Теперь всё иначе

Начало

Отдохну от рифмы сложной,

Напишу про всё, как есть:

То, про что нельзя, но можно,

Про веселье и про «жесть».

Про любовь и про измены,

Про причуды бытия.

Про лихие перемены,

Что увы, не ждут меня.

Про детей и их причуды,

Про науку и про спорт.

Про единственное чудо,

То, что вдруг произойдёт.

Про леса, про реки, горы,

Самолеты, поезда.

Нашей родины просторы,

Про людей и города.

Про политику и войны.

Про болезнь, что морит люд.

Опустевшие обоймы,

То как в спину нам плюют.

Напишу про всё на свете,

Лишь хватило бы чернил.

Да, и кофе мне налейте

Этот кажется, остыл.

Дело доброе

Меж могучих дубовых ветвей,

Солнца луч наблюдает украдкой,

Как взъерошенный пьет воробей

Тёплый дождик, любуясь брусчаткой.

День погож для кормящей руки,

Поправляя тугие оправы

Направляюсь вдоль русла реки,

Гладить в поле унылые травы.

Запечатанный в след от сапог

Майский жук, чертыхаясь упрямо

Гладит неба свинцовый полог

Горьким взглядом, предчувствуя драму.

Я к нему наклонюсь, подниму,

И дыханием теплым согрею.

Он умчится в небес кутерьму,

Редким солнышком спинку лелея.

Дело доброе скажешь, и чтож?

В день базарный, цена медный грош ему!

Я спрошу, – Как ты жизнь проживешь,

Не начав день, с чего-то хорошего?

Бахчисарай

Луна поднималась чуть выше обшарпанных крыш,

Цеплялась за тонких антенн параллели подолом,

В союз с мириадами звёзд, в поминальную тишь,

Скорбя, заключала своё безупречное соло.

На площади, сизая тень минаретной свечи,

Ползла по бетонным краям циферблата фонтана,

Чернильными кляксами в небе застыли сычи,

По улочкам плыли молочные реки тумана.

Блестел золочёными ставнями ханский дворец,

Ночные молитвы шептали в садах кипарисы,

Прохладой в ночи снизошёл благодатно Творец,

В поклонах земных припадали покорно ирисы.

Наш трип на двоих, был воспет кавалькадой цикад,

Мы двигались вверх осторожно на камни ступая,

Я райской назвал бы ту ночь в горах Бахчисарая,

И в питерских буднях, мечтаю вернуться назад.

1988

Дремучий таёжный поселок,

Мороз серебрится на хвое.

Дома между сосен и ёлок,

Качели, качаются двое.

Лохматые шапки ушанки,

Разносится смех по просёлку.

По зенки повязаны шарфы,

В руках пистолет да двустволка.

Весь день проиграли в войнушки,

Из глыб ледяных баррикады…

Но, вдруг надоели игрушки:

– Смотри Парамончик как надо.

Лизнул перекладину смело,

Один заводной непоседа.

«Спаси!»– кое-как прохрипел он,

Весьма раззадорив соседа.

Наивный, безоблачный гений

Поддался плохому примеру,

И вот через пару мгновений

Прилип языком к револьверу.

Дремучий таёжный посёлок,

Мороз серебрится на хвое,

Разносится смех по просёлку…

Вот надо же, вспомнил такое.

Папе

Ты не снишься мне, странно всё это…

Я молюсь за тебя, слышишь пап,

Я прошу тебе Божьего света,

Я прошу в небо золотом трап.

Сердцу больно лишь капельку только,

Ведь мученья твои позади!?

В день прощальный, с предчувствием горьким,

В церковь я помолиться ходил.

Я о смерти просил, не о чуде.

Ты прости меня папа, прости.

Я шептал, – Боже, милостив буди,

Забери, и грехи отпусти.

Я приеду, я скоро приеду

И дотронусь рукою креста,

Обернусь в тепло старого пледа,

Под которым когда-то ты спал.

Жизнь пошла по привычным канонам,

Только тянется что-то рука,

Чтобы номер набрать телефона,

И, – Bonjuor, сказать, -papa!

Моей бабушке

Здравствуй бабуль. Прости,

Что не приходил так долго.

Знаешь, застрял в сети,

Жизнь собирал по осколкам.

