Последняя вечность войны

…И сразу же наткнулся на солдата.

– Вот ты где… – пробормотал Василий, – Не докопал ещё? Ну ничего, я продолжу… Лопата-то где?

Немец только вздохнул.

– Лопата! Где лопата? – Симанин осторожно потряс немца за плечо, – Господи, ну как по-немецки будет «лопата» ?

Убедившись на ощупь, что в руках у солдата ничего нет, и так и не получив никакого ответа, Василий сам полез в туннель.

Нет, туннель ещё не был закончен, но в самом конце Василий наткнулся коленкой на что-то твёрдое и острое – это была сапёрная лопатка! «Ну, хоть не потерял – и слава богу», – вздохнул он.

Продолжив копать, Василий вскоре ощутил, что в земле начали попадаться какие-то ниточки. Он даже не успел поразмышлять, что бы это такое могло быть, как передняя стенка туннеля обрушилась ему на голову…

Об этом моменте Василий, казалось, мечтал всю свою жизнь. Он уже даже и не помнил, что мог когда-то мечтать о чём-то другом. Однако, вместо столь желанного ослепительного солнечного света, впереди по-прежнему была чернота. На мгновение Василию показалось, что он всего лишь прорыл туннель в другой склеп, который был всего лишь больше и просторнее прежнего… Только вот ветер… Да, в его лицо подул ветер! И запахи – запах воды и запах свежести! И трава под руками! И бесконечный простор вокруг! Василий даже не обратил внимания, куда делась лопатка – он вывалился из туннеля наружу и пополз по траве, совсем чуть-чуть, всего пару метров, а потом перевернулся на спину и замер раскинув руки в стороны. Звёзд над ним не было, тёмное ночное небо было покрыто тучами. Заросшей щетиной щекой Василий чувствовал дуновение прохладного ветра справа. Глаза заполнились слезами, и он то ли уснул, то ли потерял сознание…

Когда Василий открыл глаза, уже совсем рассвело, и первое, что он увидел было морщинистое лицо склонившейся над ним старухи в старомодной шляпке с пером. Он не испугался – старуха показалась ему знакомой. Она неуверенно коснулась сухими пальцами его щеки и что-то пробормотала по-немецки. Ну конечно! Это же была та самая старуха, которую Симанин, Петров и старшина Матвеев повстречали тогда в лесу! Слёзы снова заструились из глаз Василия – было ощущение, словно он повстречал свою старенькую учительницу или кого-то ещё из той, другой жизни.

– Здрасьте… – попытался улыбнуться Симанин, но губы не слушались, а слёзы всё текли и текли.

Старуха сказала ещё что-то непонятное, а потом поднялась и торопливо, почти бегом, ушла. «Ну вот…» – подумал Симанин, – «Всё как и в тот раз.»

Василий понемногу пришёл в себя и попытался сесть. Это ему удалось. Было утро, но довольно пасмурное. По небу плыли бесконечные серые тучи. Вокруг по-прежнему было то самое старое кладбище. Только неподалёку возвышлась груда камней с торчащими из неё обломками стен – видать, тот немецкий офицер основательно тогда расстрелял каменный склеп панцерфаустами. Вокруг было тихо. Ни грузовика, ни легковой машины на кладбищенской аллее уже не было. Василий прислушался. Появившаяся на мгновение мысль, что фашисты всё ещё где-то тут практически сразу улетучилась. Сколько времени он провёл в этой гробнице? Василий потрогал щетину на щеках – волосы уже даже не кололись, а были мягкими. «Борода, что ли, успела вырасти?» – изумился он.

Сил встать на ноги не было, поэтому Симанин поднялся на четвереньки и вернулся к округлому отверстию в земле, откуда он вылез ночью. Туннель исчезал в темноте. В склепе внизу было тихо.

– Эй, ты! Фриц, что ли… – окликнул Василий немецкого солдата, – Вылезай! Сможешь сам?

Никто ему не ответил. Живот сводило от голода, и Симанин непроизвольно сорвал чуть-чуть травы и засунул в рот. Почему-то вспомнился салат в школьной столовой…

Он решил сначала немного отдохнуть, а потом спуститься вниз и вытащить немца. Однако не прошло и десяти минут, как до Симанина донёсся шум мотора. Машина! Неужели немцы? Старуха привела?! Он встрепенулся и уже хотел было ползком укрыться за руинами склепа, как на кладбищенской аллее появился серо-зелёный джип «Виллис» – советскую униформу на водителе и пассажире Василий узнал сразу. Наши! Машина остановилась неподалёку, и Симанин остался полулежать на траве разглядывая приближавшегося к нему советского офицера в пыльной форме. Тем временем шофёр помогал выбираться с заднего сиденья джипа той самой немецкой старухе в старомодной шляпке с пером.

