Из морга в дурдом и обратно (сборник)

Бригады транспортировки умерших и погибших граждан (сокращенно ТУПГ, или «труповозы»), которых на всю Москву около двадцати, базировались на трех подстанциях, одна из которой занималась только перевозкой трупов, а две другие обслуживали и живых, и мертвых.

Бригада ТУПГ состоит из двух человек: водителя-санитара и фельдшера. Когда-то давно вместо фельдшера был второй санитар, но потом его заменили, повысив статус бригады. Во время работы на «скорой» Данилову не раз приходилось слышать рассказы о баснословных заработках «труповозов», ради которых многие врачи работали на бригадах ТУПГ в должности фельдшера. Правда, ни с одним таким врачом Владимир не был знаком.

– Я знаю, почему я это делаю, ты тоже знаешь, а мнение общества меня никогда не интересовало. Можно подумать, что я в сутенеры пошел!

– Данилов, ты отстаешь от жизни! – деланно рассмеялась Елена. – Сутенеры в наше время – уважаемые люди. Благородные поставщики секс-услуг!

– У каждого свое понимание жизни, – пожал плечами Владимир.

Утром он нашел на кухонном столе записку: «В холодильнике для тебя бутерброды в фольге, возьми на работу» – и улыбнулся растроганно, подумав, что забота – это очень приятно. Бутерброды с сыром и копченой колбасой брать с собой не захотел – съел их прямо за завтраком, рассудив, что на ночь ему хватит пачки печенья, которое, кстати, нужно было вспомнить купить.

День на кафедре выдался суматошным: Мусинский улетал в Лиссабон на очередную международную тусовку патологоанатомов, и вся кафедра готовилась к этому. Одни, как и положено, в последний день, готовили какие-то материалы для заведующего, другие что-то переводили. Ординаторов нагрузили научными журналами и оставили в одной из учебных комнат «повышать уровень».

Пользуясь случаем, Денис, Илья и Елена тихо убежали.

Данилов с Ирой остались. Владимиру некуда было торопиться, а за Ирой в половине третьего должен был заехать кавалер.

Они добросовестно просмотрели журналы, поболтали о жизни и о том, как хорошо должно быть на международных симпозиумах и конференциях: четыре часа слушаешь интересное, а потом развлекаешься в свое удовольствие.

– Я бы тоже не отказалась рвануть куда-нибудь на три дня, – вздохнула Ирина.

– Какие проблемы? – Данилов отложил очередной просмотренный журнал и решил, что на сегодня с него хватит. – Или загранпаспорта нет?

– Есть, только толку с него? – поморщилась Ирина. – Для поездки нужна компания, а мне хронически не везет в этом.

– Если бы я не был таким старым, то я бы мог подумать, что это намек, – улыбнулся Данилов. – Или нет, не намек, а приглашение съездить куда-нибудь вместе.

– А если бы я не была бы такой юной, – в тон ему ответила Ира, – то я могла бы подумать, что слышу завуалированное приглашение.

Они оба рассмеялись.

– Но если уж начистоту, то ты – единственный из ординаторов, с кем мне приятно общаться, – неожиданно сказала Ира.

– Я польщен.

– Нет, серьезно. Все остальные – тоска зеленая. Денис – самовлюбленный павлин, Илья – пенек, Ленка – дотошная зануда. А ты – совсем другой. И к тому же у нас есть общая тайна, а это сближает.

– Это верно, – согласился Данилов. – Я не был бы столь категоричен в оценках наших коллег, но ты заметно от них отличаешься. В лучшую сторону.

– И чем же? – Ира кокетливо склонила голову набок.

– Ты держишься естественно, это располагает.

– И всего-то! А я надеялась услышать о себе много хорошего.

– Не услышать от меня плохого – это все равно, что услышать от другого много хорошего, – заверил ее Данилов.

Конечно же он забыл купить печенье. Вспомнил о нем уже на работе, когда готовил микропрепараты, и решил, что это к лучшему. На ночь есть вредно, а ночью – тем более.

В половине десятого Данилов закончил наводить порядок на рабочем месте и отправился к Валере, читавшему спортивную газету в приемной.

– Еще рано, – сказал Валера, на секунду отрываясь от чтения. – Иди, прихвати часок на диванчике. До одиннадцати.

– Как скажешь.

В комнате отдыха Данилов уселся на диван, закинул ноги на один из стульев и тотчас же заснул – сказалась многолетняя врачебная привычка.

В пять минут двенадцатого его разбудил Валера, уже успевший переодеться.

– Я пошел. В журнал привезенных не записывай, просто вкладывай в него направления и сопроводиловки, а я утром оформлю. Не забудь сверять наличие коронок и колец. На всякий пожарный – мой мобильный номер на столе под стеклом. Будут непонятки – звони.

– Я лучше до утра подожду, – ответил Данилов, представляя, как его звонок застигает Валеру в самый ответственный момент.

– Мое дело предупредить.

Данилов встал, одернул халат и наткнулся на удивленный взгляд Валеры.

– Ты куда?

– В приемную.

– Зачем? Продолжай спать. Если кого привезут – Леша разбудит.

– А если будут звонить?

– Перезвонят утром, – Валера протянул руку. – Ну, сладких тебе снов.

– А тебе… – Данилов замялся, подбирая подходящее выражение, но так и не найдя его, ограничился банальным пожеланием: – Всего хорошего!

– Чуть не забыл, – рука Валеры скользнула в карман его джинсовой курки и сразу же переместилась в нагрудный карман даниловского халата. – Твой гонорар.

– Спасибо.

Когда Валера ушел, Данилов переложил три пятисотенные банкноты в бумажник. По старой скоропомощной привычке он всегда держал при себе деньги, документы и ключи от дома – так было надежнее.

Приняв прежнюю позу, Данилов прикрыл глаза, надеясь тотчас же заснуть, но на этот раз быстро не получилось. Около четверти часа в голове вертелись разные мысли, большей частью – совершенно бессвязные.

В конце концов Данилов прибег к одному из испытанных средств: начал повторять про себя поговорки и изречения на латыни. Мертвый язык всегда отлично его усыплял; не подвел и на этот раз.

Охраннику не пришлось будить Данилова – Владимир проснулся сам, как только прозвенел звонок. Взглянул на часы – пятнадцать минут третьего.

В приемной охранник Леша беседовал с невысоким мужичком в синей скоропомощной форме.

– Добрый вечер! – оживился мужичок при виде Данилова и доложил: – Бабуля восьмидесяти трех лет.

Умерла дома, в поликлинике не наблюдалась, направление, милицейский протокол – все как положено.

Документы лежали на столе.