Красный блокчейн

– Квест идёт давно, – сказал Жорж. – В нём участвуют две стороны. Мы и тичелы. Изредка каждой из сторон выпадает дополнительное задание. Внутри большого квеста. Это как бонусный уровень. Как вызов. Если пройти успешно – то можно получить что-нибудь хорошее. Или не получить. Или ослабить другую сторону. Например, понизив их скиллы или устранив босса.

– Устранив босса, – повторил Хунбиш. – Звучит заманчиво. Получается, мы и тичелы… И квест. В чём их сила? Тичелов?

– Они, – сказал Жорж, – научились подминать под себя реальность выгодным им образом. Манипулировать ей с помощью языка и визуализаций. Ещё они свои меркантильные интересы умело прикрывают заботой о других. Добиваются того, что им нужно. Правильно подобранными словами. И пистолетом. Их не особо интересует реальность. Они умеют заворачивать её в привлекательные фантики. Вообще, нужно отдать им должное. Это большое коммерческое искусство. Сначала они научились продавать вещный мир. А теперь – образ этого мира. Образ, конечно, контрафактный.

– А мы? – спросил Хунбиш.

– Что?

– У мы что умеем?

– Нам тоже есть на что опереться. Например, мы, в отличие от тичелов, умеем проводить контакты, а они – нет. У них и технология, и бюджеты, а вот не получается.

– Почему так? – спросил Хунбиш.

– У них нет протянутой в прошлое нити. Той, которая создаёт преемственность. Это издержки ухода от реальности к образам. Они думают, что могут закрыть этот разрыв технологически. Или заболтать реальность, показывая ей свои фантазии на тему собственных хотелок. А вот не получается.

– И как нам это может помочь? Какой прок от всех этих контактов?

– Он есть, – Жорж пристально поглядел на Хунбиша. – Это долгая тема, давайте не сейчас. Если коротко – то, например, последнюю передачу удалось организовать только после информации с сеанса. Ну и плюс контакты помогают плавнее пройти задание. И в итоге получить какие-нибудь плюшки.

– И что это может быть? – спросил Хунбиш.

– По-разному. Я же говорю. Можно нанести дамаг оппонентам. Забустить скиллы. Получить информацию. Бывает даже, что уникальный предмет. Что-то, что помогает в столкновении, которое случается после задания. Как в конце уровня. Понимаете?

– Нет, – сказал Хунбиш. – Не понимаю. Иногда я думаю, что вы говорите про обычную жизнь. Но потом вы начинаете рассказывать про игру.

– Вы разберётесь, – пообещал Жорж. – Поговорите с Олегом Кирилловичем. А пока всё, что нужно знать – так это то, что нам нужно найти ответы на вопросы. Задача эта важная. Не для нас даже. Для России. Предметы у нас есть.

– Предметы! Точно, – сказал Хунбиш. – Можно посмотреть? Я ведь видел только половину.

– Хорошо, – сказал Жорж. – Давайте договорим, и пойдём посмотрим.

– Нет, – сказал Хунбиш, – давайте сейчас.

Жорж молча встал с кресла, открыл дверь и сделал приглашающий жест. Они зашли в соседнюю комнату. Комната была заперта на два замка, а внутри Жорж набрал на пульте комбинацию. Видимо, это была сигнализация.

– Что здесь? – спросил Хунбиш.

– Это ситуационная комната, – сказал Жорж.

Он включил свет. Хунбиш увидел у стены ряд стульев, стол, флип-чарт с фломастерами, холодильник, два ноутбука на столе. Жорж отодвинул картину, под ней обнаружился сейф. Ему потребовалось ещё два ключа из его связки, отпечаток пальца и цифровой код. А потом он достал из сейфа и разложил на столе все предметы.

Богов четыре смертных – Огонь, Вода, Земля, и Воздух, и два бессмертных, нерождённых, вечно враждебных друг другу – Распря и Любовь.

