Веник Самураев

Вот сияет огромная желтая «М» – символ этой эпохи. Речь даже не о потреблении, просто вся культура, которой мы мыслим, – это уже заранее продуманные и теперь навязанные образы. И это такое же притворство, как наши с Витой отношения. При таком подходе разница между Шекспиром и чизбургером не так уж велика.

Итак, я сел напротив Виты.

– Привет, шурында, – бросил я, принимая вальяжную позу. Битва началась. – Только не говори, что ты еще и в вегетарианство ударилась… головой, – сказал я, с нарочно прилепив лишнее слово к концу фразы, чтобы та обрела двойной смысл.

Да, говорил я грубо. Наше общение началось с безобидных шуток друг над другом, но по инерции переросло в настоящую войну. Стоило мне сказать что-то резкое, как мне тут же становилось стыдно, однако остановиться я уже не мог. Думаю, она чувствовала нечто подобное. И такое общение навязывалось нам все сильнее с каждой встречей. Мы ничего не могли поделать.

– Нет, что ты! – возразила она. – Я же ем детей, по твоим словам, как я могу быть вегетарианкой.

Она демонстративно наколола лист салата на вилку и отправила в ротик.

– А ты чего тут делаешь? – спросила она, прожевав.

Я не мог сказать, что мой дом находится в десяти минутах отсюда, это означало бы, что я сдал все позиции. Лучше всего было соврать что-нибудь. Так я и сделал:

– Иди ты в жопу! Не твое дело!

Что ж, врать у меня не особо получается.

– Идиот, не очень-то мне и интересно.

Я вспомнил книгу, стоящую дома на полке, и за «идиота» стало обидно вдвойне. Как будто на стороне Виты стоял Достоевский.

– Вот и поговорили.

Так, перебрасываясь фразами, мы посидели полчаса, пока она не доела салат.

– Ну, мне пора, – она резко встала из-за стола.

– Как уже? – растерялся я.

– Ага.

– Может, тебя проводить? – предложил я.

– Не стоит, – Вита сделала вид, что ей приятно мое предложение, и послала наигранный воздушный поцелуй.

Она взяла сумку и вышла на улицу, а я долго провожал ее взглядом через панорамное стекло. За время, что мы сидели в кафе, на улице стемнело. Сентябрь медленно убивал лето. Первый месяц осени – последняя попытка лета сохранить прошлое тепло. Попытка бессмысленная и мертвая. Было неуютно возвращаться домой одному, но делать было нечего.

Я снова сидел в темной комнате перед включенным ноутбуком. Будто никуда не выходил. Будто не было этой неожиданной и такой быстрой встречи… Но ведь была! И что-то изменилось после этого разговора. Чуть-чуть, но изменилось. В лучшую или худшую сторону – я не знал. Да и кто вообще предложил все мерить понятиями «хорошо» и «плохо», «добро» и «зло». Я, Вита, Надя, Ярик – мы просто по инерции проживали свои жизни так, как у нас это получалось.

Свет от монитора падал на лицо. Подумав несколько минут, я начал печатать. Пальцы сами забегали по клавиатуре. Мне пришла идея сделать Виту главной злодейкой всего будущего произведения, но я начал совсем с другого, с самого начала. И главное было то, что теперь я знал, о чем писать.

Из-под черного мигающего курсора появлялась прерывистая полоска текста. И я уже не делал большие интервалы между словами.

На днях я позвонил Наде и сказал, что не знаю, о чем писать.

– Привет, Веня! – послышался голос в трубке. – Не знаю даже, как тебе помочь. Ну напиши обо мне…

Глава вторая

Мечты сбиваются

Серебристый автомобиль затормозил в нескольких метрах от остановки. Переднее сиденье было кем-то занято, поэтому мне пришлось садиться назад. Ярик был за рулем, рядом с ним сидела девушка.

Она повернулась на три четверти, поэтому я видел только край ее лица, словно полумесяц луны. В мочке блестела аккуратная маленькая сережка, не делающая ее красивее, а лишь подчеркивающая хрупкость. Длинные волосы распущены, челка небрежно падает на лицо.

Несколько мгновений я рассматривал девушку, забыв поздороваться. Мне хотелось, чтобы она обернулась полностью. Будто в кино: для красоты кадра не хватает нужного ракурса. И когда это случилось и наши глаза встретились, на нежной шее, там, где ключица, образовалась розовая складочка. Я невольно скользнул взглядом ниже – белая блузка расстегнута на две пуговицы…

– Привет, – голос Ярика рассеял мое наваждение. – Это Вита, – представил он свою подругу.

– Здравствуй, – поздоровалась она. Чересчур холодно, как мне показалось.

Через секунду я сообразил, что до сих пор молчу, и поспешил поздороваться с обоими. Машина тронулась. Ярик недавно получил права, поэтому вел медленно.

– Вита тоже увлекается буддизмом. Думаю, вы подружитесь, – Ярик явно был настроен нас познакомить, и поэтому искал общие темы. Он поймал мой нервный взгляд в зеркале заднего вида.

– Да я не то чтобы увле… – я хотел возразить, но передумал.

Девушка, желая поддержать разговор, оглянулась на меня:

– Читал «Дзен и искусство ухаживать за мотоциклами»?

– Первый раз слышу, – признался я. – Кто автор?

– Роберт Персинг.

– Ни о чем не говорит. Я нашу литературу люблю. Ну там… Пелевин…

– Пф, – только и хмыкнула она, сразу утратив интерес.

Разговор не задался. Между нами возникла маленькая трещина, которая разрасталась с каждой минутой тишины.

Мимо машины проносились бетонные столбы, отсчитывая электрический пульс дороги. Монотонным гудением они расползались вдоль трассы, предчувствуя скорую грозу. Как метроном, столбы считали секунды до ее начала. Лето было холодным и дождливым.

Мы выехали за город, когда дождь настиг нас. Тучи разнеслись над шоссе. Тяжелые капли заклацали по крыше, будто по консервной банке. Они заливали лобовое стекло, работали дворники. Прорываясь сквозь потоки воды, разрезая их капотом, машина шла на север, оставляя разорванные капли позади.

Это было похоже на битву железа и воды, и мне вспомнилось старинное латинское изречение:

– Веня видит Виту, – сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вита никак не отреагировала. Я испытал то состояние разочарования, которое, должно быть, свойственно собакам, покорно семенящим за своими хозяевами, когда те не обращают на них внимания.

– К чему это ты? Ты никогда не умел шутить, – добродушно признался Ярик.

– А ты лучше бы за дорогой следил! – мне стало неловко.

Ярик засмеялся и включил музыку погромче. Под хорошую песню можно и океан пересечь. В колонках играл «Пасош», но сейчас мне показалось, что Ярик все подстроил специально: