Выживший: Набирая очки опыта

Я выяснил, что хотел. И если получится скрыть от старика, что я вломился к нему переждать дождь, то будет еще лучше. В принципе, и так нормально.

Нечего больше ждать. К тому же дождь уже немного ослаб, а пока я шел через лес, он и вовсе кончился.

Только с деревьев падали редкие капли, да земля с хвоей чуток промокли. А когда я вернулся к крапиве, вся она была в воде. Не просто холодной, а ледяной.

Теперь у меня только не было никаких вариантов, кроме как разобраться с ней – руками или ножом. И, регулярно вскрикивая от резких и внезапных ожогов, я буквально за пять минут выдрал весь куст.

Затем посмотрел на свою сумку – она невелика и туда не войдет даже пятая часть крапивы, что я успел собрать.

Но вьючить ее на спину я даже не планировал. Как не собирался я делать ничего глупого – то есть того, что могло бы нанести мне дополнительные травмы в результате моих же собственных действий.

Глядя на кучу стеблей, я вспомнил и слова Отшельника, который попросил меня ободрать листья.

– Да чтоб тебя… – простонал я.

Пришлось еще раз перебрать все, что я нарезал. Но если в порыве злости я махал ножом разрезал по десятку стеблей за раз – все же Сила дает в борьбе с сорняками большой плюс, – то с листьями пришлось повозиться.

Через пять минут пальцы уже горели, а через пятнадцать жжение распространилось по всем ладоням. Спустя полчаса я умудрился обжечь руки по самый локоть и через час негнущиеся пальцы оторвали последний лист крапивы.

Боль была просто адской где-то в промежуток с десятой по двадцатую минуту процесса. Потом началось онемение.

Все это время я проклинал старика, который отправил меня делать эту дурную работу. Да, веревки. Нужны. Но неужели не было способа менее травматичного??!

Теперь я оценил результат своих трудов, как более удовлетворительный. Бесформенная куча выровнялась и стала выглядеть гораздо лучше. Меньше раза в три, как минимум. Но все равно не умещалась в сумку.

И даже если бы умещалась, то бесчувственные пальцы не смогли бы ее туда запихнуть. Не было сил даже материться.

Хорошо, что после дождя стих еще и ветер, иначе замерзнуть мне и заболеть по итоге. Бесполезную из-за влаги футболку я бросил на землю.

Грязная ткань широким пластом легла рядом с крапивой. И, кажется, ее размеров как раз хватало…

– Отшельник! – яростно проорал я, швыряя на землю импровизированный узелок из собственной футболки. – Чтобы я еще раз сунулся по твоим просьбам…

– Это была твоя нужда, – перебил меня старик. – Во-первых, твоя. Во-вторых, я посмотрел на того парня. И он здесь лежит не больше пяти дней.

– И что это значит? – я все еще тяжело дышал после пробежки по лесу с крапивой в руках, весь мокрый и даже немного в хвое – результат падения по склону.

– Что скоро людей здесь может стать много больше.

Глава 22. Способный

Несмотря на то, что внешне старик оставался спокойным, голос его показался мне чересчур взволнованным. Балахон его не промок, что вызвало у меня еще больше вопросов.

– А, вижу, ты принес крапиву! – сказал Отшельник, пытаясь скрыть волнение.

– Не переводи тему! – вскричал я. – Не сейчас! Не могу я про эту чертову крапиву сейчас разговаривать!

– Так, успокойся, – он миролюбиво поднял руки. – Ничего страшного не произошло. Я вижу, ты набрал много. Достаточно, чтобы сплести метров двадцать или около того.

– Двадцать??! – вместо успокоения слова Отшельника принесли лишь еще больше волнений. – Всего лишь двадцать метров?

– Не больше двадцати пяти, если ты хочешь свить что-то прочное.

– А-а-а! – злости моей не было предела и, чтобы как-то вернуться в норму, я сам заговорил про людей: – Так что ты там начал про «больше»?

– Не больше двадцати пяти…

– Отшельник! – вскричал я снова. – Я промок. Я весь горю после вот этого! Устал, голоден и зол! И хочу знать, о каких людях ты говоришь!

Мои последние слова даже эхом в лесу отдались. Но почти сразу же подавился и закашлялся. Отшельник терпеливо дождался окончания приступа.

– Пожалуй, вскипячу воды.

И скрылся в лачуге, оставив меня снаружи одного. Затем прогрохотал крышкой сундука – этот звук было сложно не распознать после увиденного мной внутри хижины.

Вернувшись ко мне с комками сухой растительности и поблескивающим стержнем, Отшельник бросил в очаг на улице траву и принялся чиркать по стержню чем-то незаметным, скрытым в его ладони, высекая искру.

Вскоре все заполыхало и, сунув руку в небольшой тайник, Отшельник вытащил щепу, быстро набросал ее на огонь и уже через минуту подкидывал поленья.

– Запомнил? – спросил он, вставая на ноги и отряхивая балахон.

– Запомнил, – мрачно ответил я. – Учишь тому, чему обещал?

– Нет, учиться тебе и учиться еще очень многому. Но самое простое – огнивом разжигать костер. Понял, как?

– Высекать искру и все.

– Да, металлическим предметом ведешь и… ну-ка, попробуй сам.

С этими словами Отшельник вручил мне огниво:

– А чиркать чем?

– Так у тебя же нож! – недовольно воскликнул он и, кажется, прошептал что-то, но я не разобрал. Надеюсь, что он не высказался про мои способности. Умственные в том числе.

Я достал клинок, перевернул его тыльной стороной и неспешно провел по огниву, ощущая каждую неровность поверхности.

– Да быстрее надо! – все так же недовольничал Отшельник.

– Да я знаю, представь себе! – рассердился вконец я. – Руки болят и пальцы толком не гнутся.

– Поной мне тут еще, Бавлер! – уже грозным голосом выдал мне старик. – Я здесь больше тридцати лет и знаю, каково это. Знаю, какие могут быть еще более сложные проблемы. Когда вокруг твоего дома ходят голодные звери, потому что ты только что разделал зайца у себя на заднем дворе! И ты двое суток мочишься в угол! Так что не смей мне рассказывать про крапиву! Это мелочь! Пустяк!

– Тише, Отшельник… – у меня даже нож из руки выпал, насколько злым и раскрасневшимся стало его бородатое лицо. – Погоди ты так жестить. Я же… Я за сотрудничество.

– Вот костер разожжешь и поговорим.

– Отшельник! – я попытался поднять нож с земли, но кончики пальцем занемели настолько, что я не чувствовал, как тыкаюсь ими мимо клинка.