Последний тур. Исповедь людоеда. История четвёртая

– Так, я вызываю следователя. Я правильно понял по вашей реакции? – спросил Баршин.

– Совсем неправильно, – буркнул под нос начальник и принялся перечитывать признание Залыгина.

Вишняков прекрасно, в отличие от молодого Баршина, знал кто та женщина, а вернее девушка, в убийстве которой признавался Залыгин. Дело было даже не в девушке, а в том кто её отец. Вишняков посадил Степана напротив себя, положил на стол лист бумаги с признанием и, ткнув указательным пальцем в этот листок, спросил:

– Ты понимаешь, что тут написано?

Баршин пожал плечами и не ответил начальнику.

– Молод ты ещё, Стёпа, – продолжал Вишняков, говоря всё тише и тише. – Что на самом деле не знаешь кто такой Олег Адамович Пищук?

Опер опять пожал плечами. Тогда Вишняков рассказал майору про некогда могущественного в стране человека. И про то, как внезапно он после исчезновения дочери отошёл от дел и уехал из страны.

– Я как раз в это время был на коллегии в МВД и там поговаривали, что если найдётся человек, который достанет информацию о дочери Олега Адамовича, то получит за это хорошее вознаграждение. Теперь скажи мне, Степан, ты же не хочешь, чтобы это вознаграждение получил следователь, которому ты так спешишь позвонить?

– Но…товарищ подполковник, такие правила. Да и времени прошло много.

– У тебя когда–нибудь пропадал ребёнок?

– Нет, слава Богу.

– Время в этом случае только острую боль притупляет. Но язва не заживает никогда.

– Значит, я так понимаю, действовать будем сами?

– Правильно понимаешь, майор. Никому ни слова. Я завтра выезжаю в Москву. Сделай мне копию этой бумажки, – Вишняков подвинул листок Баршину и строго добавил. – Никому! Понял меня?

– Конечно, понял.

***

Олег Пищук уже без малого десять лет жил в своём поместье на Туманном Альбионе, в графстве Суррей. Он теперь ни с кем не дружил, избегал всякой публичности. Когда выезжал куда-нибудь из своего убежища, то делал это инкогнито. Олег добивался того, чтобы про него забыли. И судя по всему, достиг своей цели. Рядом все это время с ним был лишь один человек. Человек, которому Олег доверял всецело. Преданный и надёжный Юрий Глотов. Юра работал у Пищука, начиная с далёких девяностых, и с тех пор обеспечивал безопасность своего шефа. Ещё в советское время Глотов окончил специальную школу и готовился к работе в контрразведке. Но Союз развалился, и Юра решил не служить новой стране. Он, как и некоторые его товарищи, переметнулся в другой лагерь. Связи, которые у него остались, умело использовал. Благодаря этим связям и встретился очень вовремя с Пищуком. Глотов добросовестно работал на своего шефа. Впоследствии он смог оградить Олега Адамовича от больших неприятностей, сохранить жизнь и здоровье миллиардера. Всё это благодаря не только своим навыкам, но и какому-то звериному чутью. Пищуку иногда казалось, что Глотов знает, что случится через мгновение, через пять минут и даже через час.

В конце девяностых, когда Олег судился за обладание контрольным пакетом акций одного крупнейшего банка, на него готовили покушение. Окружение Пищука об этом не знало. От милиции и ФСБ никаких сигналов не было. У желающих убрать с дороги конкурента в лице Олега Адамовича, были и силы, и средства, и необходимая поддержка. После тяжёлых переговоров, под утро, Пищук, довольный их исходом, направился с охраной к своему лимузину. Вся свита зашла в лифт, и один из охранников нажал на кнопку «паркинг». В эту минуту Юра Глотов остановил лифт.

– В чём дело, Юра? – спросил недовольным тоном Пищук. – Что случилось?

– Нам нельзя ехать на вашей машине, – почему-то шёпотом сказал Глотов.

Пищук вопросительно посмотрел на начальника своей охраны.

– Не спрашивайте, – ответил на этот взгляд Юрий. – Мы с вами выйдем через главный вход и вызовем такси.

Олег увидел глаза Глотова и решил не возражать. Пищук, по настоянию Глотова, отдал свой клубный пиджак одному из охранников, а сам надел его чёрный. Глотов остановил лифт на втором этаже и вывел шефа на улицу. Они сели в такси и спокойно поехали в офис Пищука. А лимузин, ждавший на подземном паркинге, взорвался, как только выехал с парковки. Как Глотов почувствовал опасность, для всех, в том числе и для самого Юрия, оставалось загадкой.

