Крест на башне

«Студент» побледнел. Явственно. Друзья-соратнички его за рукава теребят – чего, мол, эта немчура сказала? – а он стоит и на генерал-лейтенанта смотрит… ну, как бешеный кролик на удава. Бешеный – потому как непонятно, то ли он себя заглотать даст, то ли, окончательно ополоумев, сам на змеюку кинется в клочья ее рвать.

Меня в тот момент больше всего его рука правая занимала, которая медленно так, подрагивая, к кобуре на поясе тянулась. Большая такая кобура и живет в ней, судя по рукоятке, «маузер К-34» – двадцать два патрона в магазине, стрельба очередями. Смотрю я на эту руку и думаю – если до клапана доползет, буду прыгать! Позже никак – мне ж до него через весь стол лететь!

Не доползла. На полпути где-то обвисла бессильно. Развернулся «студент» к своим и последние слова генерал-лейтенанта пересказал, не забыв их своими комментариями сопроводить.

Теперь вся троица на Линдемана уставилась, словно волки загнанные. А генерал-лейтенант неторопливо достал из кармана сигару, пошуршал ею у уха, из другого кармана кусачки особые добыл, отстриг у сигары кончик, – гауптман Клюге тут же зажигалкой щелкнул, – затянулся, выдохнул облачко и сквозь дым глянул на господ президиумщиков с веселым таким прищуром – точь-в-точь как охотник на загнанного зверя сквозь прицел глядит.

– Подписывайте.

Вот это, с восхищением подумал я, настоящая аристократическая выдержка. Порода. Я б на месте генерал-лейтенанта непременно так бы рявкнул, чтобы стекла в окнах задребезжали! А он – тихо, даже можно сказать, почти шепотом.

* * *

Обер-лейтенант, когда стенограмму просматривал, довольный был, словно кот, что сметаны обожрался.

– Так, значит. О, и даже так… унтер, вы уверены, что адекватно передали смысл данного высказывания?

Я заглянул – засомневался обер-лейтенант в одной из фраз белобрысого к Гусакову, когда они уже после подписания начали с Линдеманом по мелочам грызться.

– Так точно, господин обер-лейтенант. «Я этого не одобряю, и ты это учитывай» – никак эту фразу по-другому перевести не получается.

– Замечательно, – кивнул обер-лейтенант. Больше, кажется, в такт своим собственным мыслям кивнул. – Ах, товарищ Артем, товарищ Артем… просто переводчик, говорите? Нет, нам непременно надо будет познакомиться поближе…

Смотрю – он в эту стенограмму чуть ли не с ушами нырнул. Подождал минуту… вторую. В конце концов решился поинтересоваться.

– Господин обер-лейтенант, я вам все еще необходим?

Обер-лейтенант на меня удивленно так глаза поднял.

– А, вы еще здесь, унтер… да, да, вы можете идти.

Ну, я козырнул, вышел – огляделся: «ослика» нашего не видно. Я в первый момент было решил, что Вольф без меня укатил, а потом думаю – нет. Не похоже это на Вольфа – уж пару минут-то подождали бы. Прошел туда, где «ослик» стоял, к следам гусениц присмотрелся, проследил направление – ну да, стоит наш серый малыш сразу за домом, отогнали его зачем-то. И Вольф рядом с ним, как раз сигарету затаптывает.

Я подошел, как раз когда он вторую доставал. Угостился из портсигара, облокотился на капот, затянулся – хорошо! Стоим, дымим потихоньку.

– Так о чем ты, – неожиданно спросил Вольф где-то на середине сигареты, – поговорить со мной хотел?

Память у него цепкая… я аж чуть сигарету из разинутого рта не уронил – повезло, что она к губе нижней приклеилась.

Не то чтобы я сам про это забыл… но с тех пор столько всякого наслучалось! С самим генерал-лейтенантом в одной комнате… план на летнюю кампанию, опять же… в общем, отодвинулась у меня в голове история с малышкой-русской куда-то в тыл. И сейчас, когда майор спросил, я лихорадочно попытался припомнить, что говорить собирался, а мыслей – ноль, все в стороны разбежались. Как начать хотел, чего говорить, какие аргументы выдвигать…

Можно, конечно, попросить разговор этот на позже перенести, но, во-первых, есть неслабая такая вероятность, что к нашему возвращению в расположение около майоровой палатки уже будет гауптфельдфебель Аксель дислоцироваться с рапортом соответствующим. А во-вторых, не так уж часто все-таки последнее время Вольф со мной наедине и на «ты».

Одну только задумку кое-как вспомнил.

– Вольф, – спрашиваю, – ты в детстве бродячих зверушек домой никогда не приносил?

– Нет, – спокойно отвечает Кнопке, – а что?

Только вот, перед тем как ответить, замялся он чуть-чуть, меньше чем на секунду. И на миг этот куда-то в глубь себя ушел – я такие моменты ловить выучился четко! – лицо едва заметно изменилось, взгляд цепкость потерял. Ага, думаю, значит, правильно я цель нащупал – есть попадание! Теперь можно, не меняя прицела, гвоздить, пока броню не проломаю.

