Уральская мистика

– Идем, мы, значит по лесу весёлые – подфартило-то нам капитально, да только чуем – что-то не так: лесовозная грунтовка всё меньше да меньше становится, а чаща всё гуще. Ну, у одного из нас телефон был с новомодным по тем временам навигатором, ага, значит, достал он его и хвастает – мол, вмиг дорогу отыщем. Да не тут-то было! Пищал аппарат, тужился-пыжился, а ни одного спутника не отыскал – как отрубило начисто.

Рассказывающий подкинул в угасающий костёр елового лапника, от чего огонь, взвился весёлым фонтаном красно-жёлтых искр и произнёс:

– Да. Поняли мы тогда, что заблудились, словно леший, какой увёл в сторону от людского жилья. Решили идти, ориентируясь по уже заходящему солнцу – шли, шли да и вышли на полузаросшую тропу, явно не звериную. Повеселели – любая тропа выведет к человеческому жилью, да и лес расступаться стал – появились заброшенные покосы, да полуразвалившиеся жердяные ограды огородиков. Вобщем, вывела нас тропка на старое кладбище: кругом кресты, покосившиеся да замшелые могильные камни, которых лично я, отродясь, в наших краях не видел. Жутко нам стало тогда, неуютно, да хорошо у товарища бутылочка горячительного с собой была – жахнули, прям с горла, и смелей вперёд пошли.

Человек умолк, затем промочил горло уже остывшим чифирем и снова над рекой зашелестел его негромкий голос:

– Пройдя вперёд, увидели мы, в кровяных лучах заходящего солнца, тёмные очертания изб и поняли, что наткнулись на какую-то деревеньку, вот только какую, никто так и не понял тогда. Ну да мало ли у нас деревушек заброшенных. Ага, значит, идём по улице и видим – дома все почти полуразрушенные, что странно – крыши все как одна деревянные и прогнившие – видать, местные обитатели давно уже эти места покинули. Ну, мы с мужиками поорали-то, для проформы, хотя и понимать начали, что ни одной живой души уже здесь и не встретим. Решили искать более-менее уцелевший дом для ночлега и точно – в конце улицы, сразу же за полуобвалившимся колодцем нашли избу с целой крышей покрытой ржавым от времени кровельным железом. Зашли в избу – благо дверь не заколочена была, а просто подперта поленом, видим – беспорядок везде, пыль, хлам накидан, а вещи-то все старинные, явно в начале века сделаны – угольный самовар, такой же утюг, на стенах пожелтевшие фотографические снимки черно-белые висят, а в доме ни одной лампочки, ни одного провода, да и пока по деревеньке шли, столбов не заметили.

Дядька Сашка удивленно крякнул и перебил Седого:

– Да в каком же месте такая деревенька находится-то?

Рассказчик поморщился и поднял руку:

– Тихо. Не торопи события. Всему свое время.

– Вот, значит… Располагаться мы на ночлег стали – темнеет-то быстро уже. Расчистили пол от хлама и застелили его нарубленным у ближайших деревьев лапником. Перекусили, чем Бог послал, а именно великолепной тушенкой с душистым хлебом и чесночком, сходили во двор по малой нужде, и спать улеглись. Заснули, как в яму провалились – притомились за день очень, а, кроме того и выпитый спирт дал о себе знать. Проснулся я внезапно, словно в бок толкнул кто. Огляделся вокруг – все тихо, товарищи спят спокойно да выводят носами рулады, а за полуразвалившейся печкой вторит им, невесть откуда взявшийся сверчок. Подошел к затянутому паутиной окну, куда свалили мы рюкзаки, достал оттуда баклагу с родниковой водой и только поднёс ко рту, как бросив случайный взгляд на улицу – обомлел… Ярко светила Луна, освещая своим мертвенным светом близлежащие избы, покосившиеся заборы и чахлые березки да ели. Но не призрачный вид брошенной деревни ошеломил меня, а десятки оборванных фигур медленно, неуклюже и бесцельно слоняющиеся по улице и издающие ужасные хриплые стоны. Вот один из них развернулся ко мне лицом и с ужасом я увидел, что и не человек это вовсе, а самый натуральный мертвец – одежда и кожа представляли собой практически одинаково рваные лоскуты, сквозь которые виднелось гнилое мясо, а, кое-где и пожелтевшая кость. Нос, как и половина нижней челюсти у монстра отсутствовали и, вид он имел бы даже жалостный, если бы не его глаза.

