Преступившие

Вскоре дверь вновь открылась. Послышался громкий голос Президента, но на пороге показался не он, а совсем другой человек. Келюсу стало жарко – он узнал незнакомца. Тому нечего было делать в Белом Доме. В эти минуты он должен был находиться не здесь, а там, где готовилась атака и скапливались танки…

Лунин не без удовольствия направил ствол автомата в сторону странного визитера, решив взять его в плен. Человек, место которому было явно не здесь, при виде оружия испуганно дернулся, прижавшись к стене. Николай уже составлял про себя историческую фразу, пытаясь избежать анахронического выражения «враг народа», когда из комнаты вышел Президент и, уяснив ситуацию, успокоительно махнул широкой ладонью. Автомат пришлось опустить, Президент, улыбнувшись Лунину уже по-настоящему, взял побледневшего гостя под руку и повел по коридору вглубь здания. Глава государства шагал широко, и пришельцу приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним. Николай невольно почесал затылок и решил ничему не удивляться.

На какое-то время все стихло. Примерно через полчаса из комнаты вышел Китаец и быстро направился туда, куда ушел Президент. Келюс даже бровью не повел. В этот момент он героически боролся с искушением выкурить сигарету, хотя и помнил, что на посту курить не положено. Рука уже лезла в карман, но тут в совсем рядом послышались приглушенные голоса. Загадочная дверь приоткрылась, из комнаты выскочил старый тибетец, попытавшись загородить собою проход, но его достаточно невежливо отпихнули. На пороге появились новые гости.

Тут уж сомнений быть не могло. Николай, наведя ствол прямо на дверь, гаркнул: «Стой! Ни с места!» Перед ним, с недоверием и опаской поглядывая на автомат, застыли шесть генералов в полной форме. У одного на погонах неярко блеснули шитые золотом звезды, и Келюс узнал того, кто утром выступал по телевидению с требованием капитуляции Белого Дома.

– Нам к Президенту! – громко, хотя и несколько неуверенно заявили «большие звезды», но Келюс лишь повел автоматом в его сторону, для убедительности передернув затвор. Мелькнула и сгинула мысль, что придется стрелять в людей – впервые в жизни.

Генералы принялись совещаться. До Лунина долетело: «штатский» и «вот сволочь!» Затем «большие звезды» попытались начать переговоры:

– Товарищ солдат!..

– Старший лейтенант! – процедил Лунин. – Стоять на месте, бином. Стрелять буду!

Трудно сказать, что подействовало больше – звание или «бином», но гости тут же замолчали. Николай же, несколько очумевший от происходящего, ожидал теперь всего – даже майора Волкова с ротой головорезов в черном.

Сзади послышались шаги. Келюс на всякий случай прижался к стене, но из глубины коридора показался старый тибетец, а следом спешил Генерал. При виде его «большие звезды» засуетились, торопливо поправляя мундиры, но тот поморщился и гаркнул: «Вон!» после чего добавил несколько истинно народных слов. Через секунду в коридоре остались лишь Лунин и Генерал – старый тибетец поспешил в таинственную комнату вслед за незадачливыми гостями. Генерал буркнул: «Крысы!», бросил Николаю: «Молодец!» – и поспешил обратно.

Лунин, почти уже разучившийся изумляться, рассудил, что «большие звезды» решили поторговаться с Президентом, почуяв, что пахнет паленым. Вопрос лишь, как они оказались в комнате на восьмом этаже? Келюсу представилась вертолетная площадка на крыше Белого Дома, соединенная винтовой лестницей с таинственной комнатой. Затем воображение разыгралось, и он занялся составлением плана подземных тоннелей, соединенных с комнатой сверхсекретным лифтом для обслуживания которого почему-то требовались исключительно тибетцы.

…Генерал возвратился очень быстро, прошел за дверь и через несколько секунд вернулся вместе со стариком.

– Пост сдашь мне, – велел он Лунину, потом забрал автомат, пожал руку и приказал возвращаться в комнату с металлическими стульями. Уходя, Николай слышал, как Генерал и тибетец о чем-то шепчутся. Келюс, вспомнив странную пантомиму, сопровождавшую предыдущую смену караула, рассудил, что речь теперь идет о нем самом. Эта мысль почему-то не доставила ему ни малейшего удовольствия.

В комнате отдыха Келюс застал изрядную суету – трое офицеров в пятнистых комбинезонах записывали резервистов в какие-то списки. Лунин поспешил присоединиться к остальным и оказался в группе, направляемой к путепроводу № 2, куда уже приближалась механизированная колонна.

На улице лил дождь. Плаща у Николая не было, а воевать под зонтиком он счел ниже своего достоинства. Впрочем, зонтика ему тоже не предложили. Келюс решил героически терпеть, тем более что в подобном положении оказались сотни других добровольцев, да и дождь потихоньку слабел.