– Не наврала бабка, – громко сказал офицер, – Кажется, и правда, наш…

Шофер поставил старуху на землю, и та, поправив шляпку, тут же пошла прочь, несколько раз оглянувшись, прежде чем исчезнуть за могилами.

– Что с тобой, солдат? – участливо спросил офицер, – Ранен?

Симанин расслабленно вздохнул.

– Да нет, вроде… – сказал он, – Пить только очень хочется… И есть.

Василий тут же получил полную флягу с водой, из которой он сразу же начал жадно пить.

– Еды у нас с собой нет… Поедешь с нами – там накормим. А что случилось-то? – офицер пристально посмотрел на Василия, – Ты кто? Документы есть?

– Рядовой Симанин! Товарищ капитан… – несколько неуверенно начал Симанин, – Мы в патруле были… Трое нас… Старшина Матвеев был за старшего… Нарвались на немецкую засаду… Старшину сразу убило, а мы с Петровым на кладбище укрылись. А там – немцы. Много. Петров ранен был… Он меня отправил… Я в склепе спрятался, потому что немцы вокруг были…

Капитан и подошедший шофёр молча слушали.

– А потом в тот склеп немцы начали золото складывать. Там грузовик стоял… Такие большие слитки, длинные…

– Золото, говоришь? – переспросил капитан.

– Да, – кивнул Симанин, – много слитков – целый гроб заполнили. Я там среди гробов прятался – они меня не видели… А потом немецкий офицер, он там всем руководил, выстрелил в солдата, который укладывал слитки, а склеп взорвали. Тот раненый солдат и я остались там, в могиле…

– Как же вы выбрались? – спросил капитан.

– Только я пока выбрался… – сказал Симанин, – У немца лопатка сапёрная была, мы с ним туннель наружу и прорыли.

Капитан удивлённо приподнял брови:

– Да… Бывает же… А немец-то где?

– Там, – Симанин кивнул на дыру в земле, – Он ранен. Не смог сам выбраться. Трудно ему…

– И золото там? – капитан внимательно рассматривал перепачканную форму Симанина.

Тот только кивнул.

– Ладно, – сказал капитан, – Сейчас разберёмся. Дмитриев! Подгони машину поближе. Там верёвка есть – привяжи к бамперу; и фонарь приготовь.

– Есть, товарищ капитан! – и шофёр побежал к джипу…

– …А то мы тут мимо ехали, – сказал офицер Симанину, – А на дорогу бабка немецкая выскакивает, прямо чуть не под колёса. Говорит, что раненый русский где-то лежит, и дорогу показать хочет. Вот и приехали… Ну что, Дмитриев, есть фонарь?

Шофёр подогнал машину к самому входу в туннель и, привязав один конец верёвки к бамперу, другой забросил в тёмный провал в земле.

– Спустись – проверь, – приказал капитан.

Шофёр склонился над отверстием.

– Ох и воняет же оттуда… – пробормотал он.

– А ты думал, – отозвался капитан, – Могила всё-таки…

Около минуты Дмитриев светил фонарём в туннель что-то там разглядывая, а потом вздохнул и спросил:

– Автомат брать?

Капитан вопросительно посмотрел на Симанина.

– Там только немец тот раненый, – ответил тот, – И он, вроде, без оружия был… А так – только гробы и пыль…

– Эх… – сказал шофёр и, придерживаясь за верёвку, полез ногами вперёд в туннель.

Некоторое время слышалось кряхтение сползающего вниз Дмитриева, а потом из глубины донёсся его бодрый голос:

– На месте, товарищ капитан! Тут прямо как подвал, довольно просторно… Есть фриц – на полу сидит…

– Что там с этим немцем? – капитан наклонился над отверстием в земле, – Обвяжи его верёвкой, и попробуем вытащить…

– Обвязать-то я могу… – почему-то неуверенно отозвался Дмитриев, – Только смысл какой?

Капитан недоумевающе переглянулся с Симаниным.

– Он же мёртвый, немец-то, – продолжал снизу шофёр, – Весь зелёный и вздулся уже – не сегодня завтра потечёт…

– Чего? – переспросил капитан.

– Да он уж не меньше недели тут пролежал… А то и больше… – голос Дмитриева стал звучать глуше, видимо, он прошёл глубже в склеп, удалившись от туннеля.

