Хроники Иливара

– Никогда карма не настигала моих воинов так быстро за непослушание, как сейчас, – сказал Солто. – Возьму я тебя взамен павшему, но помни: придется тебе беспрекословно выполнять мои приказы и приказы старосты нашей деревни.

Воины опустили оружие, однако не всем было по душе решение предводителя, так как приходился павший лучник многим другом. Не успев сказать ни слова, Иливар услышал пронизывающие нутро хрипы. Он обернулся и увидел Бурушку, который служил его отцу, а впоследствии и ему самому долгие годы, со стрелой в шее. Согнулся гордый друг в коленях – не упал. И почувствовал Иливар, как внутри у него, что-то оборвалось, точно часть его души начала умирать вместе с его конем. Ладонь скитальца сжала эфес Грумфера так крепко, что рядом стоящим солдатам показалось, точно под её силой продавливается сталь. Глаза Иливара посерели.

Солто подошел к коню, не опасаясь, что на него нападет разгневанный странник, и погладил того по золотой и пышной гриве. Затем извинился перед ним и к горлу подступил ком:

– Негоже животным умирать, особенно таким разумным. Жаль мне, что встреча наша со скорби началась.

– В этом мире только она и осталась, – отрезал Иливар.

– Я дам тебе побыть с конем наедине, ибо вижу, как он тебе дорог. Но дай слово: простившись, придешь в нашу деревню и обещание сдержишь свое.

Иливар кивнул в знак согласия, и Солто приказал взять тело лучника и отправился на север в деревню. Ни прошло и пяти минут, как отряд услышал вдали тяжелый рубящий удар меча, за которым последовало некое призрачное ощущение, будто земля содрогнулась.

Хроника №40

Солто постучал в дверь и дернул за ручку и вошел. В маленькой грязной кухне за деревянным столиком сидел староста деревни Радушево – Сатрэт, один-одинешенек. Он махнул рукой, мол, входи, рассказывай. Солто подошел к нему под звуки скрипящих полусгнивших досок в полу, указал на кофе и спросил: «Свежий?».

– Дней десять, не больше.

Солто отхлебнул горячего напитка и приступил к отчету. Староста слушал его все двадцать минут, ни слова не упустил. Когда трапеза закончилась, Сатрэт вытер рот и сказал:

– Ну дела… Одинокий странник, на границе меж двух огней. Худой, на вид не более двадцати лет… – он взял кружку с чаем, немного отхлебнул и продолжил, – еще и c двухметровым мечом двигается быстрее ветра… Черт…

Они замолчали ненадолго, смотрели в окно, допивали горячие напитки.

– День сегодня темнее обычного, – сказал Сатрэт.

Солто повернул голову в сторону окна, присмотрелся и пожал плечами:

– Такой же, как и все предыдущие.

– Думаешь он сдержит слово?

– Уверен. Я по глазам его видел.

– Выходит, что придет.

– Да. Если ты не хочешь, я отдам новый приказ дозорным.

– Я хочу лишь одно: чтобы эта деревня оставалась целой и невредимой.

Кто-то заколотил в дверь, Солто подпрыгнул от неожиданности, а Сатрэт крикнул:

– Входи! Перестань ломать!

На кухню прибежал дозорный, весь в поту, задыхается.

– Ну! Чего ты ждешь? – спросил Солто, – говори, что случилось?

– Беда!

***

Иливар вышел из темного леса, отряхнул свой балахон, поправил меч. Внизу на равнине он увидел полу-крепость, полу-деревню, окруженную с запада большими холмами, с востока и юга – лесом. Вот она какая, деревня Радушево. Люди в этих местах хорошо адаптировались к войне. На глаз он определил расстояние – полтора километра. Пока спускался смог получше рассмотреть деревню, ее обитателей и оборону: стены из вертикально врытых и заостренных кверху бревен, под ними ров с водой; с каждой стороны деревянного ограждения установлены две сторожевые башни-вежи с лучниками. Чуть восточнее за стенами работали в полях крестьяне. Одни собирали с грядок ранний урожай, вторые косили траву, третьи вырывали сорняки, четвертые вспахивали землю. Может глаза и подвели Иливара, но никого, кроме стариков он там не увидел. Все молодые стояли на валанге с оружием в руках и наблюдали за тем, как продвигается работа.

Солнце поднялось из-за холма. Его лучи развеяли тоску, осветили росу. Жители деревни остановились на пару минут и повернулись в сторону огненного светила, прикрывая глаза вытянутой ладонью.

Иливар остановился и застыл. Его орлиное зрение уловило черные фигуры в лесу, которые минуту спустя выбежали на свет божий и на конях галопом понеслись вниз. Это были варвары с разнообразным оружием наперевес. Крестьяне заметили неприятеля слишком поздно. Около пяти человек погибло в первые же минуты от стрел. Одну женщину обезглавили. Еще нескольких насадили на копья, а затем оскальпировали. Простой люд перегруппировался и взял себя в руки. Они спрятались в высокой траве и когда мимо них пробегал очередной варвар, они выпрыгивали на него с вилами и косами и тут же убивали и прятались обратно. Иливар побежал на помощь, хотя понимал, что вряд ли успеет. Лучники что-то кричали и выпускали стрелы, но все летело мимо.