Не то чтобы всё в труху,

Но как-то не ладится, в общем.

Неверное там, наверху,

Гораздо ясней всё, и проще?

Опять о своём… Как ты?

Подай мне хоть знак, что слышишь.

Ты знаешь, растут цветы,

Что мы посадили на крыше.

А я говорил, – Холода,

К весне превратятся в солому.

А ты мне в ответ, – Не беда,

Теплом обогреет, от дома.

И мне от цветов тех тепло,

И в небо смотрю долго-долго.

И радужным мнится стекло,

Не собранных мною осколков.

Когда я начну с тобой о любви говорить

Когда я начну с тобой о любви говорить,

Ты словно крылами взмахнув до небес вознесёшься,

– Твой взгляд озаряет мой путь ярче южного солнца,

Я шла к тебе век, ощущая тепла дефицит.

Когда я начну с тобой говорить о грехе,

О том, что он есть и о том, как мы все виноваты,

Ты скажешь, – За каждое слово и дело расплата,

И море стыда посвятившим всю жизнь чепухе.

Когда я начну с тобой говорить о Христе,

Ты также как я, почувствуешь некую робость,

– О чём-то другом в это время подумать попробуй…

Твой взгляд растворился в густой непрозрачности стен.

Чего нового в Таврическом

Томик к томику, ровно по полочкам

Мысли свежие сложены в ряд,

Ранним утром, одетый с иголочки

Направляюсь в Таврический сад.

Семь ноль – ноль, солнце греет затылок мне,

Правый берег качает волной.

До свиданья ночлежка постылая,

Здравствуй май, вдохновенный, хмельной!

Возвышаясь над темными водами,

Словно лапы боясь намочить,

Серой кошкой спросонья холодною,

Мост Петра, изгибаясь, рычит.

Гладит ветер тюльпаны у Смольного,

По Шпалерной вдруг хлынет поток,

Да к Есенину С. босоногому,

Что в руках держит клена листок.

– От чего ты сияешь как лампочка?

Я спрошу, он погрузится в стыд:

– Там, где девок я щупал на лавочке,

Бюст Чайковского хмурый стоит.

Ты ж моя пижма

Ты ж моя пижма, зазноба бальзаковских лет,

Рыжее солнышко снежного, мятного вкуса,

Я покоряюсь твоим прямо в душу укусам,

Я покоряюсь и вот мой на это ответ.

Ты ж моя книжка, и как мне тебя дочитать,

Каждая буква – фантомные боли в грудине,

Я покоряюсь – ответ мой на это, отныне,

Я покоряюсь опять и опять, и опять.

Ты ж моё кружево, звон белотканных небес,

Я бесконечным придиркам твоим умиляюсь,

Я покоряюсь ты слышишь, тебе покоряюсь,

И растворяюсь в тебе, расточительно весь.

Барбариска (Девочка с кислинкой)

У меня есть секрет, и секрет этот ты.

Мая теплый куплет нам мурлычут коты.

На последний трамвай, завтра свидимся мы

Правый берег встречай, дай минутку взаймы.

У меня есть секрет, и секрет этот ты.

На воде лунный след, след нырнёт под мосты,

И лучом от волны заискрит парапет,

И на нём ты прочтёшь, – Барбариска, привет!

У меня есть секрет, и секрет этот ты.

Ты мелками в ответ, нарисуешь цветы,

И всего одно слово напишешь, люблю!

На губах прикушу я кислинку твою…

У меня есть секрет, и секрет этот ты.

В сердце пламенном свет, свет заветной мечты:

Неба сонного край, на краю ты и я.

Я приду, не скучай, Барбариска моя!

Бланманже

Тень от пальмы на песке,

Циферблаты чертит.

Я сплавляюсь по реке,

К водопаду смерти.

Старый плот трещит по швам,

Да в тени плюс тридцать,

Не спасёт и триста грамм

От желанья вскрыться.

Руку в воду опущу,

Подразню рыбёшку.

Скоро смерть свою сыщу,

Расшибусь в лепёшку.

Поправляю такелаж,

Открываю флягу,

Неумелый экипаж

Правит на корягу.

Дальше было как в кино:

Кораблекрушенье,

Пьяным камнем шел на дно,

Заново рожденье.