Они стали кордоном поперек путепровода. Парень в штатском, но с неистребимой военной выправкой отдавал приказы; откуда-то сзади подносили куски брезента и бутылки, измазанные липкой маслянистой жидкостью. Это было все, что добровольцы могли противопоставить броне и пушкам. Лица терялись в темноте, и при редких вспышках света Николай долго не мог найти ни одного из знакомых. Внезапно он заметил усатого парня в синей куртке, которого сменял на посту. Лунин с некоторым удивлением сообразил, что почти начисто забыл о двух часах, проведенных у странной двери. Возникающие ниоткуда генералы и Президент рядом со стариком-тибетцем казались теперь персонажами голливудского триллера. Главное решилось не в темных коридорах, а здесь, на мокром асфальте.

Николай вспомнил, что давно хотел покурить. Оглянувшись вокруг и не заметив ни у кого из соседей зловещей бутылки, он достал сигареты…

– Сгорим, однако!..

Это произнес его сосед – очень высокий парень в военном плаще с капюшоном. Келюс присмотрелся: под плащом у парня топорщилась бутылка явно не с минеральной водой.

– Как выйдет, – отозвался он, на всякий случай отодвигаясь. – Кысмет, бином!

– Кысмет! Вот, елы, два года прослужил, а такой пакости не видел!

Лунин, подождав несколько секунд и убедившись, что бутылка самовозгораться не собирается, осмелел и вернулся на место.

– Это они в 41-м придумали, – пояснил он, вспомнив читанное еще в студенческие годы. – Гранат и базук не было, вот и учудили. «Молотовский коктейль»! А вообще-то говоря они… гм-м… порою и сами… того.

– Язви в карету!.. – протянул парень, осторожно поправляя бутылку в кармане плаща. – А ты здесь со вчерашнего?

– С полудня, – с достоинством ответил Келюс. – А ты?

– Не-а, я лишь два часа, как из Тулы приехал. У знакомых был, а тут заваруха. Я, как узнал утром, что отбились, решил и сам…

– Келюс, – представился бывший преподаватель. – Хотя вообще-то Николай.

– Фрол, – в свою очередь назвался парень. – Хотя вообще-то Фроат.

Рука Фрола оказалась раза в два шире, чем у Лунина, да и пожатие вышло хотя и вежливым, но чувствительным.

– Ты что, иранец?

– Не-а, не иранец, – вздохнул Фрол-Фроат. – Русский я – по паспорту. По паспорту все мы русские…

– Точно, – согласился Келюс. – Я вот, украинец, а то и вообще, караим.

– А я думал, француз, – засмеялся парень. – Келюс, это вроде из «Королевы Марго»?

– Из «Графини Монсоро». В детстве прозвали – потому что Коля. А ты из какого романа?

– Про нас романы не пишут, – с некоторой грустью заметил Фрол. – Я – дхар, мы с Урала.

– А, малые, малочисленные, – понял Лунин, всматриваясь в своего нового знакомого. На чукчу или эвенка тот определенно не походил. Типичный русак, правда скуластый, а так – хоть сразу под Рязань.

– Малочисленные – это точно. А насчет малых, так какие, елы, мы малые? У нас средний рост метр девяносто пять. Я, считай, недоросток.

– А сколько? – осторожно спросил Николай, прикидывая, что Фрол выше его на целую голову.

– Метр девяносто один, – печально констатировал тот. – Недобрал. Батя мой, считай, под два метра.

– Да-а…

– А я тут китайца видел, – между тем сообщил дхар. – Интересно, наш он или ихний?

– Старый? В балахоне? – Лунин сразу вспомнил странную комнату.

– Не-а, молодой.

– В камуфляже?

Китаец, если Фрол не ошибся и не напутал, был уже третьим, кто имел отношение к странном комнате. И все трое оказались практически в одном и том же месте.

– В камуфляже, – кивнул дхар, и Николаю отчего-то стало не по себе.

Между тем толпа заволновалась. Откуда-то сбоку вынырнул штатский с военной выправкой и тут же прозвучало: «Колонна на подходе». Проспект был по-прежнему пуст, но, вслушавшись, Келюс уловил глухой гул, а через минуту вдали замигали отблески фар – по проспекту шли бронетранспортеры. Издали машины казались игрушечными, словно из набора оловянных солдатиков. Но постепенно «бэтээры» приближались, вырастая на глазах. Здесь, в городе, они смотрелись как-то дико, ненормально. Может быть поэтому машины казались огромными, куда большими, чем на самом деле.

– Ну, елы, приехали, – прокомментировал Фрол. – Они приехали, а мы, в карету, приплыли!

По толпе передавались последние приказы. Было велено не бежать, стоять на месте, а в случае атаки использовать брезент для смотровых щелей. Про бутылки с «коктейлем» ничего пока сказано не было.

Колонна приближалась не спеша, а метрах в пятидесяти от толпы сбавила ход до минимума.