Ведьмины внуки

– А Вам разве не сказали? Да, это дети. Брат и сестра, двойняшки. Вернее, их души.

Живцов рассердился.

– Еще скажите, что дети невинно убиенные, оттого и души их не упокоились. Сержант, я думал Вы разумный человек. А у Вас, похоже, серьезный вывих головы, как и у всех здешних жителей. Видно, заодно вправлять придется.

Участковый насупился.

– А Вы не спешите с выводами. Час назад приехали, здесь всего пять минут и даже еще их не видели. А уже всем приговор вынесли.

Живцов поморщился.

– Да, Вы правы. Я погорячился. Извините и не сердитесь. Расскажите тогда, как все это возникло… Вера эта вся.

– Хорошо, слушайте, – сказал Мячиков, устраиваясь на чурбаке поудобнее. – Раньше здесь отдельный хутор был, Заовражки назывался, потому что за оврагом. А после войны поселок разросся и хутор его частью стал. Но название так и осталось. Отсюда даже хотели поселок дальше строить, развивать. Но в девяностые, когда Союз развалился и все прахом пошло, все жители отсюда уехали. Остались только дед Макар и бабка Настасья. Бабку эту в поселке ведьмой считали, колдуньей. Вон ее дом, он даже здесь на отшибе стоит, видно, люди по соседству с ней селиться боялись. И она их сторонилась, всегда одна жила. Но два года назад у нее вдруг двое детей появилось. Оказалось, внуки ее – мальчик и девочка. Мать их погибла – машина ее сбила, а больше родных, кроме бабки, у них не было. Вот и жили у нее. А год назад Настасья умерла, ей уж под девяносто лет было. Остались дети одни. Их уже хотели в детский дом забрать и день назначили, когда за ними приедут, но в ночь перед этим случилось несчастье. Дед Макар утром в поселок прибежал, сообщил, что дети ночью угорели – печка в избе не до конца погасла, угарным газом они надышались. Полпоселка видело, как их бездыханные тела выносили из дома, и машина скорой помощи увозила их в морг.

– А они точно умерли? Подтверждающие документы есть? – спросил Живцов.

– Есть, я проверил.

– Надо еще раз перепроверить. Возможно здесь какая-то ошибка или путаница… А что было дальше?

– А дальше все было, словно дети не умирали вовсе. На следующий день их увидели идущими по поселку. В своей обычной одежде, на плечах школьные рюкзаки. Их окликать стали – думали, что дети в больнице оклемались и их отпустили. Но они не отвечали. Шли молча, смотрели только вперед. И за руки держались, чего раньше не было. В тот же день весть, что они умерли, до поселка все же добралась. Тогда все и поняли, что они призраки, духи. Кто-то посчитал, что дети стали ими за грехи их бабки-колдуньи, а кто-то – что это произошло по ее злой воле. С тех пор, вот уже год их видят каждое утро уходящими из ее дома, а вечером они возвращаются. И всегда держатся за руки.

– Значит, все сразу в это поверили. Но ведь призраки бестелесные. Неужто никто не пробовал подойти ближе и потрогать их. Например, по голове погладить?

– Конечно, пробовали, но… – участковый вдруг осекся и напряженным голосом произнес: – Внимание, вон они идут.

По дорожке к дому колдуньи шли, держась за руки, мальчик и девочка. Лет девяти или около того. Ничего в них необычного не было. В зимних пуховичках, со школьными рюкзачками на спинах. И щечки розовые от мороза. Дети как дети.

– Да какие же они призраки, – разочарованно произнес Живцов. – Я даже их следы на свежем снегу вижу. А привидения следов не оставляют.

– Вот почему я Вас вокруг повел. Чтобы на тропинке наших следов не осталось, чтобы Вы их следы увидели. Каково впечатление, а? – с непонятной Живцову радостью воскликнул Мячиков.

– И каково? Если бы они шли, следов не оставляя, тогда бы я был впечатлен. А тут…

– Они могут и не оставлять. А могут и оставить, как сейчас. По настроению.

– По какому еще настроению? Что за чушь?

– А хорошее у них сейчас настроение, вот и морочат нас, забавляются. Хотят, чтобы мы их живыми считали. Наверняка знают, что мы здесь прячемся. Чуют нас.