Я лежу на берегу,

Обезьянья рожа

Камнем точит острогу

На меня похожа.

Молвит языком людским:

–Не пройти дорогу,

Попрощаешься с мирским,

Вот копье в подмогу.

Что? Да как? Понять хочу я,

Словно пыль в глазах.

Просыпаюсь, «крюк» верчу я,

У себя в трусах.

Осознав, что то был сон,

В чувства собираюсь,

И опять как тот Ясон,

В путь я отправляюсь.

Над моею головой

Петли нарезают,

Грифы, чёрною толпой:

Скоро сдохну, знают.

Кактус тенью на песке,

Циферблаты чертит:

Я сплавляюсь по реке,

К водопаду смерти.

Вечер близится уже,

Затихают птички,

Эх, сейчас бы бланманже,

С газами водички.

Слышу где-то вдалеке,

Водопада рокот:

Аж мурашки по спине

Пробежали током.

Ветер южной стороны.

Флягу открываю,

Да парадные штаны

Шустро надеваю.

Следом модный пиджачок:

В общем, при параде.

И зачем-то взял сачок,

Видно хохмы ради.

Вот последний поворот,

Затряслись поджилки,

Перекашивают рот

Глупые ухмылки.

Вдруг я вспомнил про копьё:

Резко наклонился,

Поднимаюсь, ё-моё

За ветку зацепился.

И как сморщенный банан,

Над бездною вишу,

Вспоминая свой диван

Я некролог пишу:

Солнца желтый батискаф,

В водной толще скрылся.

Краснозадый был не прав,

Я опять родился.

Проще надо быть

Ну, давай просыпайся лисица,

Открывай поскорей свои двери -

Я пришел, как обычно мириться,

Раз, два, три, начинай лицемерить.

Ну и что, что вчера был изрядно -

Повод был, да ведь дело не в этом…

Так и ты, развела тут курятник -

Обоюдно? Держи, вот билеты.

Ну конечно, не Филя Киркоров -

Там бабья, не протиснешься в кассы

На киношку короче, в Аврору -

Новый фильм голливудского класса.

Там и Dolby тебе и Surround

И попкорна похаваем в общем.

Ну, короче закончили раунд,

Проще надо быть лисонька, проще.

Босоногое лето

Быстро проходят будни

Не за горами лето,

Снова мы вместе будем

Ночи вплетать в рассветы.

Снова босые пятки

В бег по лугам зелёным,

С солнцем играя в прятки

В море тонуть солёном.

Будем сидеть на крыше

С радостью есть конфеты,

И на закате рыжем

В ночь отправлять кометы.

Белый кусочек хлеба

Греть на углях мангала,

Пальцем касаясь неба

Звезды вплетать в мандалы.

И на краю рассвета

Босые ноги в росы,

Вдохом глубоким лето

– Не уходи! – попросим.

Лучшим быть

Опять в строке вторично

Опять не те слова,

Опять меня публично,

Что тема не нова.

Слова так хаотично

Размешаны внутри,

А ты смоги ритмично,

По-новому смоги.

Скажи о чем-то личном

О чём-то, что внутри.

С позиций непривычных

На дело посмотри.

Я промолчу тактично

В сторонку отойдя,

Мысли неприличные

Замучили меня.

–Не так всё феерично,

Я сам себе шепну.

Но всё-же иронично,

Я на себя взгляну.

Конечно, всё логично

Чего тут говорить.

Продолжу методично

Учиться, лучшим быть.

Воспоминания

Сорняками поруганный остов,

И совсем неприглядный на вид,

Разукрашенный красками пёстро,

Дом разрушенный, в парке стоит.

Вьются вихрями листья в колодце,

Засыпают качели пески.

То ли ворон крылом в окна бьётся,

То ли траурных тряпок куски.

Старый дед, поднимаясь с колена

Вдруг на лавочку рухнул без сил,

И обмяк, улыбаясь блаженно,

–Что случилось? Я тихо спросил.

–Ничего не случилось, да просто,

Я вдруг вспомнил, что здесь где-то есть,

Позабытый мой маленький остров,

Под лампадой икона и крест.

Где маманя таскала за ухо

За украденную пастилу,

От отца по шеям оплеуху,

Детских сказок рисунки в углу.