Мужчина умолк, провелжилистой рукой по шапке седых волос и, переведя дух, продолжил:

– Глаза чудовища светились жуткой смесью адского голода и терзающей плоть боли. Мертвяк, внезапно издал глухой, полный страдания вой и, пошатываясь и волоча ноги, словно старый паралитик, устремился к избе, где мы так неразумно расположились на ночлег. Оцепенев глядел я на то, как монстр медленно, но верно приближается к дому, чьи хлипкие, прогнившие двери и ставни, несомненно, не выдержат натиска медлительных тварей, благо за первым мертвецом потянулись и другие, не менее колоритные «красавцы».

Рассказчик оглядел затаивших дыхание товарищей, словно проверяя, а верят ли ему и, убедившись в том, что должное впечатление достигнуто, возобновил повествование:

– В следующий миг я чуть не подпрыгнул от ужаса – на плечо мне опустилась чья-то тяжёлая и, как показалось тогда, мертвецки холодная рука. Чуть не заорав, повернулся и узрел недоуменно пялящихся на меня друзей.

– Ты чего? – удивленно спросил один из них – невысокий плотный мужичок, тот самый, с навигатором который был. Вместо ответа я просто подвёл их к окну: число тварей, как мне показалось, увеличилось, а сами они медленно, но верно продвигались к своей цели, то есть к нам.

– Хрена себе! – одновременно вырвалось у друзей. – Это что ж за хрень-то?

– А я почем знаю! – пришлось огрызнуться – товарищи глядели на меня так, словно я должен был дать им разъяснения не только по поводу внезапно оживших мертвецов, но и по вопросам мироздания и структуры молекулы. – Вот только те милые тварюшки за окном явно не сулят нам ничего хорошего, а двери и ставни здесь давно уже сгнили, так что долго нам не продержаться. Да и оружия почитай никакого нет. Ну не считать же за оружие обычные ножи, которыми еще недавно грибы срезали!

В этот момент во входную дверь что-то поскреблось и из-за хлипких досок донеслось утробное урчание, перемежаемое глухими стонами. Разом мы побледнели и, что называется у нас душа в пятки ушла. Однако эта слабость длилась не более половины минуты: словно рысь на добычу кинулся я к двери и успел накинуть железный, весь проржавевший, но всё ещё крепкий засов. Мои спутники, не теряя времени, стали баррикадировать окна остатками мебели, в избытке находящейся в просторной, пропыленной комнате.

Наконец, все окна были заложены хламом, оставалось только одно слабое звено – дверь, а в помещении находился еще массивный платяной шкаф из мореного дуба. Кряхтя от натуги и едва не надорвавшись, нам удалось приставить его к двери, уперев под наклоном в пол. И сделали мы это вовремя – дверные доски уже вовсю трещали под напором множества тел, а смрадный запах разложившейся плоти заполнил комнату.

– Ну и что делать будем? – хмуро буркнул второй мой спутник – конопатый детина, рыжий, словно предками его были сплошные чистокровные ирландцы.

– Смотрите! – воскликнул внезапно мужичок с навороченным мобильником, указывая чуть дрожащей рукой на место, где совсем недавно находился тяжеленный шкаф. Ошеломлённые стремительно развивающимися мистическими событиями мы не заметили, что от стены, где стояла громоздкая мебель, отошел здоровенный кусок полусгнивших, давно уже выцветших обоев, за которым обозначилась дверь, заколоченная когда-то крепкими досками.

– Дверь… – дружно выдохнули мы и, уверен, у всех пронеслась мысль, что это, возможно, выход из смертельной ловушки. Доски мы выломали сразу, благо гниль одна оказалась, да и от гвоздей – одно воспоминание. А вот с дверью пришлось повозиться – массивная, окованная листовым железом, она долго не хотела поддаваться, но, наконец, уступила и с жутким визгом давно не смазывавшихся петель, отворилась. Тяжелый спертый воздух давно не проветриваемого помещения, казалось, ударил нам в лицо, но раздумывать было некогда – инфернальные твари, словно в дешёвом фильме ужасов, продолжали настойчиво ломиться в предвкушении сочной добычи – нас, то есть. Словно мыши, спасающиеся от кота, юркнули мы в комнату и заперли за собой дверь массивной щеколдой. Мужик с мобильником, Юрой его звали, включил на своем аппарате светодиодный фонарик и мы смогли более подробно рассмотреть помещение, сплошь затянутое многолетними джунглями густой паутины.