– Как… мёртвый? – оторопевший Симанин на четвереньках подполз поближе к дыре, – Он же сегодня ночью помогал мне тоннель рыть!

– У него дырка в сердце, – отозвался снизу Дмитриев, – С такой и полминуты не живут.

– Что там ещё? – крикнул капитан в дыру, подозрительно покосившись на Симанина.

– Гробы… – донеслось снизу, – Ещё один труп… Но этот – высохший уже, прямо как мумия…

– А золото? – спросил капитан, – Золото видишь?

– Там дверь кованная есть, – сказал Симанин, – Золото – в гробу у самой двери.

Капитан снова взглянул на него и крикнул в дыру:

– Гроб возле двери!

– Дверь вижу… – отозвался Дмитриев, – А! Точно – есть приоткрытый гроб! Так точно, товарищ капитан, есть золото! Ух! Много золота!

– Много? – озадаченно спросил капитан, видимо до последнего момента сомневавшийся в словах Симанина.

– Да до хрена! Большие слитки! – радостно ответил Дмитриев.

– Ничего не трогать! Я спускаюсь сам! – сказал капитан и, схватившись за верёвку, полез вниз.

Симанин осторожно подполз к краю дыры и стал слушать. Чертыхаясь и выплёвывая попавшую в рот землю, капитан спустился в склеп.

– Вот здесь, товарищ капитан!

– Вижу… Похоже на то… Давай-ка, крышку с гроба снимем, чтобы не мешала. Берись за тот конец…

Прислушивавшийся к диалогу Симанин вдруг ощутил необъяснимое чувство тревоги. Снизу донёсся шум сдвигаемой с места крышки гроба и лёгкое постукивание…

– Что за… – едва успел выговорить капитан, как в памяти Симанина внезапно ярко и отчётливо возникла картинка: лежавший на крышке гроба снаряд от панцерфауста слегка качнулся и покатился к краю…

«Не трогайте крышку!» – хотел было изо всех сил закричать Василий, но только в ужасе закрыл лицо руками и повалился на бок. В следующее же мгновенье земля под ним содрогнулась, а из жерла туннеля вырвался столб дыма с известковой пылью и мелкими камнями. Что-то глухо ухнуло в глубине, руины склепа слегка осели, а стоявший до этого вертикально кусок стены покосился и рухнул, рассыпавшись на мелкие фрагменты…

А потом наступила тишина. Пришло не менее пяти минут, прежде чем потрясённый Симанин оторвал ладони от лица, приподнялся и испуганно огляделся. Вход в туннель был теперь лишь округлой ямой , не более полуметра глубиной. На дне её лежали комья земли в перемешку с кусками известняка. Выброшенная взрывной волной наружу верёвка лежала скомканая и перепутанная возле джипа. Симанин с трудом поднялся на ноги, и в этот момент сзади него раздался уже знакомый женский голос:

– Ну, я же просила тебя – никому про золото не рассказывать!

Василий вздрогнул и обернулся. За рулём джипа сидела та самая девушка из сна. Только на этот раз она была не в сарафане, а в чёрной кожаной куртке и в тёмно-зелёных брюках военного покроя. Светлые волосы её были аккуратно уложены, словно она только что вышла из парикмахерской. Руки девушки лежали на руле.

– Моё предложение всё ещё остаётся в силе, – сказала она, – Подумай, ведь всё что вечно в этом мире так или иначе связано со смертью: египетские пирамиды, гробницы древних правителей…

– Что ты от меня хочешь? – едва слышно пробормотал Василий.

– Ещё не поздно туда вернуться… – девушка кивнула в сторону руин склепа и улыбнулась.

– Нет! – закричал Василий, – Нет!

И, хотя ноги его подгибались от слабости, он бросился прочь. Девушка засмеялась.

Он бежал через кладбище спотыкаясь и падая, а позади него всё ещё раздавался смех девушки…

Наконец, смех затих. Задыхаясь от усталости, Симанин остановился и обнаружил, что он уже давно не на кладбище, а посреди леса. Он отдышался немного и побрёл сам не зная куда…

Через некоторое время Василий вышел из леса и оказался на довольно высоком холме. Впереди внизу он увидел мост через реку и дорогу, по которой, поднимая тучи пыли, шли советские войска – Василий сразу узнал танки-«тридцать четвёрки» и большие американские крытые грузовики «Студебеккеры», тащившие на прицепе орудия. Возле моста стояло несколько машин и какие-то люди. Василий начал спускаться с холма к мосту, невольно ускоряя шаг под горку…