– Да вот, понимаешь, подобрал я тут одного… котенка.

И выложил ему всю историю – без деталей, но с подробностями. Напоследок добавил:

– Я ведь, честно говоря, сам толком не понимаю, как меня угораздило в это дело вляпаться, но раз уж взялся – хотелось бы до конца завершить.

– И как же, – задумчиво интересуется Вольф, – ты, Эрих, себе это завершение представляешь?

– Ну, если ты разрешишь ее хоть пару недель при Гуго подержать… чтобы в себя пришла да отъелась хоть немного… а потом уж я ее пристрою.

Понятно, не к бауэрам местным… видел я пару таких «золушек», из беженок. Свиньи на том дворе в лучшем сарае жили… ну и обращались с ними соответственно – синяки на пол-лица… и пузо месяца так пятого. Ради такого с панели вытаскивать не стоит. А вот интеллигента какого-нибудь деревенского к ногтю взять, врача там, или учителя – это вполне. Договориться по-тихому, или нет, для гарантии как раз лучше побольше шуму и пыли поднять, чтобы у всей округи в памяти отложилось. Прикатить на «мамонте», власть местную дополнительно по стойке «смирно» построить, пообещать им чего-нибудь соответствующее: затейливое, но и для их уровня мышления понятное. Чтобы осознали и прониклись ответственностью. Для вящего воспитательного эффекта можно еще и сквозь сарай какой-нибудь проехать, хотя «мамонт» сам по себе наглядное пособие внушающее, то есть внушительное, никому мало не покажется.

– Пару недель…

Давно я не помнил такого Вольфа Кнопке. То есть с виду он как обычно, только на лбу пара складок параллельных обозначилась – но я-то чувствую, уж не знаю, шкурой ли или еще каким местом, как за этими складками сейчас начинает вычислитель жужжать. А производительность у него такая, что отрежь сотую процента да сумей к пушке приделать, и на всей траектории снарядами можно будет гвозди забивать!

Ну а я что – стою, молчу. Минут пять так напротив друг друга стояли.

– Да уж, – вздохнул, наконец, Вольф. – Задал ты мне задачу, Восса. Хоть понимаешь, как это на дисциплине скажется?

Понимаю, конечно. Как ни старайся, поползет по батальону, а то и дальше, поганый слушок, что завел майорский любимчик Эрих Восса себе личную девку и Вольф Кнопке его при этом прикрыл. Тут уж хоть выше головы прыгай – каждую поганую глотку кулаком не заткнешь.

Имеется ведь соответствующий приказ насчет женщин при подразделениях. Чтоб – ни-ни и не под каким видом. Благо для особо страждущих, вроде Баварца, возможностей вокруг – немерено. Сейчас еще более-менее цивилизация какая-то появилась – деньги берут, а год назад, в разгар Развала, натуральный обмен процветал. В городах, как сейчас помню, такса была – одна армейская буханка, в деревнях – треть канистры. Это если полюбовно договариваться, а то и вовсе по-простому обходились.

Тут, правда, другое еще есть – сам слышал, как Вольф с врачом нашим, Барухом, говорил. Санитария сейчас понятно какая – никакая. Тиф, дизентерия и прочие прелести в шикарном изобилии, сифилис подхватить проще, чем раньше насморк. Развал, одно слово. А запасы медикаментов за зиму кончились почти повсеместно, так что… может, оно б и правильнее было при корпусе собственный бордель организовать, спокойнее, да только господин генерал-лейтенант подобными проблемами озабочиваться не желает.

– Понимаю. Только… пропадет ведь она, Вольф. А так – хоть шанс.

– Знаешь, Эрих, – неожиданно улыбнулся майор, – мне до сих пор казалось – узнал я тебя за эти годы от и до. Характер твой, привычки… но вот сентиментальности я за тобой не числил. Да, именно сентиментальности… Мой бог, кто бы мог подумать, что Эрих Восса способен на переживания в духе Гете!

Смутил он меня. Что уж тут ответишь?

– Случая не представлялось. Когда в прицел тушу «дятла» сквозь дым ловишь, тут уж не до «Страданий молодого Вертера». Одна только мысль в голове бьется – на гашетку нажать, прежде чем тот, другой, свою нажмет.

– Ладно, – принял решение майор, отулыбавшись. – Откармливай свою аристократку с моего негласного благословления. Все одно в бой скоро, а там уже опять не до… котят будет.

Надеялся я, конечно, на этот исход, но в горле все равно отчего-то перехватило.

– Спа… спасибо, Вольф.

– Кстати, – добавил Кнопке, словно спохватившись, – у меня к тебе по этому поводу тоже разговор есть.

– Слушаю, господин майор.

– Пока все еще Вольф… Ты из той части совещания, где про дополнительное развертывание говорилось, что понял?

– Ну… что пополнят нас. Техникой… и личным составом. Вот только откуда этот личный состав возьмется – не совсем понял.