Зал ожидания (сборник)

– И где ответ?

– На полке за вопросом. Они просто упали. Никто не виноват, ничего не надо делать.

– Ты что, смеешься? – злобно шепчет колобок. – Не позорь нас!

Я пожимаю плечами.

– Отнюдь. Хотя… Вот интересно, какой вопрос был самый-самый первый? Чтобы его спросить, ведь надо знать, что хоть чего-то ты не знаешь. А как же знать, пока тебя о том не спросят?

Усач смотрит на меня с какой-то смесью жалости и презрения. Так обычно смотрят на инвалидов.

– Что ж ты замолчал? – спрашиваю я и пытаюсь закурить. Проклятье, спички отсырели!

– Голова болит, – Изидор разочарованно вздыхает.

– А ты ее сруби. Болеть не станет, видеть правда тоже. Да и вообще немало трудностей, наверно.

Колобок сплевывает.

– Ты пьян, сукин ты сын.

Да, пьян. Меня тошнит от выпитого и бандитских рож. Курсель, Шове, Селли. Раньше, когда всем правил Дамюр, они были друзьями, а теперь… Теперь в городе три враждующих клана, жалких даже по меркам нашего захолустья.

Пускай я продажный ублюдок, но для всего Г. лучше, что троица мертва.

Хотя Изидор прав. Едва кланы узнают о случившемся, в городе начнется кровавая бойня. Проклятье! Проклятье!!!

"Чума земную твердь очистит от позора.

Кто выжил, заживут без горести и мук,

В добре и чистоте. А море и озера

Помогут им отмыть следы с кровавых рук", – мелькают в голове строчки из Аполлинера.

Откуда? Я его никогда не читал.

– Они друг друга ненавидели, – говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зачем ехать в одной машине? Без эскорта и в тесноте. Как вы сами тут оказались, кстати?

Колобок удивленно переступает с ноги на ногу.

– Не знаю, Седрик. Шеф считал, что Селли готовит нечто. Мы следили за ним. Но аварии мы не видели. И как он и Шове сели в машину шефа – тоже.

– Ого, – присвистываю я. – Интриги, заговоры. А что Шове?

Усач разводит руками.

– Он просто никому не нравился.

Курсель хотел образумить Селли и поехал на берег? Зачем же Шове… Черт-те-что!

– Скажи, что дальше по этому шоссе?

Колобок вытирает мокрое от дождя лицо, смотрит на тело Курселя. Господи Боже, как потерявшийся щенок.

– Вроде бы, консервный завод, – медленно отвечает Изидор. Тут один из головорезов шепчет что-то, и колобок продолжает. – Нет, конечно. Сначала ремонтная мастерская. Мы оттуда звонили.

Все-таки не понимаю: зачем троице сюда ехать?!

Я подзываю двух громил, и мы переворачиваем "Ситроен". Под капотом – месиво из деталей, ремней. Если даже катастрофу подстроили, скажет только опытный механик.

Еще нигде – ни в салоне, ни у шофера – нет карты. Лишь никому не нужные бумажки: из отеля "Кюро", бара "Помни", пансиона "Утренний бриз" и мастерской мадам Дю Блессир.

И куда же Они ехали?

– Вы точно никому больше не звонили? – от шоссе к нам приближается горбатый "Форд".

Колобок выглядит удивленным.

– Нет.

Один из его людей спешит к визитерам.

– Здесь место преступления, уезж…

Грохот – мужчину почти разрывает выстрелом. Еще один! – сшибает с ног Изидора.

Я судорожно прячусь за машину; вытаскиваю пистолет. Гремят ружья, автоматная очередь. Дождь неистово стучит по железу, земле, одежде, коже.

– Ра… – захлебывается голос колобка. Крики, стоны, рокот залпов. Люди Курселя умирают, не успевая понять, что происходит.

Скрежет пулей по железу.

Ливень.

Соображай! Действуй! Сейчас пришельцы подойдут и конец…

На корточках огибаю кузов. За пеленой воды ничего не видно. Тень?

Я стреляю – мимо! – прячусь обратно. Бешено грохочет сердце. Сколько их? Пятеро? Шестеро?

Темная фигура выбегает из мрака. Вскинуть руку – нажать спусковой крючок. Прыгнуть в другую сторону. В лицо смотрит дуло обреза. Вбок! Вбок!!! Ребра обжигает болью, но – вспышка, отдача! – мои пули успевают отбросить врага.

Я у машины Изидора. В шуме грозы не слышно ни шагов, ни голосов. Сколько еще?

Вскакиваю – никого. Двое? Было двое?

Ночь вокруг пуста и неподвижна. Лишь холодные струи барабанят по корпусам машин.