…Колонна военной техники шла через мост. Неподалёку стояла группа немецких беженцев, человек пятьдесят, в основном женщины, дети и старики. Чуть в стороне от беженцев стояли два немецких солдата в полевой униформе, но без погон. Очевидно, что пока не пройдёт колонна, беженцев на мост не пускали. У припаркованного на обочине возле моста джипа стоял лейтенант и несколько солдат. Перед джипом стоял грузовик-полуторка, в кузове которого сидели семь-восемь девушек в военной форме со снайперскими винтовками – Симанин разглядел оптические прицелы. Девушки смеялись и о чём-то разговаривали с лейтенантом и солдатами, охранявшими мост.

Симанин прошёл мимо немецких солдат, безмолвно и обречённо смотревших на проходившие мимо войска. В глазах беженцев он тоже увидел лишь бесконечную серую пустоту, обречённость и страх. Только один маленький, коротко подстриженный ребёнок лет трёх (непонятно, мальчик или девочка) радостно махал рукой катившимся мимо него танкам и грузовикам. Оглушительный железный грохот и поднятая пыль заполняли всё вокруг.

Пройдя мимо беженцев, Симанин направился к лейтенанту. Тот сам обратил внимание на приближавшегося солдата и сделал несколько шагов ему на встречу. Во взгляде лейтенанта читалось недоумение и удивление.

– В чём дело, рядовой? – строго спросил лейтенант, – Что у вас за вид? Почему в одном сапоге? Где ваша шинель?..

– Рядовой Симанин… – едва не падая от усталости доложил Василий.

– Что за… – лейтенант недоверчиво оглядел Симанина с ног до головы, – Вас будто из могилы только что вырыли… Предъявите документы!

Симанин с немалыми усилиями извлёк из нагрудного кармана перепачканой землёй гимнастёрки потрёпаную солдатскую книжку. Лейтенант принялся её внимательно изучать, изредка подозрительно поглядывая на Симанина.

– Так что с вами случилось, рядовой Симанин? – наконец спросил он уже чуть более доброжелательно.

Сбиваясь и с трудом подбирая слова, Василий рассказал про засаду, про склеп и про золото. Однако дойдя до того момента, когда ему удалось вылезти на поверхность, Симанин внезапно замолчал – оцепенев, он уставился на что-то за спиной лейтенанта…

– …Да уж, – сказал удивлённый лейтенант, – Ты, и правда, видать из могилы…

Проследив за взглядом неожиданно замолчавшего Симанина, он оглянулся и посмотрел на группу немецких беженцев.

– Что с тобой? – лейтенант снова повернулся к Василию.

– Товарищ лейтенант, – прошептал Симанин, – Это она!

– Кто?

– Немка! Она с тем офицером была, который золото прятал. Она переодевалась в склепе – я видел. Вон та – в платке белом с синим. Она форму свою бросила, а вот это пальто надела…

Лейтенант недоверчиво посмотрел сначала на Симанина, а потом на девушку в тёмно-синем пальто и сине-белом платке на голове. Она стояла среди прочих беженцев и вроде ничем среди них не выделялась. Разве что взгляд её был не испуганный и обречённый, а внимательный и настороженный.

Лейтенант отдал Симанину его солдатскую книжку и повернулся к беженцам.

– Эй, фройляйн! – громко позвал он, показывая для ясности на неё пальцем, – Да-да, вы! Битте! Сюда ком! Подойдите!

Девушка растерянно огляделась. Лейтенант же про себя отметил, что в отличие от других беженок, у этой не было никакой ручной клади – просто словно погулять вышла. Он нетерпеливо поманил её рукой, и та нерешительно подошла. Симанин теперь уже совершенно не сомневался, что это была она – тот же чуть вздёрнутый носик, светлые волосы выбивающиеся из-под платка, выразительные пронзительно-голубые глаза… Он даже вспомнил её запах…

Девушка остановилась в паре метров от лейтенанта.

– Аусвайс, битте! – попросил тот и протянул руку.