Десять лет назад у Олега случилось несчастье. Пропала дочь Анна. Единственная, любимая. Ей только что исполнилось двадцать. Умная, красивая девочка. Для Пищука она была единственным лучиком доброты и надежды в его алчном, безжалостном мире. Все свои надежды, надежды на будущее он связывал только с Анной.

В тот день, когда Анна исчезла, Олегу не сообщили об этом. Не сообщили по простой причине. Он лежал в реанимации после только что перенесённой операции в израильской клинике. Узнал Олег о несчастье только на третий день, когда разрешили врачи. Он не помнил, как Глотов привёз его в Москву. Всё было будто в тумане. После операции врач настаивал на длительной реабилитации, но Пищук отказался. Ему не нужна была жизнь без дочери. Она теряла всякий смысл. Поиски результатов не дали. Сам министр внутренних дел следил за розыском, но всё оказалось напрасно. Анна пропала бесследно.

Пищук связался с ФСБ. Искали следы пропавшей девушки на Кавказе. Была надежда на то, что похитители, если они были, позвонят. Олег готов был отдать все, что у него есть, лишь бы Анна вернулась. Но звонка не было. Глотов в те дни не уставал повторять:

– Не там ищем, Олег Адамович. Среди своих надо искать.

Но Пищук этого не слышал. Он тогда вообще никого не слышал. Олег потерял себя и искать среди своих не собирался.

Через месяц, когда надежды на то, что Анна найдётся, начали таять, Пищук решил продать всё своё имущество, все активы в России, и уехать. Уехать отсюда подальше. Уехать и попробовать забыть эту часть жизни. Его, человека властного, амбициозного, некогда стоящего над властью, заменил человек отчаявшийся, безразличный, озлобленный на весь мир.

Олег Адамович так и сделал. Лишь Юре Глотову он предложил поехать с ним в Англию. Юра согласился. Пищука стали постепенно забывать. Он сам прилагал к этому усилия. В конце концов, добился. Спустя много лет про Олега Пищука помнили лишь немногие в родной стране.

Этим утром Олег Адамович сидел с удочкой на берегу пруда в своём имении. Утро было пасмурным, но не дождливым. Как правило, в такие минуты никто не имел права беспокоить хозяина, разве что Юрий. Глотов шёл к Пищуку, держа в руке мобильный телефон. Олег, увидев Юрия, тихо спросил:

– Это подождать не может?

– Нет.

– Кто?

– Не удивляйтесь, Горецкий.

– Аркадий Наумович? – Пищук положил удочку, взял телефон из рук Глотова и отошёл в сторону.

Горецкий, бывший адвокат Олега, не звонил ему уже лет пять, а то и шесть. Тем удивительнее был для Пищука его утренний звонок.

– Доброе утро, Аркаша, – сказал Пищук в трубку. – Не ожидал тебя услышать через столько лет.

– Аналогично, – со свойственным ему прононсом ответил Горецкий. – Не думал, что позвоню вам через столько лет. Но… – Горецкий замолчал.

– Что–то важное? – насторожился Пищук. – Или неприятное?

– Скажу так: и то и другое.

– Выкладывай, – уже в приказном тоне сказал Олег.

– Напротив меня сидит человек. Подполковник Вишняков. Он… – Горецкий опять замолчал.

– Чего ты мямлишь, Аркадий? – резко отреагировал на нерешительность адвоката Пищук.

– Он знает, кто убил твою дочь, – выдавил из себя адвокат.

Наступила пауза. Пищук убрал телефон от уха и прижал его к груди. Словосочетание «убил твою дочь» Пищук услышал впервые. Никто и никогда слово «убил» рядом с именем Анны не упоминал. Фраза адвоката больно резанула слух Олега.

– Алло! Алло! – слышал в трубке призывы Горецкого Пищук, но отвечать не спешил. – Алло, Олег Адамович! С вами всё хорошо?

Пищук посмотрел на Глотова суровым взглядом, как смотрят на гонца, принесшего дурную весть. Глотов выглядел невозмутимым, хотя в глазах, еле заметно, мелькнула настороженность.

– Дай трубку этому подполковнику, – прервав молчание, сказал Олег.

– Вишняков, – голос начальника колонии дрожал. – Слушаю вас.