История одного гоблина: Cимвол веры

Дух окончательно растворился в Шеоле. Гарб остался с порядком потрепанными нервами и в полном недоумении. Выйдя из транса, он увидел выглядывающего из-за ограды гонца. Тот терпеливо дожидался, пока на него обратят внимание. Мешать шаманам во время ритуальных плясок и транса строжайше запрещалось, а череп одного чересчур назойливого гоблина до сих пор украшает посох великого ловца. Поэтому гонец особо не торопился, хотя ему и поручили доставить Гарба как можно скорее.

Услышав, куда его зовут, молодой шаман решил, что быка, пожалуй, действительно стоит добыть пожирнее. Переодевшись, чтобы достойно выглядеть, и захватив с собой самые необходимые для ловца духов вещи, Гарб отправился знакомой дорогой к «дорогому учителю».

Глава 3

Тогда разгневался Део и пожелал наказать всех непокорных. Йени вступилась за любимого сына, и Део, ослепленный гневом, обрушил свою ярость на нее. Страшно вскрикнула мать-прародительница и упала замертво. Сильно оплакивал возлюбленную Део, и чем сильнее было его горе, тем сильнее становилось его желание покарать виновных. И придумал он наказание для бунтовщиков, и создал для них отдельный мир, полный жестокости, чтобы страдания их были безграничны, а Люцифера навечно заточил в самом глубоком месте нового мира. Остальным бунтовщикам Део повелел жить над темницей и запретил появляться в своем мире. Так появились дьяволы-жахани.

Великий ловец обладал именем длиннее, чем у самого царя. У гоблинов чем длиннее имя, тем знатнее его обладатель. Сделал что-то полезное для племени – получай пару заветных буковок к имени. Провинился – и звать тебя уже на пару слогов короче. Особо нашкодивших лишали всего имени без остатка и прогоняли прочь с клеймом на лбу.

Никто не заговаривал с безымянным гоблином. Зато его можно было безнаказанно убить, ограбить или обратить в рабство. Впрочем, гоблинов-рабов с именами тоже хватало. Цари нередко продавали подданных оркам в качестве живых игрушек, мишеней для стрельбы из лука или просто как дешевую рабочую силу. Когда образуется излишек населения, его надо непременно куда-то девать, иначе и до голодного бунта недалеко. Впрочем, регулярные набеги на соседей не только давали добычу, но и решали вопрос с перенаселенностью. Помогала и огромная детская смертность.

– Где его носит? – воздел лапы к небу великий ловец Нунах выглядывая в щелочку своей хижины.

Свое полное имя даже он сам не мог толком выговорить, поэтому охотно отзывался на первые пять букв вместе с титулом.

Верховным шаманом его избрали вовсе не за красивые кривые клыки и бледно-желтые с вертикальными кошачьими зрачками раскосые глаза. Он действительно был лучшим специалистом по загробным делам в племени и мог приручить почти любого дикого духа для своих целей. Гоблины его за это уважали и боялись. Откровенно говоря, Нунах мог бы считаться настоящим владыкой племени, если бы не безумная кровожадность царя, частенько вырывающаяся на волю в виде бешеных вспышек гнева. Владыка племени, впадая в ярость, мог запросто раскроить череп любому, и никакие духи его при этом остановить не могли.

Для верховного шамана выполнение малейших прихотей деспота являлось делом личной безопасности. После очередного совета со своими шеольными информаторами, Нунах пришел в ужас. Все в голос твердили, что великому ловцу угрожает опасность. Однако никакими посулами, заклинаниями и угрозами старик не смог добиться от призраков подробностей.

– Значит, дело в царе, – смекнул он.

Только самодержец мог в достаточной мере навредить Нунаху. Верховный шаман решил во что бы то ни стало выполнить поручение монарха или найти способ избавиться от него.

Раз уж духи не пожелали прояснить ситуацию, оставалось только созвать всех заклинателей племени, чтобы подключить их к расследованию. В деревни и хутора заспешили гонцы, чтобы как можно скорее доставить к ногам великого ловца его многочисленных учеников. Вот уже прибыли двадцать гоблинов, и только одного все еще не хватало.

