Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Я думаю, что вы слишком строги в суждениях, – улыбнулся Михаил.

– Я строга? – удивилась Анна, и удивление ее выглядело непритворным. – Да знали бы вы мужчин так, как знаю их я, вы бы сказали, что я слишком снисходительна!

Она развернулась и пошла по коридору, давая Михаилу возможность идти позади и наслаждаться созерцанием. Михаил и наслаждался. Отчасти как эстет и ценитель красоты во всех ее проявлениях, отчасти как мужчина, обуреваемый мужскими чувствами, эмоциями, инстинктами. А сладкий запах духов, шлейфом тянувшийся за Анной, добавлял этому созерцанию шарма.

Кухня оказалась не просто кухней, а еще и чем-то вроде гостиной с длинным, во всю стену, диваном и двумя приставленными к нему столами.

– Здесь обычно во время приемов находятся водители и «тушканчики», – прокомментировала Анна.

– Тушканчики? – переспросил Михаил.

– Ну да, тушканчики, – улыбнулась Анна. – Макс так называл телохранителей. Они охраняют хозяйскую тушу, сокращенно – тушку, значит, тушканчики. Мой покойный муж не имел телохранителей и считал их бесполезными дармоедами. Он считал, что надо правильно вести дела, не наступать никому на горло, вовремя решать спорные вопросы, уметь договариваться и все такое. А телохранители – это блажь. От выстрела из гранатомета никакой телохранитель не спасет.

– Я думаю, что он был прав.

– А я думаю, что он просто хотел сэкономить, – обронила Анна. – Располагайтесь, я сейчас.

Михаил расположился на диване, оказавшемся очень удобным – в меру мягким и спинка поставлена под правильным углом. Портфель поставил на пол.

К кофе Анна подала сладости в «трехэтажной» вазе, которые так и простояли нетронутыми. Кофе вопреки ожиданиям Михаила, привыкшего пить этот напиток из относительно небольших, а то и из совсем крошечных чашечек, Анна разлила в две большие красные чашки. На той, что досталась Михаилу, было написано «The Strongest Coffee in the World», а на Анниной красовалась лаконичная надпись: «The Boss».

«Бессознательная расстановка приоритетов», – подумал Михаил и улыбнулся.

Улыбка была едва заметной, но Анна, севшая не на диван, что было бы совсем уж интимно, а на стул по другую сторону стола, ее заметила.

– Понравился кофе? – спросила она.

– Выше всяких похвал! – ответил Михаил. – И порция впечатляющая.

Он немного преувеличил. Кофе был просто хорошим. Крепким и ароматным.

– Это чтобы не отвлекаться в ходе разговора, – пояснила Анна. – Знаете, я хотела поприсутствовать на одном из ваших сеансов с Тамарой, но она встретила эту идею в штыки.

– И правильно сделала, – одобрил Михаил. – Психоанализ – дело сугубо интимное, свидетели здесь не нужны. Они даже противопоказаны.

– Так я не с какой-то там целью, а чисто полюбопытствовать. В кино психоанализ выглядит как прикольные ответы на прикольные вопросы, а так интересно узнать, как все происходит на самом деле!

– Зачем?

– Любопытно, – Анна улыбнулась так обворожительно, что Михаил чуть не поперхнулся кофе. – Мне интересно, что представляют собой сеансы психоанализа.

– Это общение, во время которого пациент говорит, а психоаналитик слушает. Прикольные вопросы и прикольные ответы – это нисколько не психоанализ. Я не столько задаю вопросы пациентам, сколько их слушаю. Слушаю и делаю выводы.

– То есть к вам приходят для того, чтобы выговориться? Облегчить, так сказать, душу?

– В общем-то – да. Но, кроме облегчения, бывает и другая польза. Анализируя то, что мне говорят пациенты, помогаю им решить их проблемы. Не решаю, заметьте, а помогаю решить.

– То есть вы слушаете, что вам несет Тамара, и…

– Прошу прощения! – Михаил поставил чашку на стол и поднял вверх обе руки, обратив их ладонями к Анне. – Я могу говорить с вами о психоанализе при одном условии! Никаких имен. Никаких переходов на личности, пусть даже и случайных. Наша этика во многом схожа с врачебной. Полная приватность и абсолютная секретность.

Он опустил руки и сразу же устыдился неуместной пафосности этого своего жеста.

– А если вы узнаете, что в нашем подвале я велела оборудовать камеру пыток и развлекаюсь там с похищенными мною людьми, тогда что? – Анна иронично посмотрела на Михаила.

– Вы подслушивали? – в совпадения Михаил не верил, тем более в столь очевидные совпадения. – Зачем?

– Ну что вы! – укоризненно протянула Анна. – Я порядочная женщина и не позволяю себе вторгаться в чужую приватность. Это кое-кому позарез надо знать, сколько у меня… Ладно, замнем для ясности. Михаил, вы не могли бы начать работать со мной. Ничего особенного, никакого криминала, просто мне очень-очень надо выговориться. У вас найдется для меня свободное время? Я могу приезжать к вам в офис когда угодно.