– Да вы тут все с ума посходили! – рассердился капитан. – Я сейчас просто выйду и поговорю с ними.

– Ага, выйдите, поговорите. А я посмотрю, как у Вас это получится.

– Думаете, не получится?

– Ни у кого не получилось. Многие вот так вот к ним выходили или на дороге им встречались. А то и погладить по голове хотели – Вы об этом как раз спрашивали.

– И что?

– А то! Были вот только что они перед их глазами, раз – и уже нет их. Исчезли. Пустая дорога. И следы их на ней пропали.

– Вранье. Деревенские байки.

– Я сначала тоже так думал. Дай, думаю, выясню это раз и навсегда. Посрамлю болтунов, разносчиков слухов. Дождался, когда дети из школы будут возвращаться, и встал у них на дороге.

Живцов иронично усмехнулся:

– И они тут же исчезли?

– Можете не верить, но так и было. Помню: остановились они передо мной и посмотрели так, будто взглядом просверлили. У меня аж мороз по коже прошел. И еще губами шевелят, будто шепчут что-то, только не слышно, что. Прямо на моих глазах и пропали. В один миг, словно выключателем щелкнули. А я потом еще полчаса как будто пьяный ходил. И больше с ними встречаться уже не хотел. Даже с тех пор избегать стал. Если вдруг случайно встречал, старался в сторону с их дороги уйти, страх какой-то на меня нападал.

– А когда в сторону отходили, они не исчезали?

– Нет. Мимо проходили, словно меня и не было.

Дети, между тем, добрались до своего дома и через приоткрытую в воротах калитку прошли во двор.

– Знаете, меня Ваш рассказ как-то не убедил, – сказал Живцов. – Извините, но смахивает на какой-то местный заговор против строительства завода с привлечением мистики. И, к сожалению, я должен подозревать Вас как его участника. А также еще и того, кто оформил документы о смерти на живых детей.

Сержант вздохнул.

– Я так и думал, что Вы мне не поверите. Ну что же, тогда Вам надо все испытать на себе.

– Я это и собираюсь сделать. Сейчас пойду к Вашим живым «привидениям» в гости.

– Конечно, сходите, – спокойно и даже как-то устало произнес Мячиков. – Только подождите, когда они печь разожгут. Чтобы впечатление было посильнее.

– Так они еще и печь топят? – иронично улыбнулся Живцов. – Ну, тогда это точно привидения.

Минут через пять из трубы дома показалась тонкая струйка дыма. Живцов подождал, когда она превратиться в густые клубы, и направился к жилищу ведьмы.

Входная дверь оказалась не запертой, но, когда капитан ее открывал, она заскрипела так громко, что от задумки застать фальшивых призраков врасплох пришлось отказаться. Живцов вдруг поймал себя на мысли, что скрипа двери, когда в дом заходили дети, он почему-то не слышал, но подумал, что наверно они отворяли ее не так широко.

В сенях было прохладно, но не так, как на улице. Капитан открыл следующую дверь и вошел в хорошо натопленную комнату.

В печи возле стены шипели и потрескивали дрова, объятые языками пламени, под потолком ярко светила электрическая лампочка. За столом в центре комнаты сидели рядышком мальчик и девочка и пристально смотрели на него. Вернее, так ему показалось.

Уже через секунду Живцов понял, что это не так. Что это было всего лишь видение из прошлой жизни этого дома, которое сохранили его промерзлые стены, завешенные по углам густой паутиной.

И что за пыльным столом никто не сидит, а лампы под потолком уже давно нет и свет пробивается только через щели в рассохшихся ставнях, наглухо закрывших окна. И что в печи не пылают дрова и кроме остывшей золы он ничего в ее топке не найдет. Наверно, той самой золы от тех самых дров, что и стали причиной несчастного случая.

В Живцове вдруг пробудился инстинкт сыщика. Он решил по остаткам сгоревших дров проверить, если получится, а действительно ли несчастье произошло случайно или дети специально напихали их в печку много, не желая уезжать в детский дом.

Капитан подошел к печке, но едва протянул руку к ее чугунной дверце, как жутко пугающая мысль пронзила его голову. Живцов вдруг будто увидел, как его пальцы примерзают к ледяному металлу дверцы, а он пытается их оторвать, до крови сдирая кожу.

Страх овладел им настолько сильно, что рука сама собой отдернулась от дверцы.