Наука подтверждает – 7. Сборник статей

касайся…»

Нельзя сказать, чтобы боги всегда давали мудрые и спасительные советы. Не моргнув глазом, они дают советы коварные, завлекающие в ловушку. Так, Зевс, чтобы отомстить Агамемнону за Ахиллеса, советует вождю ахейцев повернуть войска на Трою, завоевать ее: по замыслу Зевса, ахейцы вместе со своим вождем будут истреблены в этой войне.

Такие эпизоды – когда боги действуют, словно суфлеры, – действительно пронизывают всю поэму. На этом основании профессор Дж. Джейнс делает неожиданный вывод: древние греки не обладали сознанием.

«Потрясающий факт! – восклицает он. – Герои „Илиады“ были фактически автоматами. Они не принимали решений, не строили планов… Всякий раз, когда назревала необходимость принять решение, появлялись боги. Как только возникала критическая ситуация, кто-нибудь слышал их голоса или видел их… Без подсказки же древние греки совершали поразительно наивные поступки. Взять хотя бы знаменитый эпизод с троянским конем. Как можно было польститься на громадного коня, которого подсунули враги?»

Что же, боги в самом деле существовали в ту пору? Джейнс считает, что мозг древнего человека был расщеплен. В правом полушарии накапливался опыт и созревала подсказка, как действовать. Она передавалась левому полушарию – органу исполнительной власти – в форме слуховых галлюцинаций. Человек как бы слышал голоса извне. Естественно, он принимал их за голоса богов. К слуховым галлюцинациям часто добавлялись и зрительные. Боги запросто являлись сыновьям Земли.

Действительно ли «Илиада» дает повод для таких заключений? Случаев, когда люди принимают самостоятельные решения, без всякого участия богов, в поэме, конечно, не меньше, чем случаев с продиктованными советами.

По своей, а не по чьей-то воле Агамемнон принимает то самое решение, с которого все началось, – не возвращать Хрису его дочь:

«…Гордо жреца отослал и прорек ему

грозное слово:

«Старец, чтоб я никогда тебя не видал

пред судами!

Здесь и теперь ты не медли и впредь не

дерзай показаться!

Или тебя не избавит ни скипетр, ни венец

Аполлона.

Деве свободы не дам я; она обветшает

в неволе,

В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от

отчизны далече —

Ткальный стан обходя или ложе со мной

разделяя.

Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!»

Так же – без всяких подсказок – решает Агамемнон отнять у Ахиллеса Брисеиду:

«…Он, призвав пред лицо Талфибия и с ним Эврибата,

Верных клевретов и вестников, так заповедовал, гневный:

«Шествуйте, верные вестники, в сень

Ахиллеса Пелида;

За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:

Если же он не отдаст, возвратитеся —

сам я исторгну:

С силой к нему я приду, и преслушному

горестней будет».

Когда сходятся и выстраиваются друг перед другом войска ахейцев и троянцев, Парис, похититель Елены, решает выйти вперед и вызвать на единоборство храброго воина неприятельской рати. Боги при этом молчат.

«…Вышел вперед от троян Александр, небожителю равный,

С кожею парда на раме, с луком кривым за плечами

И с мечом при бедре; а в руках два копья медножалых

Гордо колебля, он всех вызывал из Данаев храбрейших,

Выйти противу него и сразиться жестокою битвой».

Со стороны ахейцев выходит Менелай, «законный» муж Елены, обрадованный возможностью отомстить недругу, тоже никем свыше не побуждаемый. Увидев его, Парис трусливо прячется за спины товарищей: «Но, лишь увидел его Приамид,

Александр боговидный, Между передних блеснувшего, сердце

его задрожало;

Быстро он к сонму друзей отступил,

избегающий смерти.

Словно как путник, увидев дракона в

ущелиях горных,

Прядает вспять и от ужаса членами

всеми трепещет,

Быстро уходит и бледность его

покрывает ланиты, —

Так убежавши, в толпу погрузился троян