Через десять минут из ворот Радушево выбежал Сатрэт на коне, а за ним двадцать его лучших воинов. Завязалось сражение. Варвары оказались зажатые в тески. Они умирали, не успевая понять откуда пришелся удар. Со спины в них втыкались вилы, рубили косы, с другой перед глазами мелькали мечи и стрелы. Трава окрасилась в красный. Сатрэт никому не давал пощады, убивал прямо на месте. Хоть варвары не могли оказать серьезное сопротивление, их командир с развешенными скальпами на поясе и черепами, подвешенными на лошади, успел убить двух солдат и пуститься в бегство. За ним побежало еще несколько человек.

– Не надо, – сказал староста и рукой остановил воинов.

Послышался первый скорбящий плач женщин. Мужчины опустили оружие и взяли тела павших в бою и потащили на кладбище. Сатрэт, сомкнув зубы и губы, смотрел врагу вслед и там на границе между равниной и лесом, он увидел черный длинный меч, который разрубил первого варвара вместе с конем напополам.

– Боже правый, – сказал.

Темная фигура убивала без жалости и сострадания, и никто не убежал.

– Кто это? – спросил один из воинов.

– Скоро у нас будет возможность познакомиться с ним поближе, а пока мы возвращаемся обратно в деревню.

Хроника №41

Некоторое время спустя, когда солнце остановилось на середине пути и светило ярче-яркого, Иливар подошел к вратам деревни. Стража похлопала ему и впустила и сказала, где находится староста деревни.

– Я бы хотел сначала утолить жажду. Не подскажите ли вы, где в вашей деревне находится трактир?

– Что ж не подсказать, – ответил дозорный, еще совсем зеленый, ему дай бог лет тринадцать, – иди вперед, на втором перекрестке сверни направо. Вывеску увидишь, называется «Горящая свеча».

Иливар поблагодарил стражников и медленным шагом пошел по указанному пути. На крыльцах домов, женщины закрывали глаза своим детям, лишь бы они не столкнулись взглядом с чужеземцем в черных похоронных одеяниях. Некоторые старики отворачивались и бурчали себе под нос: «Не хватало нам чужеземцев в такие времена» или «Впускают кого не попадя». Проходящие мимо люди, внешним видом больше походили на бродячих торгашей, нежели крестьян. Вонючие, грязные, дергаются от любого шороха и все, как один косятся на чужестранца. Воздух в деревне не лучше, пахло лошадьми, углем и калом. У каждого жителя компостная яма находилась между дорогой и дряблым забором.

На первом перекрестке проехали похоронные дроги, забитые мертвецами. За ними по грязи бежали, приподняв юбки, юные девушки с заплаканными красными лицами. Следующими двигались вальяжно два местных попа в черных рясах, забрызганных снизу грязью. Их окружали пожилые женщины и мужчины. Все о чем-то говорили, выпивали и бранились. Последними шли гробовщики, выглядели хуже всех: лица синие, зубов нет, одежда рваная. На западе деревни зазвенели колокола.

Иливар подождал, пока пройдет вся процессия и пошел дальше. Он свернул на втором перекрестке, как и было сказано, и чем ближе подходил к кабаку, тем больше видел пьяных мужчин и женщин, лежащих в грязи. Одни стонали, держались за животы, других тошнило прямо в центре улицы. Паре пьянчуг все же повезло занять сани. Они навалились друг на друга и смотрели на небо и что-то орали на языке понятном лишь людям в такой же кондиции.

Как только Иливар подошел ко входу, молодые мужчины и девушки, что плясали под мотивы частушек и песен притихли и застыли. Они глазами проводили незнакомца внутрь и зашептались. Внутри царил полумрак, разбавленный светом маленьких церковных свечей. Разобрать, кто сидит за столиком и смотрит ли он на тебя – нельзя. В темных углах курили стражники и выпивали после тяжелого рабочего дня. Они не общались, что нельзя сказать об остальных. Тут тебе и азартные игры, драмы, дебаты, разговоры. Внутри укрепил позиции въевшийся запах дыма, пота и ладана. Иливар попытался держаться в тени и дошел до барной стойки и положил руки на столешницу. К нему подошел бармен, одетый просто, но со вкусом.

– Слухи до этого места доходят быстрее, чем можно себе представить, – сказал. – Что ты хочешь? – Пауза. – За счет заведения.

– Мне бы флягу водой заполнить, о большем не прошу.

Бармен кивнул, взял флягу, попросил подождать пару минут, затем остановился на полпути и спросил: «А мяса не хотите перекусить?» Иливар отказываться не стал.

Рядом сидел мужчина, он говорил вроде как сам с собой, а вроде и с теми, кто рядом. Его язык заплетался:

– За пследний год не было даже неде-е-ельки, когда на нас бы не нападали, – кашлянул и продолжил. – Но нас, в отличие от других, не, – он драматически остановился и ударил кулаком, – сло, – снова пауза, на этот раз икнул и закончил слово, сопровождая с сильным ударом – мать!