем для иных целей и иных боев. Тем не менее, человек предполагает, а война располагает, и, не тратя времени на препирательства, их спешно сбросили с двух вертушек все на тот же склон – фактически под огонь противника.

Увы, помимо пулеметов у душманов нашлись минометы, и потому героический порыв принес мало толку. Как и в прочей жизни, в Афгане действовало железное правило: «кто выше, тот и прав», – кишлак, в котором окопались душманы, занимал господствующее положение над всем плоскогорьем. Конечно, могли бы помочь вертушки, но стремительная гибель одного из «шмелей» подтвердила очередной промах разведки: помимо всего прочего, у противника имелась и грозная новинка того времени, а именно комплексы «стингер».

Таким образом, угодив под снайперские пули и шквальный огонь пулеметов, ребята могли разве что попытаться в броске выйти из-под прицела, вместо пулевой дуэли навязав противнику жесткую рукопашку. Наверное, у них могло бы получиться, поддержи их прикипевшие к земной тверди бойцы царандоя, но с помощью не получилось и «армия Кабула» так и не подняла головы. В итоге мясорубка превратилась в бойню, и группа Аркана полегла полным составом. Лишь четверых – тяжело и легко раненных – судьба приберегла для дальнейших мытарств. Угодил в число «счастливчиков» и Аркан. Во всяком случае, он даже не успел удивиться тому, что война для него уже завершилась. Одним мановением полыхнувший вблизи взрыв переместил его на госпитальную койку крохотного городка Пяндж.