Уважаемые и не очень шаманы галдели, шумели и в целом вели себя, по мнению нынешних учеников старейшего, весьма и весьма непорядочно. В основном потому, что отбившиеся от строгих нунаховых лап шаманы вели себя слишком разнузданно. Настолько, что сразу же отобрали у изнывающего от жажды молодняка все запасы прокисшего пива, с таким трудом добытого с заднего двора одной гномьей корчмы.

Сам Нунах терпеливо ожидал появления своего самого способного хоть и немного бестолкового ученика, на которого возлагал большие надежды. Ради него одного старый шаман не собирался пускаться в объяснения повторно. Чтобы не ронять авторитет в глазах остальных, всем было объявлено, что великий находится в трансе и скоро из него выйдет. Ловцы волновались: у каждого из них дома имелась пара неотложных дел, да и пиво уже подходило к концу.

Наконец мудрейший покинул свою тайную комнату, чтобы поприветствовать опоздавшего участника собрания. Все головы дружно повернулись в сторону дороги, на которой появился странно одетый гоблин. Нунах еле признал в прибывшем ученика и неодобрительно хрюкнул. Настолько тактичным оказался только он один. Остальные просто попадали в пыль внутреннего дворика жилища Великого ловца, и принялись гоготать, повизгивая и колотя себя лапами по карманам лохмотьев.

Гарб действительно выглядел слишком комично для гоблина. Будь он человеком или эльфом, то не исключено, что за удовольствие побыть в обществе столь нарядного господина, многие вступили бы в драку. Гобхаты же просто хохотали до упаду. Их собственное повседневное одеяние состояло из коротких кожаных штанов, изредка отороченных грязным крысиным мехом, кожаной жилетки и ритуальной маски. Поэтому чистая и разноцветная одежда на гоблине не могла не вызвать у них истерику.

Нисколько не смутившись произведенным эффектом, Гарб подошел к учителю, чтобы пожать ему лапу. Остальных он поприветствовал лишь легким кивком.

– Эй, Мусор, чего это ты на себя нацепил? – выдавил из себя один шаман, корчась от смеха.

– Это называется костюм, простофиля! – с вызовом ответил Гарб.

– Костю-ю-юм? – гоготнул второй. – Это от слова кости что ли? Слыхали? Он носит кости, вместо того чтобы их обгладывать!

Толпа чуть не захлебнулась от восторга, когда по ней прокатилась волна смеха. Со стороны зрелище было жуткое, если принять во внимание, что собравшиеся могли сообща заклинаниями обратить в прах небольшую армию, если потребуется, а в добром нраве гоблинов упрекнуть сложно. Гарб напрягся, сжав в лапе амулет личного изготовления. В случае чего он мог натравить на обидчика заключенного внутри духа.

– Тишина! – во всю глотку взревел Нунах, сообразив, что собрание может не досчитаться части участников из-за новых приступов гогота. – Я вас не для того собрал, чтобы отношения выяснять. Нравится вам или нет, но именно Гарб будет моим преемником. Как и я, он сильнее всех вас тупиц вместе взятых. Так что первого, кто еще раз разинет пасть в его сторону без моего разрешения, живьем продам некромантам на опыты. А ты… – сказал он, обращаясь к Гарбу. – Я тобой недоволен. Позоришь звание ловца, вырядился Курак знает во что!

Прочие шаманы снова насмешливо загалдели, услышав имя великого духа всезнайства. Курак среди гоблинов издавна считается выскочкой и часто поминается в бранных выражениях. Не любят таких, ведь тяга к знаниям уподобляет любого порядочного гоблина эльфам с их вечной заумью и высокомерием. С племенами остроухих у мелкого народца с давних пор отношения складывались не лучшим образом. Поэтому любое сходство с эльфами – признак дурного тона. Гарбу стоило бы показать, что он никакого отношения к Кураку не имеет, но юный шаман казался возмущенным вовсе не сравнением.

– Так нужно, учитель, – насупился он. – Эти вещи делают меня сильнее.

– Эти вещи делают тебя похожим на наших врагов! И хватит об этом! – раздраженно пресек попытки оправдаться Нунах. – Я собрал вас здесь, чтобы сообщить неприятнейшее известие: вы все в опасности.

Собрание зашумело, и каждый подумал, что зря не остался дома. Когда галдеж немного утих, великий ловец продолжил.

– Разумеется, не все из вас достигли того уровня мастерства, чтобы уже знать радостную весть. Наш дражайший самодержец опять влюбился и хочет жениться. На его невесту наложено какое-то проклятие, и только мы шаманы можем его снять. Вернее, это сможет сделать один из нас.