Там бесстрашные рыцари неба

Возвышаясь над топью проблем,

Принимали им выпавший жребий,

Не боясь перекрестий дилемм.

Анастасии Поликарповне К

До свидания Крым-

Мой надёжный оплот,

Моя вера, любовь и надежда.

До свидания Крым,

Мне в тайгу, средь болот,

Где теперь будет всё не как прежде.

Где суровой зимой,

Я один на один,

С непогодой и новой судьбою.

Где я встречусь с тобой,

Непокорный ты мой,

И рожденный быть антигероем.

Может, это лишь блажь,

И забавен кураж

Молодой и не опытной птицы,

Ты меня не предашь,

И судьбы раскардаш

Параллельно твоей, распрямится.

Знаю ты не такой

И пусть все говорят,

Что горьки будут поздние слëзы,

Я останусь с тобой

И из каменных гряд,

Прорастут виноградные лозы.

И понятным для всех

Станет солнечный смех

Раздающийся там на Камчатке:

Мастер дел кулинарных

И дровосек,

Губы в губы целуются сладко.

Два пути

Кто-то пишет о том, что устал,

Что не в силах по жизни идти,

Снова ищет тот самый вокзал

На котором всего два пути.

Первый путь под названием «Дом»

Из обшарпанной старой доски,

Где мигает фонарь под окном,

Где гармонь умирает с тоски.

Кто-то пишет о том, что есть свет

Ослепительный там впереди,

Но, всё ищет в кармане билет

На вокзал где всего два пути.

Первый путь под названием «Дом»

Из обшарпанной старой доски,

Где тропинка, покрытая мхом

И гармонь умирает с тоски.

Кто-то пишет, что не суждено

Повернуть реки времени вспять,

Заросла та тропа под окном

И фонарь перестанет мигать.

Нет пути под названием «Дом»

И его никогда не найти,

Нет билета в кармане твоём

На вокзал где всего два пути.

Два билета

У меня в кармане два билета,

Два билета в дальние края.

В те края, где две недели лета,

В те края, где родина моя.

В портмоне, потрёпанное фото:

Мама, папа, брат и рядом я.

С надписью, размытой с оборота,

–Помни сын, что мы, твоя семья.

Помню, мать рассказывала что-то,

Про чудесный город на земле,

Про опасность первого полёта,

В новой жизни, предстоящей мне.

Помню горечь слёз и обниманья,

Паровоза длинный позывной.

С отчим домом надолго прощанье,

Первое свидание с тобой.

Мы в одном купе, сидим на полках,

Завязался быстро разговор

Что-то, там болтали без умолку,

Уж пять лет, прошло с тех самых пор.

Классика дорожного знакомства,

Мы с перрона в разные такси,

Благо для себя, без вероломства,

Номер телефона я спросил.

Чувствами друг к другу прорастая,

Мы всё чаще виделись с тобой.

На твоих губах пломбиром таял,

Полный магии, Санкт-Петербург ночной.

Я смотрел в глаза всё понимая,

Я тобой дышал, тобой я жил.

Влажные ладони пожимая,

Я тебе однажды предложил:

–У меня в кармане два билета,

Два билета в дальние края.

В те края, где две недели лето,

Где будем вместе, наши дети, ты и я.

Вальс

Твоя улыбка, губною помадой застыла на кромке бокала:

– Он то, что надо похоже, почти, ну а кто без изъяна!?

Уже по-новому так, в твоих чёрных глазах заиграла,

На взлëтке синих полос, молодая звезда капитана.

В небе, звёзд перламутровый смерч, над Ростральной свечою:

– Как кружится земля,

– haut prix( о пр'и), я держу вашу руку.

Разводной переправы персты вам рисуют разлуку,

Ты покорно припала к нему, головой на плечо и…

2.30

2.30 полуночи после.

Просыпаюсь в холодном поту я,

Одеваю помятый свой лонг слив

Пресвятых поминая впустую.

Кто-то сверху на кухне гутарит

Тихой сапой лавируя… Суки!

Дать по щам бы им этой гитарой,

Оторвать бы их чертовы руки.

– На 5.30 будильник так-то!

Я кричу и ногой в батарею.

Слышу пальцы по деке в такт мне.

– Я фигею с вас люди, фигею!

