Встречи и диалоги. Повесть

Девушка подняла глаза от камешка, но ничего не сказала.

– Я даже не знаю, как вас зовут, – вновь нарушил молчание я.

– Можете называть меня Верой. Меня действительно так зовут.

– Ладно, Вера. А теперь пошли. – сказал я и улыбнулся – А меня Антон.

Она взглянула на меня, насупленная, похожая на сердитого ребенка. Потом тоже улыбнулась, серые глаза сразу смягчились и посветлели. Мы двинулись вдоль дамбы.

– Мне нужно домой, – сказала Вера.

– Я подвезу вас на машине.

– Ни в коем случае. Для нас это слишком парадно. Все сразу поймут, что Вера куда-то отправляется, и даже могут подумать, будто я обручилась.

Мы дошли до небольшой пристани. Слева, у самого берега, покачивались на воде белые яхты. Справа лежала небольшая площадь, за которой виднелся двухэтажный домик. С двух сторон входной двери, по стене вились ветвистые побеги какого-то растения с кистями крупных красных цветов.

– Вон там я живу, – сказала Вера. – Побудьте, пожалуйста, здесь. Стоит отцу увидеть вас, как он непременно начнет допытываться кто вы, да откуда.

Потом она пропала из вида, и я стал рассматривать красные цветы, двумя гирляндами обрамлявшие дверь. В сущности, это было самое обыкновенное растение вроде нашего вьюнка, но на фоне землисто-желтой стены, среди серо-зеленого однообразия окружающего пейзажа, эти два неожиданно звучных пятна приковывали взгляд, создавали настроение праздничности. От ярких лепестков густо посаженных крупных и нежных цветов веяло прохладой и свежестью, что-то очень чистое было в колеблемых ветром синих гроздьях.

Дверь дома распахнулась, Вера вышла и направилась ко мне. Теперь это была настоящая дама, трогательно торжественная в своем суконном костюмчике в темно-зеленую и синюю клетку, в белой шелковой блузке с тщательно причесанными волнистыми волосами.

– Ну, как вы меня находите? – спросила она, когда мы свернули за угол, и по-детски повернулась на каблуках.

– Вы ослепительны. Но не такая близкая, как раньше.

– В мятом плаще и мокром платке?

– Вот именно. С мокрым от дождя белым лицом, выбившейся из-под платка прядкой каштановых волос и задумчивыми глазами.

Она густо покраснела. Мы пошли к машине.

– А знаете, вы совсем не умеете скрывать свои чувства. Ваши щеки вас выдают.

– О да, эти щеки – прямо несчастье, – со вздохом сказала она, еще больше краснея. – В школе невозможно было соврать – я тут же попадалась. Просто ужасно.

Мы сели в машину и поехали.

Приближалось время обеда. Небесный свод был изборожден длинными вереницами пушистых облаков и полосами чистого неба. Равнина стала похожа на зеленую зебру.

Я делал вид, будто всецело поглощен дорогой, но тем не менее замечал, что Вера то и дело посматривает в мою сторону, словно пытается разгадать, что я за человек.

– Куда мы поедем?

– Куда тебе угодно, Вера.

– Может, сходим в музей, вы ведь хотели?

Чуть в стороне от шоссе виднелся приветливый ресторан с навесом и широкой террасой.

– Хочешь, заедем сюда?

– Лучше не надо. Здесь очень дорого.

– Ничего. Один раз можно пошиковать.

Я остановил машину на аллее, посыпанной щебнем. Вера заботливо оправила костюм, мы поднялись на террасу и сели за столик у застекленной стены.

Поблизости никого не было. Официант принес меню и удалился.

Вера слишком медлила с выбором, и я заметил, что она больше смотрит на цены, чем на названия блюд. В конце концов она выбрала какой-то салат и яичницу с ветчиной.

– Послушай, – сказал я, – перестань смотреть на цены и вообще давай выбирать вместе.

Официант принял заказ и отошел.

– Целое состояние! – ахнула Вера. – Почти столько, сколько платят мне за два дня.

– А где ты работаешь, если не секрет?

– Неужели не догадываетесь, – засмеялась она. – У моего миллионера.

– Чем же он занимается, этот твой миллионер?

– Он владелец пивоваренного завода. Я веду его деловую корреспонденцию.

– А он флиртует с тобой, не так ли?

– О, нет. Зачем же флиртовать… Мы с ним почти что помолвлены.

– Ну, если только почти, то я могу не волноваться.

Вера слегка покраснела, но промолчала. Официант принес заказанные блюда. Мы ели не спеша, разговаривая о разных пустяках.

Я только теперь обратил внимание на ее руки – белые, слегка полноватые, с красивыми длинными пальцами – и подумал, что попадись мне на глаза одни только эти руки, я сразу представил бы по ним ее лицо до мельчайших подробностей, матовую белизну кожи, серые глаза, мягкое, приветливое выражение,

– В сущности, ты не сказала, что заставило тебя обручиться, – сказал я, когда мы пообедали.