– В офис? Но ведь я так или иначе приезжаю сюда к Тамаре и могу работать с вами здесь же по цене обычного офисного сеанса, если вам удобно это время…

– Нет! – Анна решительно покачала головой. – Лучше я стану приезжать к вам в то время, которое вы мне назначите.

– Но почему? – удивился Михаил.

– Домашние сеансы не устраивают меня по трем причинам. Во-первых, здесь я вряд ли смогу расслабиться и спокойно, без помех, выговориться. Не та обстановка. Во-вторых, здесь у всех стен есть уши. Все обожают подслушивать – это такой домашний вид спорта. Ну и, в-третьих, мне приятно лишний раз выехать в Москву, развеяться. Без дела вроде как не поедешь, а по делу – с удовольствием. Ах, да! Вот вам и четвертая причина – если вдруг Тамара узнает, что с меня вы берете меньше, чем с нее, нам обоим несдобровать.

– Но это, как мне кажется, логично, – пожал плечами Михаил. – И потом, вы же родственницы, хоть и не кровные…

– Мы кровные враги! – Анна сверкнула глазами. – И никакие не родственницы!

«Как тут все запущено, – подумал Михаил. – И загадочно. Такой внезапный интерес к психоанализу удивителен, если не сказать больше. Он даже в какой-то мере настораживает. И здесь определенно есть какая-то тайна. Прямо вот диккенсовская. Загородный особняк, две женщины, ненавидящие друг друга, покойник…»

Внезапно Михаил ощутил сильную эрекцию. Очень сильную, член не просто отвердел, налившись кровью, он резко увеличился в размерах и настойчиво запросился на волю. Явление было настолько неожиданным, что застало Михаила врасплох. Он покраснел и закинул ногу на ногу, маскируя свою несдержанность. Обычный, в сущности, жест, но Михаил избегал его во время сеансов и доизбегался настолько, что практически перестал так делать. Нога, закинутая на ногу, символизирует закрытость, бессознательное желание защитить свои гениталии (сейчас Михаил как раз и защищал их от постороннего взора) и является выражением скрытого недоверия к собеседнику. В каком-то голливудском фильме так вообще был психоаналитик «без комплексов», который задирал скрещенные ноги на стол, демонстрируя пациенту подошвы своих полуботинок, но в кино всегда можно больше, чем в жизни.

Эрекция и не собиралась ослабевать. «Приапизм какой-то!» – раздраженно подумал Михаил и сделал подряд несколько глубоких вдохов-выдохов. И ведь на воздержание не спишешь – не далее как прошлой ночью трижды разрядился в охочее до ласк лоно давней подруги. Секс был не слишком эмоциональным, потому что физиология явно доминировала, но качественным, дающим приятное чувство разрядки и опустошенности. А сейчас, наверное, психика дала знать о себе, решила добавить эмоций? Не иначе. Уж что-что, а такую эмоцию, как стыд, Михаил сейчас испытывал остро и всеобъемлюще. Это же надо такому случиться – приступ явной похоти (давайте уж называть вещи своими именами) во время невинного разговора с красивой женщиной. Впору сгореть от стыда или провалиться сквозь землю.

– Давайте поработаем над вашими проблемами, Анна, – сказал Михаил. – Только сразу предупреждаю, что надо настраиваться на долгую, кропотливую работу. С наскоку никакие проблемы не решаются, в нашем деле вообще ничего с наскоку не решается.

Обсуждать проблемы Анны сейчас не хотелось. Раз уж у здешних стен есть уши, то лучше перенести обсуждение в офис. Так будет лучше.

– Я готова. Долго так долго, кропотливо так кропотливо. Цена вопроса меня не волнует, был бы результат.

– Дело не столько в цене, сколько в вашей готовности, – поправил Михаил, – вашем желании…

– Я все понимаю, не маленькая.

Любимые и единственные дети (особенно – поздние), сполна и еще немножко сверх того вкусившие родительской заботы, и во взрослом возрасте при любом удобном случае подчеркивают, что они не маленькие. Нелюбимые дети, сызмальства подавляемые взрослыми, поступают точно так же, давая понять, что ими уже нельзя манипулировать. Причины разные, следствие одно и то же. Детские комплексы преследуют нас всю жизнь.

– В какое время дня вам удобно приходить ко мне?

– В любое, – пожала плечами Анна. – Я же сама себе хозяйка.

– Тогда давайте начнем со вторника, – предложил Михаил, сверившись с ежедневником на телефоне. – Жду вас в половине первого.

– Дня? – спросила Анна и тут же по-простонародному прыснула в ладонь, поняв глупость вопроса.

При возможности Михаил предпочитал начинать работу с новыми пациентами в первой половине дня, на свежую голову.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10