Волк в ее голове

Ага?

Олег Петраков 9:08

Чё за пуйня, эт кто вообще?

Пользователь Мария Ремпель покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Катя Бабухадия покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Олег Петраков покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Мария Ремпель покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Ленка Павликовская покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Митяй Басов-Яроцкий покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Кирилл Разгуляев покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Кристина Меллендорф покинулъ(-a) бес?ду

Пользователь Аня Симонова покинулъ(-a) бес?ду

До меня доходит, что вместо «Где, кто видел Фролкову последнее время?» Артур Александрович написал «Где, кто вилед Фролкову п ослепнете вреия».

Ну да.

Я краснею не то от стыда, не то от смущения и удаляю группу.

– Сын мой, это ты там устроил? – спрашивает Валентин. – Не успел написать.

В ответном «угу» мне с трудом удаётся скрыть досаду.

Тем временем Сырок замечает мой интерес к Диане-киборгу и, покраснев, вырывает из тетради страницу.

– Нравится? Возьми.

Сырок с любопытством смотрит на меня, а я с таким же любопытством – на роботизированную Диану в моей руке. Сходство настолько удивительное, будто Диана сама позировала перед классом.

Знаете, однажды мы с ней играли в натурщицу и художника. В детстве, без какого-либо эротического подтекста. Помню, я тогда подумал, насколько Диана…

Нет, мне неловко об этом говорить.

Извините.

Секунды две я ещё разглядываю полотно Сырка, затем выбираю на ручке красный стержень и пишу: «Где, кто видел Д. Фролкову последнее время?» Перечитываю. Правлю «э» на «с». Ещё одна перечитка. Ещё одна правка: зелёная стрелочка к киборгу, под стрелочкой – синяя рожа с плачуще-умоляющими глазами.

– Ответь и пусти по рядам, – шепчу я Сырку и возвращаю страницу.

– Четвёртая парта! – Богиня наводит на нас указку, и мы замираем. – Будете дальше шептаться и щёлкать ручками – и вас поработят роботы. Уже создаются искусственные женщины! Сами знаете для чего. Человек уже совсем не нужен. Совсем. Люди, создающие роботов, говорят, роботы будут тащить. А вы шепчетесь и ручками всё, ручками.

Класс содрогается от хохота, и, поняв, что дальше на Богиню можно не реагировать, я расслабляюсь.

Сырок выглядит расстроенным, даже обиженным – но пишет ответ и передаёт листок назад.

Ну, извините.

На улице темнеет больше прежнего, небо будто опускается. В воздухе появляется запах свежей зелени. Урок уныло тянется к середине, а Диана-киборг гуляет себе по рядам и не думает возвращаться. Странная тревога, напряжение стягивает внутренности, и я передаю по партам, чтобы опросник вернули. Головы одна за другой поворачиваются назад, моя просьба запрыгивает на средний ряд. Сквозь стены и пол гимназии тараном проходит раскатистый гром.

– Раз вы хотите поговорить о геях и сексе, – замечает Богиня, – то давайте я тоже выскажусь: если гей откусил вам ногу, бегите!

О Господи.

– Да не о геях мы, – устало бурчит Олеся. – Тут социологический опрос.

– Все разговоры так или иначе о геях или сексе.

Богиня достаёт из сумки бутылочку, низко наклоняет голову и, бросив взгляд исподлобья, поспешно отпивает. По классу расползается аромат яблочного сока. Мне в висок ударяется бумажка и отскакивает в проход. Я с возмущением оглядываюсь, но Сырок уже наклоняется и поднимает комок.

Да, это мой опросник. Имеется пара ответов о гимназии (за авторством Сырка) и ППЧ (за авторством Валентина), но большую часть страницы занимает комикс о мужском причиндале и киборге. Вот причиндал страдает от одиночества, вот знакомится с киборгом и влюбляется в него. Вот в ЗАГСе киборг признаётся, что раньше тоже щеголял причиндалом, но затем сменил пол.

Я рассматриваю комикс со смесью любопытства, удивления и разочарования. В оригинальности автору не откажешь, но неужели сложно ответить?

Меня охватывает такое раздражение, что я выдираю чистую страницу из «Т-34» и быстро, наплевав на размер букв, пишу сверху: «где кто видел л фролкову. за информацию помогу на химии или физике».

Да, я упрямый.

– Ты решил всех довести? – спрашивает Сырок с робкой улыбкой.

– Да потому что нефиг…

Сырок со вздохом пишет: «У гимназии, Кирилл», подчёркивает раз шесть и обводит жирным квадратиком. Под квадратиком появляется роспись, сбоку квадратика – изящная печать с гербом. Наконец моя анкета перекочёвывает на соседнюю парту.

За окном с мягким шорохом накрапывает весенний дождь – будто рис насыпают в кастрюлю. Я смотрю на прозрачные тельца капель, которые распластываются на стекле, и вижу за ними полицейскую машину. Колёса её разбрызгивают грязь; свет фар облизывает окна противоположного крыла гимназии, мигает и гаснет.

Фоном разносится смех и постепенно переходит в истерику. Я понимаю, что пропустил очередную монументальную фразочку Богини, но не могу переключить внимание – кажется, будто полицейская машина привезла Веронику Игоревну, и она вот-вот выйдет. Конечно, это неправда, и автомобиль исторгает из себя лишь взъерошенного мужчину, который вскоре исчезает за краем подоконника.

Когда я всё-таки отвожу взгляд, класс шумит, будто ярмарочная площадь. С протекающего потолка оглушительно капает в предусмотрительно установленное ведро, Олеся снимает Богиню на телефон. На лице Сырка выражается крайняя степень удивления.

– Тю-тю… вам лишь бы дурака повалять, – говорит Богиня, копаясь на столе.

– Да! – раздаётся весёлое многоголосье. – Давайте ещё про роботов!

– Ну, что про роботов? Было время, когда в Союзе потребляли картофеля 30 кг на душу. Когда 30 кг… Тогда как Америка – 100 кг. При этом одним из ведущих направлений у нас была боевая парапсихология. Дальше большими буквами: «БОЕВАЯ ПАРАПСИХОЛОГИЯ».

– Пожалуй, запостю это в группу, – замечает Валентин. – То есть, запостчу. Запощу?..

Богиня обводит взглядом класс и… – за исключением звука голоса – пропадает, потому что ко мне возвращается листок с опросом о Диане.