Девушка молча перевела взгляд на Симанина, потом снова на лейтенанта и опустила руку в карман пальто. В этот момент мимо них к мосту с грохотом проехал очередной танк. Симанин не сразу понял, что произошло. Раздались два хлопка, и лейтенант упал на спину. Девушка повернулась к Симанину, что-то щёлкнуло: один раз, два… Прежде, чем Симанин осознал, что девушка пыталась стрелять в него прямо из кармана пальто, она достала пистолет, направила его на Симанина и снова нажала курок – и снова раздался только негромкий щелчок – опять осечка… Прежде, чем кто-то успел среагировать, девушка отбросила пистолет в сторону и бросилась бежать. Пока охранявшие мост солдаты повернулись, пытясь понять, что произошло; пока беззаботно смеявшиеся девушки-снайперы замолчали и стали озадаченно привставать в кузове грузовика, немка успела отбежать довольно далеко. Она начала быстро карабкаться вверх по склону холма, по тому самому, откуда совсем недавно спустился Симанин…

Резкий звук выстрела где-то совсем рядом, справа, заставил Василия вздрогнуть. Немка остановилась и, широко раскинув руки, покачнулась, упала лицом вниз и больше не шевелилась. Два солдата с автоматами наготове бегом бросились к ней. Симанин повернулся направо – там стояла одна из девушек-снайперов неизвестно когда успевшая выпрыгнуть из кузова грузовика. Она чётко передёрнула затвор винтовки и, чуть склонив голову набок, подмигнула Симанину. Тот узнал её сразу – это была та самая девушка из сна, только сейчас вместо сарафана на ней была униформа, а светлые волосы были аккуратно убраны под пилотку с маленькой красной звёздочкой. Симанин оцепенел…

Девушка подошла к нему поближе и, заглянув Василию в глаза, негромко сказала:

– Ну, мы же договорились – никому про золото не рассказывать! Ты что, не понимаешь, что это всё серьёзно?

Парализованый от ужаса, Симанин покосился на труп лейтенанта, лежавший у его ног, а потом посмотрел на тело немки на склоне холма, которое уже осматривали два солдата. Затем он снова перевёл взгляд на девушку-снайпера.

Та улыбнулась ему и, закинув винтовку за плечо, пошла обратно к грузовику. Перекинувшись парой слов с другими девушками, она привстала на заднее колесо и залезла в кузов. Потом грузовик зафырчал и, раскачиваясь на ухабах, поехал в сторону моста. Колонна танков и тягачей с орудиями уже прошла, и толпа немецких беженцев под бдительными взглядами часовых тоже опасливо направилась к мосту, чтобы перейти на другую сторону…

Словно во сне Симанин видел, как три солдата уносили труп лейтенанта…

Очнулся он от похлопывания по плечу. Возле него стоял незнакомый солдат.

– …Не слышишь ничего? Ты контуженный что ли? – спросил тот, – Сейчас мы тебя в медсанбат отправим… Сапог-то твой где, вояка?

– …Я портянкой лопату привязывал, – помолчав немного ответил Василий, – Чтобы не потерять…

– Ну-ну, приятель, – сочувственно отозвался солдат, – Не волнуйся, теперь всё будет в порядке… Война закончилась… Теперь только домой…

В подмосковном Подольске, в военном госпитале, за оградой отделения психиатрии, уже много лет после войны можно было увидеть коротко подстриженного пациента в длинном коричневом халате. Он старательно избегал общества других больных, ни с кем никогда не разговаривал и предпочитал одинокие прогулки по саду. Все давно привыкли к его странным манерам, и никто, естественно, не замечал, что бывший рядовой Симанин гулял в саду совсем не один – очень часто компанию ему составляли молчаливый молодой человек в униформе вермахта и долговязый старичок с седыми усами, в забавной шляпе-треуголке и в старомодном голубом камзоле с золочёнными шнурками и пуговицами. Старичок обычно что-то рассказывал, интенсивно размахивая руками, а молодой человек в немецкой униформе либо сдержанно одобрительно кивал, либо отрицательно мотал головой…

Просыпаясь в своей палате по ночам, Симанин обычно долго лежал неподвижно и вглядывался в темноту – ему казалось, что он по-прежнему замурован в мрачном склепе, и во мраке угадываются смутные очертания старинных массивных гробов…

Раз или два в неделю с Симаниным разговаривал врач-психиатр. Василий никогда не отвечал на его вопросы, он просто сидел с отсутствующим видом и молча слушал. Ведь не мог же он сказать врачу, что при каждой такой их встрече в углу комнаты всегда присутствовала таинственная девушка в ярком сарафане и роскошном, расшитом жемчугом, кокошнике. Обычно она сидела со скучающим видом и словно чего-то ждала… Иногда Василий встречался с ней взглядом, и тогда она улыбалась ему и едва заметно кивала головой. Василий уже знал, что пока он молчит, проклятие не действует, и что эта последняя вечность войны когда-нибудь всё-таки закончится…