Файролл. Квадратура круга. Том 3

– Вуаля, – согласился я. – Вот только лично я с этого никакой выгоды не поимел, если ты забыла, а Ксюша, как раз наоборот, вверх пошла. И, кстати, я даже не скрывал, что это творчество коллективное. Да, не непосредственно ее. Но – общее. Чтобы всем было хорошо. Чтобы премию выпросить. Чтобы полезность нашу обозначить. Разницу видишь?

– Ну а я не такая, – заявила девушка. – И Ксюша не такая.

– Это да, – согласился с ней я. – Ох, не такая она. Совсем не такая. Настолько, что скоро ее с нами не будет. Слишком велики противоречия между ней и остальными.

– А ты уверен, что тебе дадут ее уволить? – неожиданно резко осведомилась у меня Вика. – Это ценный сотрудник, доказавший свою полезность, он работает в поте лица, на нем висит масса обязанностей, и это кое-кому отлично известно.

– У этого «кое-кого» есть имя-отчество? – немедленно спросил я. – Если не секрет.

– Это гипотетический кое-кто, – чуть замешкавшись, ответила Вика. – Не забывай, Киф, мы часть компании, и не только тебе решать, кто у нас работает, а кто нет. И вообще, что ты завелся из-за такого пустяка? Ну, подумаешь, ввели мы некий контроль качества. Это нормальный производственный процесс.

– Не путай усиленную редактуру с диктатом, – попросил ее я, причем довольно жестко. – А здесь имеет место именно он. Причем ты сама даже не понимаешь того, что не только я перестал быть последней инстанцией, но и ты, уверен, до тебя не доходит и половина информации, которую следовало бы проглядеть. И ты, моя милая, не заметишь, как твой стул из-под тебя выбьют. Мой из-под меня вряд ли, но вот твой…

– А вот это низко. – Поморщилась Вика. – Таким образом пытаться поссорить меня с подругой… Фу, Никифоров, я о тебе думала лучше. И вообще, в последнее время мы с тобой не…

– Стоп, – попросил ее я, довольный тем, что разговор вырулил именно туда, куда и следовало. – Дальше не надо. Просто в силу того, что этот текст мне будет хорошо знаком, доводилось с ним сталкиваться. И сразу же – ты права.

Вика захлопала глазами, пытаясь понять, о чем я сейчас говорю.

– Значит, делаем так. Родителям можешь сказать, что во всем виновата вот эта скотина, – продолжил я, достав сигарету из пачки и ткнув себе в грудь пальцем. – Это будет правильно. Ну а как ты хотела? Мы к ним все же ездили, они меня кормили блинами, наливкой поили, варенья на дорогу дали. Надо что-то им объяснить, верно? Ты априори быть виновата не можешь, значит, вали все на меня.

– Ты чего? – осведомилась у меня Вика.

– Что дальше? – Я прошелся по комнате. – Я не раз слышал, что тебе надоело сидеть в четырех стенах, и данная ситуация отлично разрешает эту проблему. Как только мы официально подтвердим наше расставание, то ты немедленно перестанешь быть интересна тем, кто представляет собой опасность. Проще говоря, никому ты нафиг будешь не нужна, потому смело сможешь отсюда съехать. Я – нет, мне придется остаться, а ты запросто можешь вернуться в большой и просторный обычный мир людей. По ряду причин в мою квартиру ты вселиться снова не сможешь, это будет не очень верным решением, но, полагаю, твоя зарплата тебе позволяет снять жилье, верно?

– Съехать? – Огляделась вокруг Вика.

– Ну а как по-другому? – Развел я руки в стороны. – Ты же хотела что сказать? Что мы в последнее время не очень понимаем друг друга, стали какими-то чужими и так далее. Раз так, надо разъезжаться. Здесь не общежитие, как ты понимаешь, и ты в этом здании обитаешь только потому, что являешься для меня близким человечком, роднулечкой, найденной половинкой. А если мы чужие, то извини, оснований для совместного проживания более нет. Оставить тебе номер и уйти я тоже не могу, поскольку сам не являюсь собственником данных апартаментов, потому… Ну, ты же не ребенок, все сама понимаешь.

Молчит, сопит, глаза наливаются влагой. Оно и ясно, такого поворота она просто не ожидала. Несвойственна мне подобная меркантильность, не включила она этот аспект в приблизительный план разговора. Вот он, минус перфекционизма – медленная реакция на непредвиденные факторы. Они таких, как она, выбивают из зоны комфорта.

