Храм пустоты

Самолёт успешно приземлился, хотя во время посадки от него отвалился кусок и убил двух работников аэропорта. Любитель кувшинов мягко устроился в кресле забегаловки и принялся думать об обременительности человеческого существования. Если начистоту, то он явно страдал от усталости жизнью, однако она волочила его вслед за собой на поводке привязанностей. До деревушки он добрался на такси за баснословные деньги. Местным было не так важно, что этого места больше не существует: главное заработать. Приехав, любитель кувшинов обнаружил обмельчавшую реку и вымершую деревню.

Всё разрушается, всё разлетается, как разбивающийся кувшин, на мелкие осколки; в мире нет постоянства, а в душе, наполненной желаниями, – покоя. И только холм, ранее гордо носивший имя горы, продолжал разрушаться, закладывая фундамент для новой глины, новых кувшинов и новых привязанностей. Где же, Боже, ты есть? И когда освободишь каждого любителя кувшинов от его непомерного страдания?

Игнорировать хаос

И, может, больше игнорировать себя? Не цепляться за вымощенные улицы понятий и вырытые траншеи догм? Килограмм лёгкости, перо тяжести, гроб жизни и радость смерти, немного сахара, чтобы посолить и ещё соли, чтобы поперчить. Какая серьёзность кругом! Вдыхать. И задыхаться бациллами озабоченности: экономикой, политикой, философией. Без насмешливости к собственному положению в универсуме, без искромётного юмора, разлитого в хрустальные бокалы из яда, без горьких острот, без кисло-сладких слёз шутки.

Начать с конца. С самого нелогичного и глуповато прищуренного «и». Вот так. С места. Абсолютно не думая и не сомневаясь. Да запретить бы уже себя сотнями разрешений, оштрафовать миллионами поощрений, наградить километрами лент и заржавевшими запасными колёсами. Проклятая осторожность и желание безопасности, выискивание выгоды и выгода выискивания. Не отдаться ли воле случая, не погрузиться ли в разрезающую Тишину молчащего космоса, не познакомиться ли с беззвучным смехом захлёбывающегося Бога?

Требовать, желать, лечиться, остерегаться, молиться, вопрошать, бояться… Но зачем?

Не лучше ли уже наконец разворошить гнездо хаотичности, надышаться газом несправедливости, испепелиться костром реальности?

О, эти человеческие марлевые повязки утешений, таблетки иллюзий, растирки для оживления мечты! Забудем и возрадуемся, посмотрим чёрно-белый фильм из комков чернозёма и мела, представим путешествие в растворение естественным природным порядком. Но как же хочется ещё погулять даже после тошнотворной интоксикации! Ещё и после жизни выпить этих лекарств для слабых, больных, роющихся в помойках обезьян.

Взглянуть в лицо, как в зеркало, и проигнорировать себя, отказаться от трепетного, заботливого к себе отношения. Больше пренебрегать вероучением и нормой, людьми, эмоциями и болезнями. Эта проклятая неупорядоченность существования, как лживое правительство, всегда должна быть понята наоборот: чем больше вы игнорируете, тем неравнодушнее вы к поистине важным вещам.

Всё-таки нельзя жить и попутно не смеяться над своей жизнью, иначе дело закончится в лечебнице. Смеяться можно над всем, даже над собой, когда вы на смертном одре. Может, именно эта здоровая свежесть несерьёзности вас и воскресит.

Шаблония

Ареал обитания определён и опечатан: происхождением, долей власти, социальными связями, банковской картой.

Зона домов монотонных будет пожизненным сроком для многих гномов.

Стационарный шаблон с закаченной в мозга дыру информацией – это ядро величайшей в мире рунации.

Есть движения общественные и политические, но самого движения нет: шаблоны дублируются там, где повторялся их дед.

Шаблоны не передвигаются на социальных лифтах и не меняют страты; шаблоны шаблонятся и получаются новые весёлые старты.

Рабство отменили, но только для глупцов, умные всегда понимали, что их держат за…

Шаблоны думают, что возможно покинуть тюрьму двора, но на какой машине и как на неё получить права?

Работа ведётся, ведётся работа, работа ведётся успешно, успешно ведётся…

Но зачем?

Просто именно чернь играет червей: земля дышит, каналы возможностей прорыты, но только для тех, кто наглый, хитрый и деловитый.

Миллиарды делаются из воздуха, миллионы делают воздухом для шаблонов, а они рады ввязаться во всё старое по схеме новой.

Задыхаются шаблоны-банкроты, умирают шаблонов роты…

Нужна рождаемость шаблонов? Повысить!

Шаблонов переизбыток? Болезни и кризис для выкачки слизи!

На чёрствый хлеб шаблон намажет тридцать сребренников.

А больше и не дают: остальное уходит посредникам.

Не умереть с голоду и прокормить вопящих шаблонов? На это кое-как хватает.

Остальное уходит тем, кто инстинктивно больше всех хватает.

Ну что, шаблон? Почему ты такой, и стоит ли тебе сострадать?

Один выбрал последнее.

Шаблоны и его умудрились продать.

Красота в большом городе

Субъективность понятия «красота» настолько очевидна, что попытка хоть какого-то выделения объективных свойств, присущих красоте, походит на попытку глупца философствовать. Однако если рассмотреть целое через его часть, то можно выделить словосочетание «красивый город» и разобраться, какой же смысл таит в себе прилагательное.