Как цыпленок в яйце.
Мне в моем заточении
Был сосуд словно мать.
Ах, какое мучение —
Без движенья лежать!
Ах, какое страдание —
Повороты хребта!
Я иное создание —
Я – сама красота!
Извивается, корчится
Непокорный скелет.
Я пророк и пророчество,
Я искусство и свет!
Вам, не знавшим печали нот,
Не расскажет пиит,
Как ночами в отчаянно
Сердце вазы стучит.
А вокруг – безобразие
И пустая возня.
Не рассказывай, Азия,
Сказок нового дня!
Получив же свободу я
Прохожу по земле
Словно врач меж уродами…
Уведите калек!
Чтобы форму не сглазила
Злобных тварей орда
Возвратиться бы в вазу мне,
И застыть навсегда!
«Если черти в душе гнездились»
Хочешь душу мою пробури поперек,
Или даже обшарь ее всю от и до?
Непременно найдется во мне уголок,
В нем лукавые бесы скрутили гнездо.
В эту глушь не тропинка ведет, а хай-вэй,
Раскатали анчутки свою колею.
Ах, ты, нечисть моя, вражье племя чертей!
Мы живем в самой страшной из всех Кали-юг!
Я вас, гадов, кормлю, приручая, с руки,
Отдаю вам тепло и врачую крыла!
Мне взамен ничего, кроме смертной тоски,
Бесконечного горя и черного зла!
Обо мне говорили: «Сам черт ему брат!»
«Он в своем ли, – порой возмущались – уме?
Для чертей своего не жалеет добра!»
Но и ангелов я приручал, как умел!
По житейскому морю несется ладья,
И пока не распутан сомнений клубок,
В вечном споре я снова – третейский судья,
А рукой моей водят, то Дьявол, то Бог.