Ипполит

Бывает – всю жизнь прожил рядом с какими-то вещами. А потом посмотришь, и словно бы перед глазами стоят новые фильтры – настолько это всё чужое, странное. Инопланетное. Что-то подобное случается, если часто и быстро повторять одно слово. Тогда оно теряет своё значение и начинает звучать непривычно.

Или вот, в детстве у Хунбиша случалось, что он мог усилием воли отодвигать вдаль предметы. Он особым образом смотрел на них, и они отъезжали. И тогда повседневные вещи превращались непонятно во что. Например, кисть руки могла телескопически выдвинуться на десятки метров, превратиться в крошечные шевелящиеся лапки.

А бывает – видишь что-то в первый раз в жизни. И в груди ёкает. Вибрирует. Как будто наконец нашёл священный артефакт, который до тебя искали целые поколения фанатиков.

Вот такое же чувство узнавания накрыло сейчас Хунбиша.

На столе лежали: та самая береста. Выглядящий очень старым волчок с цифрами. Две тёмные монеты с неровной окружностью. Жёлтое фото из газеты с пловчихой. Поцарапанная пряжка от ремня со звездой. Страница из старой книги. Ещё одна страница из старой книги, только теперь в ламинате. Статуэтка – тоже по виду очень старая, изображающая собаку и двух сидящих на земле детей. Билет куда-то – на концерт? В театр? Бюст Пушкина.

Хунбиш не спеша потрогал каждую вещь. Потом взял стул, подсел к предметам. Ему не хотелось убирать от них руку.

– Что скажете? – спросил Жорж.

– Так. – Сказал Хунбиш. – Вот эта береста. Она дала два слова. Это Большой театр. Опера.

– Да, – подтвердил Жорж и отложил рамку с берестой на край стола.

– Что вы ещё нашли?

– Вот это, – Жорж убрал бюстик Пушкина. – Оказалось несложно. На Пушкинской – памятник. Мы пригляделись, и на плече, как оказалось, была написана цифра. Мы думаем, что это слово – shoulder. Плечо.

– Понятно. Плечо. – Повторил Хунбиш. – Что ещё?

– Волчок, – сказал Жорж.

Хунбиш взял в руки волчок. Он был тяжёлым, из какого-то металла. Медь, может быть. Тяжёлым и явно очень старым. Сотни лет? Тысяча? Несколько тысяч? Его ось истёрлась под касаниями бессчётного множества рук. Сам диск был во вмятинах и царапинах. На нём были расчерчены сегменты от единицы до двенадцати. Наверное, в какой-то игре нужно было раскручивать волчок и следить, на какое число он упадёт. Хунбиш внимательно рассмотрел его со всех сторон. На нижней поверхности диска он нашёл свежую царапину. В виде стрелки. Сверху этой царапине соответствовал сегмент номер двенадцать.

– Это двенадцать, – сказал Хунбиш. – А какое слово?

– Подумайте, – предложил Жорж.

– Ну, что-то вроде «крутить».

– Да, коллеги тоже так считают, – подтвердил Жорж. – Или spin, или twist.

– Коллеги?

– Да, – сказал Жорж. – Пришлось творчески побеседовать. О прекрасном. Но в результате мы знаем то, что знаем.

– Коллеги, – задумчиво повторил Хунбиш. – Творчески. Ладно. Понятно. А какое всё-таки слово? Из двух?

– Пока нет стопроцентной уверенности, – ответил Жорж. – Но это не страшно. Соберём все, и будем подставлять.

– Ясно, – ответил Хунбиш, и отложил волчок к бересте и Пушкину. – А что ещё в сейфе?

– Ничего, – ответил Жорж.

– Предметы, которые я достал из кустов, – сказал Хунбиш. – Они были в такой сумке. Белой. Где она?

Жорж подошёл к сейфу, пошарил внутри. Что-то достал.