2.30 всегда очень точно.

Видно нервы ни к чёрту, право.

Или кто добавляет нарочно,

В жизнь мою непонятной отравы.

2.30 полуночи после.

Говорят, это время молитвы.

Для того, кто не верит, что Бог с ним,

За того, кто не может простить вам.

Или может, но просто не хочет,

Осознать то, что нужно проститься

И приходит в ваш сон каждой ночью,

Полуночи после в 2.30.

Идущий по краю

Солнце застряло на крыше,

–Утро не утро, о crush (краш)!

Злобой наполненный вышел

Бросив бутылку, алкаш.

Тяжесть былых перегаров

Бродит по краю межи,

Падают пеплом сигары

Тонны прокуренной лжи.

Стих не врезается в строчку,

Строчка за строчкою в штрих.

–Долбанный Пушкинский почерк!

–Долбанный бездарь и псих!

Муза покинула будто-

Зло на зубах дребезжит,

Шепчет, гася своё буйство

–Мне ль твоя месть? Скажи!

Стихнет, застынет мгновенье,

Яркая вспышка, щелчок:

Вот и пришло вдохновенье,

И на душе горячо.

И снова за строчкою строчка,

Пером по бумаге бежит.

–Упрямый ты Пушкина почерк,

Идущий по краю межи!

Жизнь

Жизнь – бесконечная стройка,

Вечный этап котлована.

Жизнь, это головомойка,

В нудных поимках изъяна.

Жизнь – ограниченный доступ,

К файлам вселенских архивов.

Жизнь, это маленький остров

В море отливов, приливов.

Жизнь – для души полустанок,

Между зачатьем и Богом.

Жизнь- построение планов,

Коих бесчисленно много.

Жизнь – полимерная глина,

В руки бери её смело.

Жизнь, это счастья картина.

Пиши, отдаваясь всецело.

Десятый троллейбус

Шипами царапая наледи глянец,

Вдоль чугунных столбов, облюбованных шлюпками,

Листая открытки, бредёт иностранец,

От Казанских колонн, до отеля на Крюковом.

Густым ароматом имбирного чая,

Да запахом пышек под утро напудренных,

Влекомый, туманное утро встречает,

И пьян он от этого морока будто бы.

Львы, утомлённые криками крачек,

В лапы могучие спрятали головы.

Дворник с метлой, в семь утра озадаченно,

Кружит, Dirol надувая ментоловый.

Рекламных щитов зашифрованный ребус.

За корпусом корпус, от литеры к литере,

Рогами царапая небо, троллейбус,

Едет по узеньким улицам Питера.

Звездочка в блокноте

Ты помнишь? Как пьяные вдрызг,

Укрытые старым плащом

По лестнице каменной вниз

Мы шли, спотыкаясь вдвоём.

Ночь спрятала свет в небесах,

На пляже не видно ни зги,

–Лежи, я всё сделаю сам

Шепчу, отключая мозги.

А утром, похмельный синдром

Снимая бодрящим ситро,

Тебя провожу на паром,

Что имени Шарля Перро.

Ты снова исчезла навек.

В блокноте поставив звезду,

Я лестницей каменной вверх,

Навстречу рассвету пойду.

Зеленые очки

Куплю себе зелёные очки

И пусть вокруг все будет цвета лета,

Я буду собирать тебе букеты

В огромные зелёные пучки.

И пусть зелёный дятел постучит

В зелёную кору сухой березы,

И вытащит зелёные занозы

Жуков зелёных из древесных плит.

Примерь мои зелёные очки

Закрой глаза, что цвета сердолика.

И пусть в твоих стихах цветёт клубника,

И бегают потешные сверчки.

Зелёные, как твой зелёный чай,

В зелёной кружке, с сахаром зелёным.

Влюблённым утром, солнышком влюблённым,

Скажи мне, что ты любишь, невзначай.

Куплю для нас зелёные очки,

И будем любоваться цветом лета,

На кромке тёпло-изумрудного вельвета

И свесив ноги у малиновой реки.

Я вчера стал твоим почитателем

Я вчера стал твоим почитателем,

Аж мурашки крадутся по коже.

Ты меня научила летать, и мне,

Ты по сердцу, по нраву похоже.

Если хочешь, дай срок испытательный,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.