– Ну а пока не снимешь квартиру, можешь пожить у Ксюши, – предложил ей я. – Вы же подруги, она всегда придет тебе на помощь, верно? Вот только…

– Что? – пробормотала Вика.

– Как бы тебе и из редакции не пришлось уйти. – вздохнул я. – Скажу честно, натура у меня циничная, конечно, но и человеческие качества ей не чужды. И я сейчас не о мстительности и подлости речь веду, а о сентиментальности и ранимости. Ты же мне не просто подружкой на ночь была, а в душу мою вошла! И видеть тебя каждый день снова и снова будет такой пыткой, такой болью… Сам бы свалил из еженедельника, честное слово, но кто мне это сделать даст? Ты ведь все верно сказала, все правильно – не я решаю все, надо мной есть люди повыше. Так что, Вика, не исключен тот вариант, в котором тебе придется покинуть «Вестник Файролла». Понимаю, он твое детище, но ведь есть та, кому ты доверяешь, кто поднимет знамя, выпавшее из твоих рук. Что до меня, то я подключу свои связи, попробую найти тебе место в какой-нибудь газете. Правда, связи эти у меня не ахти, потому, скорее всего, окажется оно в малотиражке какой или бесплатном рекламном еженедельнике. Ну да, масштаб не тот, что сейчас, но лучше что-то, чем ничего, верно? Опять же ты всегда можешь вернуться в Касимов.

– Ты шутишь? – неуверенно поинтересовалась Вика. – Да?

– С чего бы? – Я сделал грустное лицо «а-ля мопс». – Ты на меня посмотри и пойми, шучу я или нет. Мы с тобой за эти полгода чего только не повидали, в каком дерьме только не поплескались, я привык видеть в тебе не только женщину, с которой я сплю, но и друга. Верного, надежного, который не подведет, не предаст. Да что там? Женщину, с которой я хотел всегда быть рядом. А теперь – все. Ты же сама сказала, что мы чужие люди, что нет между нами той искры, которая освещает дорогу двум людям, встретившимся в темном тоннеле мироздания и идущим по нему, взявшись за руки.

– Да я вообще ничего не сказала! – со слезами в голосе крикнула девушка. – Не успела! Ты сам чего-то себе напридумывал!

– Просто хотел облегчить тебе задачу. – Я потушил сигарету и взял ее ладонь, холодную и немного дрожащую. – Мужчина должен брать на себя самое сложное, он обязан делать все для той, которая доверилась ему. Я же понимаю, как тебе непросто. Отлично понимаю. И, поверь, мне сейчас ох как нелегко! Здесь все болит. Тут огонь. Боль. Непонимание, как жить дальше.

Я стукнул себя в грудь, туда, где весело и задорно стучало мое сердце.

– Но я справлюсь, не переживай за меня. А пока звони Ксюше. Она надежный друг, и даже если ты на следующей неделе перестанешь быть ее начальницей, наверняка не оставит тебя в беде. Ведь так?

– Киф, ты чего? – Вика перепугалась не на шутку, это было хорошо заметно. – Так, давай поговорим серьезно.

– Уже поговорили. – Я отпустил ее руку и направился к выходу из номера. – А теперь извини. Мне слишком горько и больно. Это в двадцать лет находить и терять любимых людей легко, а мне все же уже за тридцать. Извини, не хочу видеть твои сборы, это слишком тяжелое зрелище.

И даже дверью не хлопнул, а просто тихонечко ее прикрыл, после чего шустро припустил по коридору. Пусть повертит в голове мои слова, глядишь, до чего-то и додумается. А если вправду свалит – да и ладно. Она славная девочка на самом-то деле. Да, с изрядными тараканами в голове, и меры иногда не знает, но никто не идеален, а я так вообще в первую очередь. И такой выход из этой игры для нее лучший вариант.

В первый раз смартфон завибрировал, когда я ехал в лифте, и, само собой, звонок я сбросил. Второй – когда из него вышел. Третий – когда шел по коридору по направлению к кабинету Костика и его коллег, любителей печенек и котэ. В четвертый – когда я, подумав немного, набрал Азова.

– Илья Палыч, не разбудил? – весело осведомился я у безопасника.

– Нет, – немного удивленно ответил тот. – Час не полуночный, рано еще укладываться.

– Просьба есть, – хихикнув, сообщил ему я. – Вам Вика может позвонить, меня разыскивать, ссылаться на то, что я пропал и телефон мой выключен. Так вы ее запутайте хорошенько, вам подобные трюки всегда отлично удаются. Ну, как в той игре: «да – нет – не говорите». Пусть попсихует.