– Нужно лишить невесту невинности? – гоготнул плюгавый гоблин в потрескавшейся маске, из-под которой разило смрадным перегаром.

– С этим проклятьем наш царь и сам прекрасно справится, – сдержанно улыбнулся клыкастой пастью Нунах. – Проблема в том, что я не знаю, кто его наложил и что оно из себя представляет. Вам поручаю выяснить все у ваших доверенных духов. Кто первый справится – награжу. Остальным не поздоровится. Свободны! А ты, Гарбуша, задержись немного. Разговор есть.

***

Когда лишние уши удалились, Нунах строго отчитал Гарба за ношение неправильной одежды:

– Ты хоть понимаешь, – говорил он, – что, когда займешь мое место, подобные вольности сослужат тебе дурную службу при дворе. Тебя там станут держать за шута, а я в мире духов умру от позора.

Гарб молча ждал, пока поток порицаний иссякнет. При этом он кивал, делая вид, что согласен со всем. Его наряд был расшит гномьими рунами и вязью восточных колдунов, что делало запасы магической энергии молодого ловца духов практически неиссякаемыми. К тому же костюм защищал от огня, холода и прочих неприятных штучек, которые враги гоблинов обожают швырять во все, что хотя бы отдаленно походит на шамана. Клинок у него тоже был не простой, а заговоренный особым образом для убийства всех неприятелей выше ростом, чем Гарб.

У гоблинов насчитывается множество недругов, включая людей, эльфов и прочих существ, убийство которых является делом весьма сложным, а бегство от большинства из них – бесполезным. Имея в запасе козырь в виде шпаги, которая сама направляет лапу в нужную сторону, Гарб нисколечко не сожалел о своем проступке. Он только пообещал себе впредь быть осторожнее и не метать бисер перед всякими замарашками.

Наконец учитель подобрел ровно настолько, чтобы перейти к сути.

– Как ты уже наверняка знаешь, на меня лично свалилась очередная прихоть нашего лучезарного самодержца. Он хочет жениться на смазливой девчонке, которая и слышать о нем не желает, поэтому выдумала какую-то чушь про проклятие. В ее словах меня смущает упоминание некоего шамана, который сильно отличается от остальных. Собрав тут своих учеников и осмотрев их, могу сделать только один вывод: этот шаман ты.

– Я? – искренне удивился Гарб.

Ему было странно, что какая-то самка могла обратить на него внимание.

– Она еще и в твоей деревне живет, что прямо указывает на твою персону. – продолжил Нунах. – Ты влип даже больше меня. Если наш старый похабник-царь узнает, что свадьба откладывается из-за тебя, готов биться об заклад всем, что имею – не пройдет и дня, как твоим черепом будет играть в скаллинг какой-нибудь тупой орк.

– Скаллинг? – переспросил Гарб.

– Ты меня иногда поражаешь, – старый шаман непроизвольно утопил морщинистую морду в ладони. – Вроде знаешь много, а элементарных вещей… Это игра такая у равнинных орков! Они ставят десять больших черепов пирамидкой и швыряют в них череп гобхата с тридцати футов.

Молодой шаман скривился от таких подробностей.

– А почему именно гобхата? – все равно уточнил он из любопытства.

– Потому что он, видите ли, подходящий по размеру и в дырки от глаз им удобно пальцы совать. Держать сподручно. Если за три броска счет равный, то победителя определяют поединком на боевых топорах. Черепа у нас довольно хрупкие, поэтому спрос на них большой…

– Да понял я, понял! – взвыл юноша, живо представив себе, как его череп хватает своей грязной зеленой лапищей здоровенный любитель спорта.

Нунах, кажется, удовлетворился произведенным эффектом.

– Ты должен снять это так называемое «проклятие» любой ценой, – сказал он уже спокойнее. – Делай что хочешь, но полюбить она должна нашего государя. И сделать это придется быстро, если не желаешь потерять голову.

– Кто хоть эта особь женского пола? – перебил учителя Гарб. – Я всех в своей деревне знаю, и ничего такого за ними не замечал.

– Я понимаю, ты самками не интересуешься. Это очень правильно и похвально для нашего ремесла, но надо все же посматривать по сторонам иногда! Ее зовут Крохотыря. Знакомое имечко?